В преддверии Дня учителя 94-летний педагог, литературовед, заслуженный учитель Российской Федерации, петербурговед, дипломант Анциферовской премии, ветеран труда, житель блокадного Ленинграда –  Дмитрий Николаевич Мурин поделился с «Петербургским дневником» размышлениями о главных людях своей жизни, памятных местах и правилах активного долголетия.

Школа – это личность учителя

– Дмитрий Николаевич, почему вы выбрали путь литератора, педагога, методиста? Кто в большей степени повлиял на ваш выбор?

– Я окончил вечернюю школу в Ленинграде, при этом литературе меня учила одна из последних бестужевок, как она сама представлялась, Ксения Петровна Язева. В этом отношении мне повезло, потому что до этого я был двоечником и сидел в седьмом классе два года. Но она меня наставила на путь истинный, и благодаря всему тому, чему она меня выучила, я поступил в Ленинградский университет. Помню, перед поступлением со мной разговаривал Захар Исаакович Плавскин – литературовед-испанист, заведующий отделением испанского языка. Он пригласил меня на испанское отделение. Так я стал испанистом.

Когда я окончил университет, то оказалось, что в стране выпускается около 600 испанистов. И я пошел по городу искать работу: зашел в Эрмитаж, Публичную библиотеку, Русский музей, представлялся как филолог, но ничего не получилось. Так я дошел до дома Белинского, где располагалось районное отделение народного образования Куйбышевского района. Мне сказали, что им нужен учитель испанского языка. В то же время я пригляделся к школе № 216, куда меня пригласили преподавать русский язык и литературу. Дальше я был в этой школе завучем, женился, родилась дочь. Но зарплата была скудная, и мы с женой завербовались на заграничную работу. Мне предложили быть директором школы в Польше. Моя жена – преподаватель английского языка. Так что их вполне устроила наша пара.

– Как вы можете объяснить такой быстрый старт в карьере?

– Мне трудно сказать, как произошли такие свершения. Настоящим серьезным скачком в профессии я считаю встречу со старейшим методистом страны Анной Сергеевной Дегожской. Когда я стал преподавателем русского языка и литературы, то меня быстро направили на курсы в Институт усовершенствования учителей. Там был такой порядок – мы не только слушали лекции, но и ходили на открытые уроки к другим учителям. В один прекрасный день я осмелился разобрать от корки до корки один урок. И Анна Сергеевна сказала, как мне потом передали, что я готовый методист.

Помню забавное совпадение. Я дважды случайно попадал на лекцию Анны Сергеевны о рассказе Тургенева «Муму». Даже вздрогнул, когда это случилось во второй раз. И судьба меня наказала. Первая моя статья была о том, как писать сочинение по рассказу Тургенева «Муму». Она была опубликована в сборнике научных статей «Герценовские чтения».
Судьба свела меня с известными методистами Софьей Николаевной Громцевой и Тамарой Федоровной Курдюмовой. Помню, что на выездном заседании Учебно-методического совета Министерства просвещения РСФСР мы обсуждали какую-то книжку, через некоторое время мне предложили войти в редколлегию журнала «Литература в школе». И там я начал сотрудничать, писать статьи. Всего у меня вышло около 110 статей и 15 книг.

– А учеников своих помните?

– Многих помню. У меня учился нынешний председатель Следственного комитета РФ Александр Иванович Бастрыкин. Он до сих пор присылает мне поздравления из Москвы. С его классом мы уже дважды встречались. Недавно было 50-летие окончания ими 27-й школы Василеостровского района с углубленным изучением литературы и истории. Кроме того, у меня в разное время учились поэт, прозаик, эссеист Николай Голь, актриса театра имени Ленсовета Наталья Немшилова, доктор философских наук Михаил Уваров, доктор филологических наук Алла Грачева. Знаете, это педагогическое счастье, когда у тебя был класс, которому ты обязан тем, что они любили тебя, а ты любил их. С этим классом я почувствовал себя не только учителем, но и филологом, литературоведом.

– Как вы относитесь к преобразованиям в школе? Чего не хватает современной школе?

– На мой взгляд, школа – это прежде всего личность учителя, а потом его знания. Сегодня, к сожалению, на первый план выходит не личность и знания, а технологические приемы, интерактивные доски. Есть исключения, вне сомнения. Но посмотрите, все школьные успехи на международном уровне – это успехи в физике, математике, информационных технологиях. Это благо, но литературная, историческая, культурологическая сторона – к сожалению, на втором или третьем плане.

