Народный артист России Сергей Гармаш 1 сентября отметил юбилей. Актер, за плечами которого более 200 ролей, рассказал, какую роль в его жизни сыграл справочник для поступающих, почему его нет в соцсетях и будет ли продолжение «Чебурашки».

– Сергей Леонидович, как будете отмечать 65-летний юбилей?

– Скажу так: когда-то мне нравилось застолье. Но со временем, когда оно стало более обильным и богатым, в нем что-то утерялось. Я не хочу блеснуть красивой фразой, ни в коем случае. Но знаете, как-то недавно я нашел в письме Пушкина к другу такую фразу: «А у нас тут новость. Рауты – веселиться встоячку. Ходишь, наступаешь друг другу на ноги, извиняешься – вот тебе и замена разговора».

На самом деле, я чувствовал бы себя неудобно, если бы торжественно сел во главе стола с невероятным количеством специально приглашенных людей. Я этого вынести не смогу. Поэтому не планирую ни Георгиевского зала, ни Кремлевского дворца. Конечно, я с удовольствием отвечу всем друзьям, которые поздравят меня по телефону, но постараюсь провести это время в узком кругу.

– Тот факт, что вы родились в первый учебный день, делал 1 сентября днем радостным или, наоборот, грустным?

– Так случилось, что в моем квартале в Херсоне нас было человек восемь мальчишек – у всех дни рождения летом. Мы собирались во дворе, пили ситро, ели пирожные… А мне 1 сентября вместо такого праздника надо было идти в школу. Поэтому в первом-третьем классе у меня была претензия к родителям, мне казалось, что они специально это сделали. От этого у меня было плохое настроение и плохие оценки. Но когда я поехал учиться в Днепропетровск, а впоследствии в Москву, то учебный год стал начинаться с моего дня рождения – хорошей студенческой гулянки. И там, в школе-студии МХАТ, это было здорово.

– Может, припомните особенный подарок?

– Из детских подарков помню, что однажды, когда я закончил четвертую четверть без «троек», приехал папа из рейса. Я ему показал табель, и он тут же купил мне велосипед. Но уже 10 сентября, после первого просмотра дневника, велик улетел на чердак… Мое детство закончилось быстро, в 15 лет я уже стал самостоятельным, когда уехал из Херсона в Днепропетровск.

А однажды мой день рождения пришелся на съемки фильма «Свои». И Константин Хабенский, Богдан Ступка, Аня Михалкова сделали для меня капустник. Другой памятный капустник был во Франции, куда «Современник» приехал с гастролями. Там, прямо на пляже гостиницы Карлтон, вечером после спектакля мне устроили пост-день рождения с капустником. И это было прекрасно и здорово!

– А правда, что артистом вам помог стать справочник для поступающих в вузы?

– Да, было такое. Мама не хотела, чтобы я пошел в мореходку, и купила этот справочник. А я, листая, увидел случайно театральное училище в Днепропетровске. И пошутил, что вот туда-то мне и надо. Она поехала и подала документы. Мне главное было «не получить» от папы, чтобы поставили хоть какую-то несчастную «тройку». И я потом случайно поступил.

А когда через несколько лет я приехал поступать в Москву и в первый же день провалился в Щепкинском училище, то был уже с другой головой, у меня за плечами была армия. Мне понадобилось два дня хождения по городу, чтобы собрать себя и понять, что мне мешает. После всех этих размышлений, диалогов с собой я сдал экзамены и поступил в Школу-студию МХАТ. Наверное, это была важная внутренняя работа, которую я очень люблю, и в каждом случае она индивидуальна.

– Вы популярный актер, но сейчас стали суперпопулярным. Как изменилась ваша жизнь после выхода фильма «Чебурашка»?

– В этом году я получил роскошный, можно сказать, эксклюзивный подарок. Мне его подарили за девять месяцев до дня рождения, хотя говорят, что нельзя дарить заранее. Это был выход фильма «Чебурашка». Мне друг сказал: «Ты и так известный человек, но сейчас у тебя появились такие поклонники, каких нет ни у кого в твоем возрасте: у тебя появились дети!»
Помню, в начале февраля возвращался я с творческого вечера из кадетского училища Тулы, заехал на заправку, попросил полный бак. Вижу, стоит на кассе женщина с девочкой лет шести. И вот у нее глаза увеличиваются примерно в десять раз, и она на всю заправку кричит: «Мама – Гена!» Вот это был подарок – лучше быть не может!

– Не так давно вы сказали, что есть идеи продолжения «Чебурашки». Может, посвятите в подробности?

