– Борис Александрович, как петербургские писатели помогают жителям освобожденных территорий и участникам специальной военной операции?

– Работа ведется сразу по нескольким каналам. Так, мы уже передавали книги через «Молодую гвардию Единой России», а также по линии Государственной думы. Кроме всего прочего, у нас очень много писателей, которые выступают перед ранеными и в Военно-медицинской академии, и в госпиталях, где лечатся бойцы. Мы летали в Донбасс, недавно в Ростове-на-Дону выступала Валентина Ефимовская. В данный момент там находится Роман Круглов: он возглавляет совет молодых литераторов при Санкт-Петербургском отделении Союза писателей России. Молодой, перспективный автор, он недавно возглавил секцию критики и, думаю, прекрасно с этим справится.

– В этом году на Книжном салоне в Петербурге была представлена целая секция донбасских авторов. Борис Александрович, если говорить в целом о донбасском тексте – какой он?

– Одно из заблуждений, давнее и навязанное, заключается в том, что существует некий донбасский текст. Но на самом деле у нас есть только русский язык и русский текст. Конечно, существует определенная специфика разных территорий. Но люди в Донбассе пишут на русском языке, который, к слову, был там запрещен. Вот почему и восстали донбассовцы, когда их попытались оторвать от родного языка. Без языка народ перестает быть народом. Лет 7-8 назад у нас был литературный вечер, на котором Андрей Битов сказал: «Не может быть никакого московского, петербургского, архангельского или вологодского текстов. Только русский текст». Это важно понимать, иначе мы далеко не уйдем.

– Вам самому удалось побывать в тех краях?

– Да, в 2018 году я приезжал в Донбасс и встречался с министром культуры Луганской народной республики, со студентами, преподавателями донецких вузов, побывал в Донецком государственном академическом театре оперы и балета имени А.Б. Соловьяненко. Именно тогда я познакомился с поэтессой Анной Ревякиной. Сейчас о ней много пишут и говорят, но Анна относится к такому успеху с иронией.

– Вы сказали, что русский язык был под запретом в Донбассе. А как в таком случае быть с самыми юными жителями Донецкой и Луганской народных республик – как «возвращать» их в русскую литературу?

– Нужно создавать для этого среду! Вспоминаю свое детство: я вырос в русской среде, среди русской литературы, на наших сказках, былинах, у нас в то время было огромное количество прекрасных кинофильмов, может быть, отчасти немного политических. Это у нас сейчас как-то все потухло, задвинуто на задний план. А я вспоминаю, какая прекрасная у нас была, например, художественная самодеятельность, причем песни исполнялись и те, которые звучали по радио, и русские народные. У нас не было противостояния культур: русской дореволюционной и советской. Одно дополняло другое. Вот у нас иногда говорят: но была же идеологическая зашоренность. Конечно, не обо всем говорилось в СМИ, но народ был един. А у нас сейчас он разбит на социальные группы, на социальные слои, словно тарелка, которая разлетелась на мелкие кусочки. Многие ориентируются на Запад. Давайте вспомним: ведь лучшая литература XIX века – русская литература. Многие американские писатели считали своими учителями Достоевского, Чехова, Толстого. Это золотой фонд нашей литературы.

– Сегодня литература может помочь собрать эту тарелку вновь?

– Да, и она уже это делает! Наступило время просвещения. Поверьте мне, литература у нас существует невероятно интересная. Условно говоря, в Ярославской, Смоленской и других областях живут интереснейшие поэты. Но они выходят тиражом в 200 экземпляров – кто же о них узнает? Ту же Анну Ревякину узнали благодаря специальной военной операции. К сожалению, мы живем в системе, как я ее называю, «бабочек-однодневок»: мелькнула зачастую безголосая певичка, показала вызывающий наряд – а через год на ее месте другая. Не вложили в нее денег, и никто и не вспомнит через год, кто это.

А литература должна помогать государству. Я – офицер, 33 года отслуживший на флоте, понимаю, насколько это необходимо. В этом году на Международный книжный салон мы приглашали страны СНГ. В Петербург приехали заместитель председателя Союза писателей Азербайджана, который у них отвечает за внешние связи, и заместитель председателя Союза писателей Таджикистана. Вот мы разговорились: вроде бы два государства, очень далекие друг от друга даже с точки зрения богатства. Где богатый нефтью Азербайджан и вообще-то относительно бедный Таджикистан? При этом и там, и там союзы писателей находятся в структуре государственной власти.

– Борис Александрович, в новом учебнике по истории для российских школьников полностью переписали разделы, посвященные периоду с 1970-х годов, а также добавили новый, включающий военную операцию на Украине. А если бы у вас была возможность внести коррективы в учебник по литературе, какие бы они были?

– Коррективы нужно вносить, обязательно возвращать в программу «Повесть о настоящем человеке», «Как закалялась сталь», добавить лейтенантскую прозу времен Великой Отечественной войны. А также главное произведение XX века – «Тихий Дон» Шолохова. Его надо изучать и смотреть, лучше фильма Герасимова ничего не сняли. Вот говорят, мы против цензуры. Но внутренняя цензура же должна быть. Как так случилось, что именно при цензуре были сняты лучшие фильмы, написаны лучшие произведения литературы?

Иногда я беседую с людьми, которые говорят: «Мы против СВО». Хорошо, давайте разберемся: вы за то, чтобы нас уничтожали? Владимир Владимирович Путин говорил: я думал, они (страны Запада. – Ред.) против социалистической системы. А они просто против России. Вспомните интервенцию, гражданскую войну. Какая перед ними стояла задача? Раздербанить Россию. К слову, как-то ушла у нас в тень советско-финская война. У нас было много вопросов: зачем, почему она произошла? Да потому, что военный процесс уже шел и многие понимали: рано или поздно на Советский Союз нападут все. И вот идет 1939 год, началась дележка… Ведь почему все произошло зимой? Самое удобное с политической точки зрения время. Да, во многом армия не подготовлена, но надо было отодвинуть границу.

Вот и сейчас: не дай Владимир Владимирович команду раньше, неизвестно, что было бы через неделю. Когда драки не избежать, лучше бить первым. Мы живем в ужасно сложное время, и это особенно хорошо надо понимать писателям, творческим людям.

– Борис Александрович, в Петербурге уже много лет существует проект «Книжные аллеи». На ваш взгляд, стал ли он одним из символов книжного Петербурга?

– На мой взгляд, всем, что связано с литературой, надо дорожить. Сейчас стало меньше книг петербургских писателей. Со временем процесс отладится, потому что теперь «Аллеи» находятся под эгидой Дома книги. На мой взгляд, это действительно символ Петербурга! Это абсолютно нужное мероприятие, не менее знаковое, чем «Алые паруса».