Каждый метр города – это его история и культура

– За что вы любите город?

– Мне особенно запомнились первые впечатления о городе, потому что каждую весну у петербуржцев была традиция ходить смотреть ледоход на Неве. А я жил в ту пору недалеко от Невы, на улице Декабристов. Рядом находится Мариинский театр, куда мама водила меня на спектакли, – это тоже Петербург. До сих пор помню «Сказку о царе Салтане» и «Демона». Вспоминаю ТЮЗ на Моховой. Было время, когда у нас было два ТЮЗа – новый и старый. И все это мне близко.

Однажды был такой эпизод. Моя дочь – переводчик, и в ту пору она работала в «Интуристе». Приехали два канадца и попросили ее показать нетуристический Петербург. Она позвала меня. И вот я их водил от Исаакиевской площади по Большой Морской и далее вглубь Коломны. Коломна с ее двух- и трёхэтажными домиками, Мойка, Новая Голландия, моя родная школа напротив, – все это вместе сплетается в чувство города. Есть чувство города – значит, есть уважительное, любовное отношение к нему.

– О чем скучаете и что радует в современном Петербурге?

– Если говорить о современном городе, то особенно заметно, как изменился язык. Сейчас магазин называют продуктовым, а в довоенные годы существовало слово «провизия». Говорили, пошел за провизией.
Одно время существовали оба слова «пролетка» и «такси». До войны ещё ребенком я один раз ездил на пролетке и один раз на такси. Такую роскошь мы смогли позволить только один раз, потому что жили с мамой достаточно скромно. Я видел встречи челюскинцев и папанинцев из окна дома. Видел старьевщиков: у них были открытые тележки с большими колесами. Слышал голоса точильщиков. «Точить ножи-ножницы, бритвы править», – раздавался голос. Вот это я ещё слышал.

– По вашему мнению, что значит быть петербуржцем? И что важно знать петербуржцам и гостям города?

– Быть петербуржцем – это прежде всего быть причастным к русской культуре. Вот, говорят, Петербург – культурная столица России. А что это значит? Моя жена любила бывать в филармонии, и тогда прийти в филармонию в зимних сапогах было невозможно: дамы надевали туфли на каблуках. В довоенное время женщины-дамы и на улицу выходили в туфлях на высоких каблуках, а в зимнее время надевали фетровые ботики. Я даже помню у мамы такие ботики. Давайте посмотрим на русскую литературу с этой точки зрения. Грибоедов, Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой – все они жили в Петербурге. И это тоже воспитывает отношение к духовной культуре города. Каждый метр города – это его история и культура.

– Где хорошо проводить осень жизни, чтобы сохранять тепло прошлого и контакт с будущим?

– Петербуржцу в любом возрасте надо быть хорошо знакомым с памятными историческими местами. Я с детских лет помню Медного всадника, Исаакиевский собор, Университетскую набережную, Елагин остров и даже петербургское кладбище. Все мои предки были похоронены на Смоленском кладбище. Когда я шел к могилам дедушки и бабушки, то проходил мимо могилы Блока. И там же была могила художника Куинджи. Это опять-таки явления петербургской жизни и культуры. Кроме того, надо посмотреть музеи. Мне самому очень хочется добраться до музея Блока, посмотреть, что там изменилось за последнее время.

А из других музеев – Эрмитаж и Русский музей в обязательном порядке. До последнего времени мы с женой всегда ходили на все вернисажи в корпус Бенуа – вот ещё обращение к русской культуре и истории. В Петербурге ещё очень интересны вокзалы. У нас сохранилось многое, что было создано до 1917 года.

– Как прожить почти целый век и отлично себя чувствовать? Поделитесь секретом долголетия?

– Любопытное психологическое обстоятельство: я понимаю, что 94 года – солидный возраст, но не считаю себя дряхлым человеком. Люблю разгадывать кроссворды по вечерам, люблю встречаться с другом, гулять в Сосновке и кормить белок. Я успел многое попробовать в жизни, и, возможно, в этом кроется секрет. Я успел побывать колхозником во время эвакуации под Сталинградом, а также слесарем, токарем, машинистом экскаватора в Нижнем Тагиле, пионервожатым в лагере, тренером по фехтованию в вузе, методистом, учителем, завучем и директором.

Я угадал свое предназначенье,
И жизнь-роман дописан до конца.
Остался эпилог. Его значенье
Я допишу. От первого лица.