По комнате плыла музыка. Пьянящая и обволакивающая. Звала страстно и настойчиво на родину танго. Практически домогалась. Наконец Игорь Шадурский поднял трубку телефона.

– Как обстановка? – таков был традиционный вопрос-приветствие Олега.

– Соображаю.

Игорь пару-тройку секунд еще приходил в себя. Вчера состоялась церемония открытия нового ресторана в центре города. Народ брал штурмом барную стойку: коктейли лились рекой. Как результат – чугунная голова. Молодой человек зевнул, перевернулся на другой бок и не спеша ответил:

– Днем интервью.

– Опять с какой-нибудь звездой? – ухмыльнулся Олег.

– Если бы! Госзаказ. Специально ко Дню Победы. Современный взгляд на ветеранов войны. Затем с ними еще и фотографы работают – создают модный лук. Не понимаю, кому это сейчас нужно.

– Ладно, сделай там все быстро и вечером приезжай к нам в клуб. Будет дефиле, красивые девочки и даже «Вдова Клико». Отдохнем!

– Девочки – это хорошо. Заметано. На связи.

Игорь дружил с Олегом больше десяти лет. Не один пуд соли съели на двоих. И сахара. Лучшие друзья, одним словом. Оба занимали руководящие позиции в медиасфере. Сам Игорь работал в престижном журнале, курировал все коммуникации, как это принято сейчас говорить. Правда, Олег зарабатывал больше, что Игоря нередко бесило. «Зато я на короткой ноге с чиновниками и бомондом», – успокаивал себя молодой человек.

Иногда приходилось самому ездить на интервью, если проект был важный или герой номера «большая шишка». Сегодня был как раз такой случай: заказ администрации города – интервью с кавалером орденов Красной Звезды и Отечественной войны II степени.

Спать уже не хотелось, да и надо было собираться. Пока в турке закипал кофе, Игорь решил выбрать брошь на пиджак. Да, это была его страсть. Большая коллекция из самых разных стран, попадались даже антикварные.
Утреннюю тишину снова нарушил звонок – на этот раз мамин. Их отношения были достаточно близкими и теплыми, хотя частенько разговор мог завершиться «ярким аккордом»: «Давай женись уже! Хватит впустую веселиться». Против такого лома у Игоря был свой прием: «Жизнь моя. Живу для себя и точка!» Сегодня мама была верна себе:

– Уже 30 лет. Не будь «прорехой на человечестве»! Потом за тебя вообще никто не пойдет! Хочу успеть внуков понянчить…

– Maman, успокойся, – парень любил иногда назвать любимую родительницу на французский манер. – Лучше сходи вечером в театр. Дают твоего любимого Вагнера, сразу появится желание завоевать Польшу. Шучу. Контрамарки будут на мое имя. Все, пошел работать. Целую!
Допив кофе и приняв душ, Игорь быстро собрался, удивившись сам себе. Для интервью с пожилой дамой он выбрал черный костюм, добавив к образу каплю дорогого парфюма (презент влиятельной подруги из мира молочной промышленности) и брошь «Ирис» – цветочный тренд этого сезона. Он хорошо разбирался в вопросах стиля и моды.

В назначенный час Игорь был у квартиры Антонины Ильиничны. Не без труда натянул улыбку на лицо, поправил брошь на лацкане, убрал наушники в карман и позвонил. Дверь открыла милая старушка, с годами не потерявшая обаяния. По привычке молодой человек моментально оценил обстановку: уютная комната, везде цветы, семейные фотографии и большой шкаф с книгами. Немного чувствовался запах лекарств и эфирных масел.

Пожилая женщина начала хлопотать вокруг стола. Появились домашнее варенье, печенье и старый фарфоровый сервиз с синенькими полосочками и золотыми «жучками».

– Ну что, начнем разговор? – включая микрофон, поторопил Игорь хозяйку дома.

– Это трудно, просто взять и начать.

– А вы не бойтесь! Это же просто интервью, – улыбнулся Шадурский.

– Уж сколько лет прошло, а как будто только вчера все закончилось. Очень тяжело вспоминать. Я вообще не хотела бы давать интервью. Да только уговорили, – глаза ее заблестели, она начала судорожно мешать ложкой чай, но разговор начала:

– Не дай бог тебе узнать, дорогой мой, как пахнет только что сожженная деревня, как горят человеческие тела. Ты даже себе представить не можешь, что вытворяли фашисты с детьми. Оскалы и лай немецких овчарок ночью мне до сих пор снятся.

Антонина Ильинична остановилась, чтобы глотнуть чай из старой чашки.
За несколько дней до войны мне исполнилось восемнадцать. Жили мы в Калининской области (нынче это Тверская). Я устроилась старшей пионервожатой в местную школу, но работать долго не пришлось. Как только фашисты подступили к Калинину, народ двинулся из города. Казалось, что конца этому потоку не будет.

Нас тут же мобилизовали на работу по составлению списков беженцев, размещению их по деревням. А ночами мы дежурили в госпиталях. Все мало-мальски подходящие помещения были заняты под больницы. Именно тогда я впервые увидела смерть и страдания раненых.

– А вам самой было страшно? – уже более участливо поинтересовался Игорь.

– Поначалу. Но на войне быстро собираешь волю в кулак. У всех была одна цель – защитить Родину. Незнакомые люди как-то сразу объединялись. Спасала мысль, что мы одна семья. Все, кто не ушел на фронт, работали в прифронтовой зоне – строили дороги, рыли окопы, ставили противотанковые ежи.

Женщина непроизвольно потерла руки, и Игорь подумал: «А ведь ее руки до сих пор помнят те кровавые мозоли, а она сама – все тяготы работы в прифронтовой полосе».

