Завтра актриса и телеведущая Сати Спивакова и пианист Алексей Гориболь представят на Новой сцене Александринки литературно-музыкальную программу «Стихотворения чудный театр» на стихи Беллы Ахмадулиной.

– Сати, почему выбор пал на творчество именно Ахмадулиной?

– Эту литературно-музыкальную программу мы покажем в Петербурге впервые. Но я уже представляла её в Тарусе, где так любила бывать Белла Ахатовна. И именно в контексте того первого опыта я по-настоящему открыла для себя поэтессу, чьи стихи, кажется, известны всем. Но на самом деле большинство из них мы знаем по одной-двум строфам из песен. А ведь она невероятно владела русским языком, умудрялась закладывать между слов важные смыслы.

– А лично вам не доводилось встречаться?

– К сожалению, с Беллой Ахмадулиной случилась странная невстреча. Дело в том, что мой супруг был с ней в одном кругу, входил в состав фонда «Триумф», дружил с Андреем Вознесенским и Борисом Мессерером (театральный художник, муж Ахмадулиной. – Ред.). Но с присущей мне в юности скованностью, которая обычно случалась при виде такого количества гениев на квадратный метр, было неловко заявлять о себе женщине, которая для многих была кумиром.

Странная история: однажды я снимала программу «Поэзия в музыке», и в этот момент редактор сообщает, что умерла Ахмадулина. Я не смогла сдержаться и сказала об этом сидящей в студии Вере Павловой. Лучше бы я этого не делала. У Веры случилась истерика, и мы с трудом досняли программу до конца.

Думаю, что для всех любителей поэзии Ахмадулина была неким проводником из прошлого в будущее. Кстати, сама Белла Ахатовна говорила об этом в стихотворении «Ночь перед выступлением» так: «Но что-то творится меж вами и мною, меж мною и вами, меж всеми, кто живы…» Или еще там есть строка: «Как будто сохранны Марина и Анна и нерасторжимы словесность и совесть».

– В своих работах вы часто транслируете непростые женские судьбы. Начиная с фильма «Ануш», где еще студенткой сыграли главную роль, и заканчивая Марией Каллас. Чем вам близки эти героини?

– А простых судеб не бывает. Во всяком случае, я не знаю таких героинь, ни реальных, ни вымышленных.

– Ваша судьба сложилась так, что за блестящим кинодебютом последовал почти 30-летний перерыв. Чем он был вызван и как удалось не просто вернуться на сцену, а покорить ее?

– Заканчивая ГИТИС, я была уже беременна первым ребенком. И у меня был один приоритет – семья. А в 1990 году мы со Спиваковым и оркестром «Виртуозы Москвы» по чисто экономическим соображениям (тогда Володя хотел сохранить оркестр в целостности) уехали работать по контракту в Испанию. Не случись этого, я вернулась бы на сцену раньше. Потому что внутри всегда жила моя профессия, как в кастрюле под крышкой, когда вода кипит и вот-вот снесет ее. Я никогда не мыслила себя без работы.

Конечно, на меня давил авторитет тех, кто был вокруг. Скажем, Спиваков был на короткой ноге с «костяком» всего БДТ. Мы регулярно бывали в гостях у Георгия Товстоногова, дружили с Владиславом Стржельчиком. И мне часто предлагали сделать какую-нибудь сценическую композицию. В какой-то момент мы с Сергеем Юрским даже подготовили программу стихов. Но все равно казалось, что профессия от меня потихоньку уходит. Так было до 2013 года, когда в моей жизни появился режиссер Роман Виктюк, предложивший сделать спектакль. Сначала один, потом второй, потом третий... И в какой-то момент я сказала себе: сейчас или никогда.

Следом появились другие спектакли, и я сама даже не заметила, как снова оказалась в деле. Могу сказать, что из всех творческих профессий эта – самая счастливая. Объясню, почему. Танцовщик, если он не танцевал 30 лет, уже никогда не выйдет на сцену, так же, как и пианист, который долго не садился за инструмент. А вот драматический артист, если у него есть хорошая школа, достаточно крепкие нервы и непреодолимое желание выйти на сцену, может вернуть профессию и спустя десятилетия. В этом я убедилась на своем примере.

