Алиса Чекушкина пришла в журналистику 20 лет назад, поэтому лично видела, как менялись профессия, информационная повестка, а также требования к СМИ. Сегодня она возглавляет редакцию интернет-издания «Город+» и полностью уверена, что будущее за визуальной, а не печатной прессой.

– Кем вы мечтали стать в детстве?

– Врачом, мне казалось это очень благородным. Журналистом я решила стать в 20 лет, когда уже училась в ИТМО на инженера-программиста. Мы с папой любили смотреть биатлон, и я подумала, как же это круто – быть спортивным журналистом. Кстати, за всю свою карьеру про спорт я ни разу не писала. В общем, я бросила ИТМО и поступила на факультет журналистики СПбГУ. Помню, мама плакала, говорила, что я всю жизнь буду нищей с таким образованием. Честно говоря, оглядываясь назад, я жалею, что оставила ИТМО, полученные там знания мне бы сильно пригодились в журналистике. Так что маму лучше всегда слушать.

– Как вы начали работать?

– Подрабатывала я с третьего курса, а после окончания учебы, в 2003 году, уже на полную ставку устроилась в информационное агентство «Интерфакс», где за десять лет прошла карьерный путь от криминального корреспондента до регионального редактора.

В те годы «Интерфакс» уже входил в так называемую большую тройку федеральных информагентств наравне с «РИА Новости» и ТАСС. Тогда журналистика была совсем другой. Социальных сетей, благодаря которым новости сегодня разлетаются в два счета, а ньюсмейкером может стать каждый, не было, поэтому СМИ серьезно конкурировали друг с другом, стараясь опубликовать информацию первым. Каждое утро к нам приходил мониторинг из московской редакции с таймингом, во сколько новости были опубликованы у нас, а во сколько – у конкурентов. И если у нас новость вышла на две минуты позже, то надо было объяснить, почему. Иногда это вина корреспондента, иногда – машинистки, которой журналист надиктовывал новость по телефону: смартфонов-то не было.

Тогда эксклюзивы были на вес золота, сегодня же любой более-менее приличный журналист знает, кому позвонить, чтобы через пять минут написать такую же новость, как у конкурентов. В те времена журналисты действительно ходили на пресс-конференции, потому что это была одна из немногих возможностей встретиться со спикерами, задать им интересующие вопросы, познакомиться, взять контакты. Сегодня, в эпоху мессенджеров, все это можно сделать не выходя из редакции.

Но и работать в тех условиях было интереснее, был какой-то здоровый азарт, драйв, который и привлекал молодых людей в профессию. Сегодня этого не хватает. Журналисты искренне хотели работать, поэтому легко закрывали глаза на нехватку сна и другие трудности.

– Каково было писать про криминал? Не самая приятная тема...

– Мне было интересно, потому что тогда было много каких-то громких дел, интересные судебные процессы. Например, каждое судебное заседание по делу об убийстве Галины Старовойтовой (депутат Государственной думы РФ. – Ред.) было событием, особенно, когда в качестве свидетеля со стороны защиты выступал Владимир Жириновский. Тогда правоохранительные органы гораздо лояльнее относились к журналистам, поэтому у криминальных корреспондентов были везде «свои люди». У меня тоже были. За годы работы у меня скопилось очень много благодарностей, наград, но больше всего мне дорог нагрудный знак «За содействие МВД».

Кроме того, я еще писала о политике, в те времена делать это было интересно. Хорошо помню, как Валентина Матвиенко сменила на посту губернатора Петербурга Владимира Яковлева, победив конкурентов в двух турах. Было много партий, яркие дебаты.

– Почему вы в итоге ушли из «Интерфакса»?

– Олег Константинович Руднов (основатель Балтийской медиагруппы. – Ред.) пригласил меня на пост редактора в информационное агентство «БалтИнфо». У него была грандиозная идея «слить» на один сайт информационный поток всех ресурсов Балтийской медиагруппы: канала «100ТВ», газет «Вечерний Петербург» и «Невское время», а также радио «Балтика». Мы много работали, но, к сожалению, в 2015 году Олег Руднов умер и эти медиаактивы передали в руки Араму Ашотовичу Габрелянову (создатель интернет-издания LIFE и газеты «Жизнь», апологет таблоидной журналистики России. – Ред.).

