Архитектура авангарда в Петербурге не играет такой заметной роли, как, скажем, в Москве. Но построек эпохи конструктивизма у нас не так уж мало. Один из важных фрагментов наследия 1920-х годов – Левашовский хлебозавод недавно получил вторую жизнь, став культурным центром.

В столице преобразованы уже два подобных пекарных предприятия. В одном создано трендовое пространство для дизайна, другое превращено в центр «Зотов», где проходят выставки, популяризирующие искусство авангарда.

ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАДАЧА

Два московских и Левашовский завод в Петербурге (на самом деле их больше, но мы сейчас о тех, что реновированы) построены по одной схеме – круглые в плане сооружения, где работало хлебопекарное оборудование, разработанное инженером Георгием Марсаковым. Как говорят, этому выдающемуся деятелю удалось решить одновременно и бытовую, и идеологическую задачу: сделать так, чтобы заводской хлеб получался вкуснее домашнего. Кто знает, действительно ли это так, – попробовать продукцию тех лет мы не можем, однако в 1920-х годах многим хотелось верить и даже верилось в превосходное качество пролетарской буханки.

ПРИ ЧЕМ ТУТ МАЛЕВИЧ

Марсаков не только спроектировал функцию, но и создал форму цехов. В Ленинграде его лишь консультировал, как указывают специалисты, архитектор Григорий Симонов.

Формальная идея здания вполне созвучна тем процессам, в которых были задействованы трудящиеся. Круговому конвейеру соответствует конфигурация экстерьера, мотив вращения подчеркнут разномастными выступами на фасадах, один из них – вертикаль лестницы похож на элемент блокировки.

Динамика была особенно важна для русских конструктивистов, вдохновленных супрематическими поисками Казимира Малевича и его учеников. Движение – начало, казалось бы, противоположное статическому принципу зодчества (неслучайно же мы говорим «недвижимость»), – стало для авангардистов одной из главных композиционных тем. Пыхтящий хлебозавод – машина для обеспечения питания масс. Это должно было читаться издалека.

ЛАБИРИНТ С ГАЛЕРЕЕЙ

Однако сегодня, попадая в возрожденный объект, мы не находим никаких конвейерных механизмов, индустриальность осталась в прошлом. Вместо этого мы видим сначала лабиринт с элементами галереи и музея, а далее – просторную пустоту, перекрытую солнцем деревянного купола. Впечатление, совершенно точно не запланированное Марсаковым. Статическое. Цилиндр главного цеха Левашовского завода, ставший сегодня залом для концертов и других мероприятий, неожиданно воскрешает в памяти Зал столетия, построенный во Вроцлаве Максом Бергом в 1913 году. Уникальное для того времени символическое сооружение. В свою очередь, оно отсылает к прообразам Пантеона, мавзолея Теодориха и Святой Софии Константинопольской.

ПУСТОТА ПОД КУПОЛОМ

Хлебозавод, перестав производить, проявил вдруг свою архетипическую структуру, которую вряд ли особенно замечали ударники труда. В то же время его круглые объемы имеют нечто общее и с самой формой хлеба, который всему голова. Лишенный изначальной функции, конструктивистский объект становится головоломкой. Каково значение этой застопоренной архимашины? О чем звенит пустота под деревянным куполом? Что происходит с архитектурой, когда здание превращается в экспонат?