Да, будут роли, которые играть уже поздно. Но всегда найдутся другие – те, что будут и по возрасту, и по состоянию.

– Вы из известной музыкальной семьи, однако выбрали ГИТИС. Почему?

– Да, мой папа скрипач, а мама пианистка. Но я не хотела быть музыкантом. Потому что быть середняком или преподавать в школе фортепиано никогда не было моей мечтой. Выходя на сцену к роялю, я чувствовала, что нахожусь в сейсмической зоне и вот-вот меня разорвет от страха.

В 14 лет я уже знала, что буду артисткой. Слава богу, отец поддержал меня и сделал все возможное, чтобы я хорошо подготовилась. Родителям удалось через общих друзей устроить для меня прослушивание у народного артиста СССР Ростислава Плятта, чтобы услышать его веское мнение: может ли девочка стать артисткой? А тот отправил меня готовиться к поступлению к потрясающим мэтрам театра Моссовета Людмиле Шапошниковой и ее супругу Владимиру Гордееву. Я прошла в Щукинское училище и в ГИТИС – его и выбрала.

– Но уйти от музыки все-таки не удалось. Ваша передача на телевидении «Нескучная классика» была даже удостоена премии «Тэффи».

– На телевидение я попала случайно, благодаря Виталию Вульфу, с которым мы дружили. С его легкой руки Константин Эрнст предложил мне снимать на Первом канале небольшие интервью. Потом я делала программу коротких интервью-портретов музыкантов на «Культуре». А в 2010 году мы с шеф-редактором и продюсером буквально на пальцах придумали «Нескучную классику». Этот проект «пошел» и идет уже 14-й год. Для меня главное – рассказывать о классической музыке простым и доступным языком. И, надеюсь, мне это удается.

– А как к вашей популярности относится Владимир Теодорович? Нет ли в семье неизбежной в таких случаях конкуренции?

– Мы уже 40 лет вместе. Думаю, что секрет в том, чтобы слышать друг друга, понимать, чем человек дышит, давать возможность личного пространства. А иначе как? На одних страстях все заканчивается очень быстро.

Вообще, с человеком должно быть интересно. Однажды в одном из интервью Володя сказал – а говорит он об этом очень редко, что я большая личность. Мне это было важно, вырасти рядом с ним в личность. И я надеюсь, тоже что-то в этой жизни ему дала, поскольку всегда в него очень верила и старалась эту свою веру передать ему. Главная моя заслуга в том, что он в 78 лет играет на скрипке. Это «Книга рекордов Гиннесса», честное слово.

– Вы автор двух книг. Будет ли продолжение?

– Первая книга была написана в 40 лет под впечатлениями о встречах с выдающимися людьми. Я их видела в таких ситуациях, про которые никогда не напишут в официальных биографиях.

А вторая, написанная на основе моих программ «Нескучная классика», получилась, потому что меня уговаривали издатели. Из более чем четырехсот выпусков я выбрала для начала всего тридцать шесть – иначе, как говорят профессионалы книгопечатания, «корешок бы не выдержал». Теперь есть идея сделать продолжение. Надеюсь, что когда-нибудь соберусь.

– А есть у вас какая-то неосуществленная мечта?

– В мечтах – почаще выступать в Петербурге. С ним вообще в моей жизни связано очень много. Это один из первых городов, куда меня вскоре после свадьбы привез муж. К сожалению, тех, кто окружал нас в восьмидесятые годы, давно нет в живых. И очень долгие годы Ленинград был для меня воспоминанием. Потом были годы дружбы с Анатолием Собчаком. А вот после его похорон, кажется, я не ездила в Питер лет десять.

И вдруг в 2017 году Фабио Мастранджело пригласил меня с актером Владимиром Кошевым выступить в композиции «Пер Гюнт», а после мне предложили стать постоянной ведущей оперной премии «Онегин». Я открыла для себя совсем другой город, куда готова приехать в любой момент. Воспользоваться любой возможностью. У нас с Петербургом такой роман, который то прерывается, то начинается снова, но никогда не заканчивается.