Если Олег Константинович был петербургским романтиком, искренне считал, что важно сохранить газеты с именем и историей, то Арам Ашотович – жесткий медиаменеджер, который работал по принципу: «Бизнес и ничего личного». От Балтийской медиагруппы остались только телеканал и радио, однако работать стало гораздо тяжелее.

Габрелянов хотел, чтобы мы делали 24-часовой новостной канал, однако в нашем городе нет такого количества новостей. Хотя их ни в каком городе нет, просто Москва может отрабатывать федеральную повестку, рассказывать, например, о решениях Государственной думы РФ, министерств и ведомств. В ситуации, когда новостей нет, журналисты начинают их «генерировать» сами: кого-то караулить в подъезде, раздувать мелочи и так далее. Естественно, работать в таких условиях долго невозможно, если человек продержался на LIFE периода Арама Ашотовича больше двух лет, то у него точно проблемы со сном и невроз. Лично я в тот период спала по три часа в сутки.

Однако у меня нет никаких претензий к Араму Ашотовичу, он делает таблоидную журналистику и не скрывает этого, кстати, очень востребованный жанр. Я рада, что у меня есть опыт работы в таблоидном издании. Вообще, я выбираю работу исходя из того, какой опыт я могу там приобрести. Я с большим интересом работала и главным редактором сайта «Деловой Петербург», это единственное региональное СМИ, которое решилось на пейволл (платный доступ. – Ред.). Такую смелость себе позволяли только «Ведомости» и телеканал «Дождь» (был признан СМИ-иноагентом в августе 2021 года). Это, кстати, самая честная статистика читательского интереса, в специальной программе я каждые день смотрела статьи, с которых оформлялась подписка. Но если смотреть глобально – российский читатель пока еще не готов платить за контент.

– «Город+» – городское издание, чем вы отличаетесь от других?

– Мы в «Город+» не только пишем, но и снимаем. Современная аудитория предпочитает смотреть новости, а не читать их. Мне кажется, вскоре печатная журналистика останется только для каких-то больших красивых форм: лонгриды, аналитика. Сейчас люди хотят получить больше информации, потратив как можно меньше времени, поэтому мы делаем ставку на короткий визуальный формат и активно развиваемся в направлении видео. Мы добились современного качества съемки: у нас классные молодые операторы, корреспонденты и монтажёры, мы отказались от классической телевизионной студии в пользу виртуальной, стараемся внедрять в нашу работу все самое передовое.

Наша главная задача – информировать людей о деятельности губернатора и исполнительной власти, мы стараемся это делать нативно, не «в лоб», а показывая, как развивается наш город, – через реформы, новые общественные пространства, детские площадки, благоустройство и многие другие аспекты городской жизни. С высоты федеральной повестки, возможно, это кажется мелким, но именно это делает жизнь петербуржца лучше с каждым днем. А главное – нашим читателям такие новости заходят больше всего: людям интереснее всего то, что происходит у них во дворе, а не на соседнем континенте.

Мы государственное СМИ, поэтому не можем позволить себе «желтые» кликбейтные заголовки для привлечения аудитории. И, конечно, мы никогда не публикуем непроверенную информацию или новости со ссылкой на закрытый источник. Наша аудитория этого не поймет. Мы ищем форматы, которые актуальны именно в текущий момент времени, например летом, когда в городе происходит много ярких событий, мы сосредоточиваемся на прямых трансляциях.

– Какое максимальное количество часов вы можете себе позволить не читать новости?

– Мне кажется, я не читаю новости только когда сплю, то есть примерно семь часов в сутки, все остальное время у меня в руках телефон. В отпуск я всегда езжу с ноутбуком, даже на даче у меня есть компьютер. Я не могу позволить себе выключить телефон. Но меня не напрягает такой образ жизни, мне правда интересно, что происходит в мире и в нашем городе. Я осознанно выбрала профессию и прекрасно чувствую себя в бесконечном информационном потоке.

– Хотели бы вы, чтобы ваши дети стали журналистами?

– Нет. Одного журналиста на семью более чем достаточно.