– Честно говоря, я не очень уверен, что имею право рассказывать. Скажу только, что другая компания уже давно бы сделала продолжение. Но та, что снимала «Чебурашку», пишет. И пишет очень старательно и долго. И молодцы, что так делают. Могу сказать только, что «Чебурашка» в формате короткого метра появится гораздо раньше, чем какое-то продолжение. А продолжение, надеюсь, все же будет.

– При такой большой популярности вас нет ни в одной из социальных сетей. Почему?

– Дело в том, что у меня и так мало жизни. Тратить жизнь на соцсети могут те, кому это реально помогает в работе, в бизнесе. Это действительно незаменимое достижение научно-технического прогресса, но не лучший способ для общения или обучения.

За этим общением в соцсетях стоит большая человеческая трагедия, которая откликнется гораздо позже. Уже в кино появляются сюжеты, когда два человека влюбляются, встречаются, женятся. А потом выясняется, что свадьба была для того, чтобы выложить фото в «Инстаграм» (соцсеть запрещена на территории РФ). И, когда нет мобильного телефона, людям не о чем поговорить.

– У вас сотни ролей в кино и театре. И вы, наверное, уже забыли, что такое волнение?

– Когда два года назад в Малом театре мы выпускали спектакль «Кроткая» (эту историю мы придумали вместе с Юрием Башметом и с Виктором Крамером), я волновался безумно. И первый год так было перед каждым спектаклем. Но чем больше играешь спектакль, тем волнения становится меньше.

Однако если у тебя при пересечении кулис перед выходом на сцену не будет вот этой границы, может быть, даже одной секунды волнения, тогда ты кончился. Оно должно оставаться. Это одна из наших интимных ценностей. Если мне дадут новый материал и я не заволнуюсь, то нужно открыть дверь театра и сказать: «До свидания! Вам дорога вон туда – на пенсию, в огород!»

Когда-то я делал замечание одной актрисе, которую вводил в спектакль вместо Нины Дорошиной, это было в «Современнике». Я говорил ей: «Ты же ее ученица и вроде все делаешь правильно. Но только Нина оставляла стакан крови, а ты – только на донышке». Не бывает хороших спектаклей, в которые не вложены силы.

– Кроме актерского, у вас есть еще был опыт сценариста, режиссера, продюсера.

– Я всегда останавливаю, когда представляют: народный артист, режиссер, продюсер, сценарист... Да, я продюсировал картину, для которой написал сценарий (речь о фильме «Два билета домой»), но это не значит, что стал продюсером. Равно как и то, что, написав сценарий, не стал сценаристом. Недавно во Владивостоке по просьбе моего друга Ефима Звеняцкого, художественного руководителя Приморского драматического театра имени Горького, я как режиссер сделал спектакль «С наступающим!» и сам в нем сыграл. Выпуская его, я вдруг понял, что не хочу быть режиссером. Это невероятная затрата сил и большая ответственность. Я почувствовал, что если бы пошел в режиссуру, то был бы очень жестким, требовал бы много. И понял, что очень люблю свою актерскую профессию.

– Вы выступали в Севастополе и для участников семей СВО.

– Я достаточно часто езжу в регионы с оркестром Юрия Башмета. Вот сейчас буду читать «Реквием» Роберта Рождественского в мемориальном комплексе «Самбекские высоты» в Ростове.

В декабре прошлого года мы с артистами театра Никиты Михалкова ездили в Луганскую и Донецкую области и дали там два концерта. Я читал Паустовского и Куприна, в спектакле были заняты девушки из местных филармоний. Они устали бояться и продолжают работать. Потом я пригласил их в Москву, где мы показали два спектакля, и в Крым. А теперь обдумываем новый проект, потому что мы должны поддерживать тех людей, тех наших ребят-героев, которые защищают нас и нашу страну.

– Как-то вы признавались, что мечтаете о кругосветном путешествии. Получилось?

– Пока нет. Но если ты понимаешь, что не можешь пойти в кругосветку физически – это не значит, что ее нельзя совершить иначе. Ее можно совершить, например, смотря фильмы или читая литературу. Может показаться, что я достаточно образно сейчас говорю. Нет. Дело в том, что мечтать – это весьма широкое понятие. Мечтать и воображать – это вообще часть моей профессии. Если зациклиться на том, что кругосветка – это непременно трап и поднятые паруса, то выйдет довольно ограниченная мечта. На нее может не хватить жизни. В этом смысле надо быть свободнее. У меня была возможность пойти на «Седове», помешала пандемия. Но я верю, что все впереди.

То же касается и возраста. Конечно, невозможно о нем не думать. Но все зависит от того, какой возраст у тебя внутри. Насколько жива твоя коммуникация с твоей жизнью разного возраста. Если ты в 65 лет можешь почувствовать себя 10-15-летним, значит, ты жив. И с возрастом все в порядке. Невозможно прекращать мечтать!