Восьмого июля Дмитрий Певцов, народный артист России и депутат Государственной думы РФ, отмечает 60‑летний юбилей. Артист рассказал «Петербургскому дневнику», какая из двух ипостасей для него важнее, как он относится к уехавшим за границу российским артистам и что думает о нынешнем состоянии культуры в нашей стране.

– Дмитрий Анатольевич, можно вспомнить, с чего все начиналось и какие роли у вас самые любимые?

– Самое неинтересное – это говорить о моих ролях. Не потому, что я этого не люблю, а потому, что это та часть моей жизни, которая чуть‑чуть отошла назад. Я очень благодарен судьбе за встречу с великими режиссерами и партнерами. Но свою лучшую роль, ту, ради которой родился, я, может быть, еще не сыграл. Помню, как еще студентом смотрел спектакль Бориса Морозова «Сирано де Бержерак», где гениально играл Сергей Шакуров. Он тащил на себе весь спектакль и на поклонах, весь мокрый и счастливый, был усыпан цветами. И я подумал: или так – или никогда. У меня тоже были удачные спектакли и роли, люди вставали, но такого не было. И при всей моей благодарности Богу и этим людям сейчас я очень спокойно к этому отношусь. Сегодня это только часть моей жизни, и она не самая главная.

– Теперь для вас важнее работа в Государственной думе?

– Да, у меня сегодня больше времени уходит на основное место работы – то, где лежит моя трудовая книжка. Это Государственная дума Российской Федерации. Мой приход туда – продолжение той деятельности, которой я занимался и раньше, – это помощь людям. Просто теперь возможностей у меня стало больше. Есть законопроекты, в которых я участвовал, но все‑таки конкретная помощь людям для меня сегодня главнее. Например, нам удалось добиться, чтобы три летчика, которые были 14 месяцев в плену, вернулись домой. Или, допустим, бабушка с дедушкой три года не могли поменять ванну на душевую кабину, потому что их не слышали в управе. По нашему заявлению это произошло в течение суток. И это конкретная радость. Я давно чувствовал, что мне тесновато в профессии и нужно что‑то большее. Депутатство – это более широкий спектр деятельности. И в связи с тем, что человек я узнаваемый, мне проще находить общий язык с различными начальниками, что‑то выпрашивать, требовать – актерская профессия помогает

– Может быть, ваше решение связано с переменами в «Ленкоме»? Как вы к ним относитесь?

– Там работают мои товарищи, и я бы не стал сейчас произносить то, что я на самом деле думаю о ситуации в театре. Он был моим родным домом 30 лет, и там есть люди, с которыми дружу. Есть спектакль «Юнона» и «Авось», в котором я до сих пор играю. Но это уже не мой дом. Это что‑то другое. И, честно говоря, я рад, что нахожусь там, где нахожусь.

– Все-таки окончательно с актерской профессией вы не порвали. И вместе с супругой даже воспитываете новое поколение артистов. Есть ли среди них будущие звезды?

– Выделять кого‑то из молодых я бы не стал, хотя таланты есть и будут всегда. Важнее, чтобы они любили не себя и свои роли, а страну и тех людей, для которых работают. Я все время рассказываю своим студентам, а это у нас с супругой (Ольга Дроздова – народная артистка России. – Ред.) третий набор, почему Евгения Леонова или Инну Чурикову любила вся страна. Потому что это были люди, которые всю свою жизнь и любовь отдавали зрителям. Люди понимали это и были им благодарны. Артист-артистычей сегодня огромное количество. Они могут даже профессионально быть великими на какое‑то время, но потом они о них забудут. Проблема именно с человеческим нутром, и пока я не вижу будущих Высоцких или Папановых. Сегодня нет фильмов, герой которых вызывал бы такую любовь и восхищение, что зрители хотели бы быть похожими на него. Бэтменов, человеков-пауков сколько угодно. А вот российских героев кто сможет назвать? Даже в этих псевдопатриотических фильмах, которые сделаны по лекалам блокбастеров, их нет. Проблема состоит не в отсутствии талантов, а в том, что в течение 30 лет кино и театр развиваются по принципу «на чем сегодня заработаем». И хотя существуют редкие золотые вкрапления людей, которые, как художники, пытаются говорить о чем‑то важном и глубоком – о родине, любви, самоотверженности, – общий поток нашего кино – это зарабатывание денег. Но из профессии я не ушел. Есть спектакли и концерты. Есть киностудия, координатором которой я являюсь уже второй год. Мы делаем то, что несет добро, свет, радость, надежду, то есть все то, что должно нести искусство.