Антонина Ильинична продолжила.

– Разведчицей я стала совершенно неожиданно. В конце апреля 1942-го меня вызвали в обком и сообщили, что направляют в Москву на учебу в спецшколу диверсантов-разведчиков. Мол, будут готовить к подпольной работе. По дороге я сильно переживала. И не потому, что боялась идти в тыл врага. Я думала, как сказать об этом моей маме, моей милой маме. Она к тому времени уже похоронила нашего папу. В самом начале войны он работал на фабрике, часто были ночные смены – не выдержало сердце. Да еще получила два извещения о судьбе сыновей: Мэлса, который на 16-й день войны пропал без вести, и Кима, бойца морской пехоты. Не могу вспоминать об этом без слез. В последнее время братья мне часто во сне приходят. Видимо, зовут к себе.

С мамочкой оставался младший братишка, ему было всего 12 лет. Мне кажется, что тогда я совершила свой самый большой подвиг, сказав ей о моей мобилизации. До сих пор у меня перед глазами картина: мамочка рыдает, провожает меня на фронт, братишка вопит во все горло…

Антонина Ильинична сама не сдерживала слезы. Воспоминания о героическом прошлом нахлынули на старую женщину. Она листала пожелтевшие от времени фронтовые письма, с трепетом всматривалась в лица однополчан со старых снимков и смахивала слезу.

Прошло больше часа. Беседа, а точнее монолог, затягивалась. Антонина Ильинична подлила кипятка в чашки, заботливо придвинула варенье к Игорю.

– Знаешь, сынок, отчетливо помню один наш переход за линию фронта. Для меня он уже был третьим, но оказался самым тяжелым. Как в аду. Нам предстояло совершить рейд на триста шестьдесят километров в тыл врага. Все происходило на территории Псковской области, рядом с границей с Латвией. Фашисты плотно закрыли свой передний край, без боя его миновать было невозможно. Разведчики уже совершили три неудачные попытки пересечь линию фронта. В итоге решили идти по льду озера Сенница, по берегам которого разместились гарнизоны гитлеровцев.
На льду, что в поле, – не укрыться. Несколько дней стояла оттепель, местами образовались полыньи, можно было легко провалиться под лед. Фашистам и в голову прийти не могло, что кто-то задумает сунуться к ним по озеру. А у нас другого пути не было! Мы должны были прорваться и выполнить работу во вражеском тылу.

Наступали сумерки. Где-то отрывисто стучал пулемет. Мы медленно спускались с берега, замирали от света сигнальных ракет и выстрелов. Ледяная вода делала свое дело: просачивалась в обувь и превращала одежду в ледяной панцирь, когда кто-то падал.

Казалось, что мы шли целую вечность. Хотелось пить. Почему-то в голове все время вертелась лермонтовская строчка:

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Все смертельно устали — и физически, и морально. Нам, девушкам, особенно досталось. Думалось, милее слова «привал» нет ничего на свете. Но ни о каком привале нельзя было даже и помышлять. Нужно было углубиться в тыл врага еще на пять километров и выполнить приказ командования.

Мы прорвались, а уже позже узнали, что начальник немецкого гарнизона деревни Поровницы, узнав о нашем дерзком переходе, приказал расстрелять своих часовых. Изверг!

Главное, что мы сделали тогда, – спасли детей и молодежь от угона в концлагеря.

Антонина Ильинична вынула из буфета шкатулку и с гордостью начала показывать многочисленные награды, в числе которых были ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени. А Игорь нервно поправил свою модную брошь.

Журналистский материал обещал быть сильным и откровенным. Помимо боевого прошлого, Антонина Ильинична поведала о своих однополчанах из Бурятии и Чечни, как познакомилась с будущим супругом – начальником штаба партизанской бригады. Свадьбу сыграли сразу же после Победы. В конце войны его направили служить в Грозный, затем были Новосибирск и Чита.

– Милый мой, нашим оружием были не только винтовки, гранаты и толовые шашки. Мы воевали огнем наших сердец. И сказано это было с такой гордостью, что Игорь не знал, как реагировать.

Шадурский вышел на улицу. В голове, как кинопленка, прокручивались события, открывшиеся ему во время интервью. Уже не хотелось никуда спешить. И почему-то пришли на память строки из того же Лермонтова:

Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри – не вы!

Он оказался на бульваре. Все суетились, бежали по своим делам, на дороге автомобили образовали вавилонское столпотворение. Взгляд сам собой задержался на проходившем мимо подкачанном офицере. Игорь остановился и думал, думал. Он так бы и продолжал изображать памятник, если бы вдруг не позвонили. Это был Олег.

– Ну, что, дружище, как ты там? Отстрелялся боец?

– Слушай, Олег, я только закончил. Вечером не приду. Надо будет с текстом поработать. Кстати, а ты «Василия Теркина» читал?

– Нет. А что, новый роман какой-то?

– Хорошая вещь. Советую.

– Ладно, почитаю как-нибудь. Жаль, что не сможешь прибыть – вечеринка будет королевская. Давай, на связи!

Игорь убрал телефон. Рука как-то сама потянулась к лацкану пиджака. Через мгновение брошь была упрятана глубоко в карман. И почему-то нестерпимо захотелось хорошенько выпить…

Об авторе:

Алексей Шевченко – руководитель пресс-службы издательства «Питер». Кандидат филологических наук. За рассказ «Интервью» он удостоен 1-го места во всероссийском конкурсе «Литературная вахта памяти» (г. Грозный). По мнению Алексея Шевченко, «важно создавать вокруг себя свет, даже когда везде тьма». При написании публицистического или художественного текста для него важны психологический портрет героя, обстановка, воспоминания о близких и родных, исторический фон.