– Вы всегда очень тепло отзываетесь о супруге и женщинах в целом. 

– Мне с детства девочки нравятся больше, чем мальчики. И с годами это ощущение только усиливается. Что касается жены, слава Богу, мы научились хранить то, что Господь нам дал, – свою половину. Как сказал Иоанн Златоуст, муж и жена подобны руке и глазам. Когда руке больно, глаза плачут. Когда глаза плачут, рука вытирает слезы. Мы с Ольгой уже 33‑й год вместе, и я понимаю, что и сейчас должен ее завоевывать. Я должен делать так, чтобы она слышала, видела и чувствовала мою любовь, и не просто на словах, но и в поступках. У меня даже родилась аксиома: любовь – это не вздохи при луне, хотя это тоже хорошо: любовь – это работа над собой. Не над партнером, которому ты выговариваешь за то, что он не закрыл зубную пасту или не выключил свет. Нет, над собой. Это, наверное, самое сложное – заниматься собой и воспитывать в себе терпение и смирение. Я убежден, что простить любому человеку можно все.

– А можно ли простить уехавших?

– Важно не то, что я, мы, страна простим или не простим. Важно, что у этих людей внутри. Прощать нужно и должно. Иногда милосердие бывает выше закона. Но вот с чем они могут вернуться? Хорошо, чтобы было покаяние и понимание того, что произошло. Притчу о блудном сыне никто не отменял.

– Скажите, события 24 июня как вы пережили? И что нужно делать для объединения страны?

– Может, потому что я на 200 процентов доверяю президенту, у меня не было никаких сомнений в том, что эта ситуация разрешится и мятеж будет подавлен. Вопрос был только один: какой ценой? Слава Богу, кроме летчиков, другой крови не пролилось. Я думаю, что есть много информации, которой мы не знаем и которая будет скрыта еще лет пятьдесят. Поэтому кричать, рассуждать, критиковать президента не надо. Каждый должен на своем месте делать то, что он должен

– Культура как-то реагирует на специальную военную операцию?

– Хотя уже идет второй год спецоперации, поворот Министерства культуры в нужную, на мой взгляд, сторону, не произошел. Технически и формально что‑то делается: выезжают коллективы, есть обмен, но на стратегическом уровне мало что изменилось – те же самые люди отбирают сценарии для фильмов и сидят в экспертных советах. Не должно быть так, что в то время, когда ребята там кладут свои жизни, здесь идут спектакли Богомолова. Так нельзя. Я глубоко убежден, что без контроля государства над тем, на что оно тратит свои деньги, нельзя заниматься культурой. Вот я, например, директор завода, получил деньги, сделал гайку. И что – мне все равно, какая гайка получилась? Нельзя тратить народные деньги на мерзости, которые в итоге выходят в кино или театры. Я много раз говорил о том, что должны возвращаться худсоветы или экспертные советы и обязательно в них помимо профессионалов должны участвовать школьные учителя, психологи, представители традиционных церковных конфессий, силовики, которые знают, что значит отдать душу за своих и что такое Родину защищать. Сейчас можно все. У нас искусство – «я так вижу». Но не всякое творчество является искусством. И то, на что потрачены государственные деньги, должно государством же и контролироваться.

– Какова судьба спектакля «Лавр» и будете ли вы в нем играть?

– Обязательно, это та часть моей профессии, которая касается не только актерства. Прочтя роман, я подумал, что его нельзя поставить на сцене, и долго отказывался. За два месяца до премьеры меня уговорили посмотреть, что получается. Я пришел на репетицию, и мой организм сказал: «Если ты уйдешь отсюда, то предашь самого себя». И дальше началось безумие, потому что нужно было очень быстро выучить огромный текст. Он звучит час. И только 20 минут в финале у меня есть актерская сцена, где я в образе Лавра-старца. Мое участие в спектакле Театра Российской армии связано с человеческим посылом, поскольку я православный человек. Мы видим, как герой романа, в детстве совершивший тягчайший грех, пытаясь его отмолить, сам того не замечая, становится святым. Такая простая история, рассказанная гениальным Водолазкиным. Для меня это способ поговорить с людьми о том, как каждому из нас надо бы относиться к своим грехам.