Интервью Анна Митянина начала с неожиданного замечания. Детский уполномоченный считает, что 1 июня нельзя называть праздником. Это действительно важный день в истории мирового сообщества, который заставляет обращать внимание на проблемы детства, права ребенка и оценить, все ли мы делаем для его защиты, но – не праздник. Тем более что проблем у наших детей действительно хватает и каждый новый исторический период приносит новые реалии и вызовы.

Программный документ

– Анна Владимировна, все привыкли отмечать 1 июня с воздушными шариками и клоунами. Почему этот день вдруг перестал быть праздником?

– Тут вопрос в неверной коннотации. Вы знаете, в связи с чем он появился? Идею создания Дня защиты детей предложила в 1949 году Международная демократическая федерация женщин, затем предложение оценили в ООН. К 1959 году была подготовлена Декларация прав ребенка, а в 1989-м ООН представила первый международно-правовой документ, касающийся детей – Конвенцию о правах ребенка. Верховный Совет Советского Союза подписал этот документ 13 июля 1990 года. Мы присоединились к этой дате и ежегодно 1 июня призываем взрослых обращать внимание на проблемы детства. Но называть его праздником неправильно. Это все равно что называть праздником День недоношенных детей или День детей, страдающих аутизмом.

– Каковы проблемы наших детей на нынешнем этапе?

– Мы сейчас подчеркиваем, что дети – это приоритет государственной политики. В первую очередь речь идет об охране семьи, материнства, отцовства и детства. О серьезности наших намерений говорит тот факт, что 17 мая указом президента РФ принята Стратегия комплексной безопасности детей в Российской Федерации на период до 2030 года. С моей точки зрения как юриста, это очень любопытный и важный сюжет. Все концепции и стратегии – это программные заявления. Владимир Путин сформулировал те риски, с которыми сейчас необходимо работать. На основании указа развивается законодательство. Это очень важно.

– Почему столь велика его важность?

– С учетом наших сложных бюрократических процедур нам нужен именно программный документ. Простой пример: многие помнят, что когда началась пандемия COVID-19 и появилась эта история с суррогатными детьми граждан КНР, которые не могли получить своих детей из-за закрытых границ, нам понадобился целый год, чтобы были внесены изменения, разрешающие просто получить визы биологическим родителям. Год! Представляете, что означает для развития маленького человека целый год жизни? Это показывает, как работает бюрократическая система.

Общество меняется. И в отношении детей рисков гораздо больше, чем в целом в обществе. Государство очень внимательно займется вопросами, связанными с недобросовестным исполнением обязанностей. В зоне особого внимания – поиск злостных алиментщиков и принуждение их к выполнению своих обязанностей. Сейчас очень много говорят о правах, но я хочу напомнить, что существуют еще и обязанности. Ко мне приходят на прием отцы, которые требуют большей опеки над детьми и заявляют о своих правах. Но когда я спрашиваю, когда они в последний раз не то что даже деньги перечисляли, а просто сходили с ребенком в кино, это вызывает заминку. Подобные вопросы будут краеугольным камнем. Я вижу, что система вздрогнула. Так что 1 июня – все-таки не праздник, а повод привлечь внимание к тем проблемам, с которыми сталкивается современное детство и которые мы, взрослые, обязаны решать.

– В концепции говорится о безопасности детства. В чем вы видите эти опасности?

– В первую очередь – в свободе распространения и доступа информации через Интернет. Сейчас это носит неуправляемый и неконтролируемый характер. Появившаяся информация моментально распространяется, возрастной маркировки нет, открыт доступ к любому контенту, в том числе вредоносному, и как детское сознание на это отреагирует, никто предсказать не может. А если ребенок еще находится в сложной для себя психологической ситуации, то результат вообще непредсказуем. Психологи говорят, что дети стали более агрессивные, ожесточенные, ищут поводы для эскалации конфликтов. Интернет учит их тому, что нет запретов, нет необходимости соблюдать нормы и правила. Сейчас время лайков и репостов, но дешевая популярность приводит к негативным последствиям. Прославиться любой ценой – это беда, следствие искаженного сознания. Сама по себе история говорит о разрухе в головах. Поэтому отсутствие информационных границ, получение шквала информации, неумение разделить ее на полезную и вредную, неумение противостоять лжи, конечно, создает колоссальную угрозу для формирования детской личности.

Система КДН себя исчерпала

– Дети выходят из Интернета и попадают на улицу. А там – зависимости, преступления несовершеннолетних и в отношении несовершеннолетних, равнодушные взрослые...

– Да, дети находятся в социально опасном положении и дома, и на улице. Мы наблюдаем рост изъятых по акту полиции детей у родителей, которые не в состоянии исполнять обязанности. Дети брошены. По данным ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу, в 2022 году 263 несовершеннолетних пытались совершить суицид, 30 из них скончались. За два последних года динамика попыток суицидов увеличилась на 30 процентов. То, что сейчас демонстрирует система в плане опеки, защиты детей, – это не тот вариант, который был действенен в прошлой жизни. Во все времена инспекторы по делам несовершеннолетних ОВД были героями, которые спасали детские жизни. В этой сфере сегодня для меня моральный и профессиональным авторитетом является Ольга Копейкина из Центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Основная нагрузка ложится на комиссии по делам несовершеннолетних (КДН). И это еще один острейший вопрос, решением которого мы будем заниматься.

– А эти комиссии еще существуют? Чем они занимаются?

– Мониторинг эффективности работы комиссий по делам несовершеннолетних – это тема, которой я посвятила свою деятельность в 2022 году. Администрация района создает комиссию, в которую входят порядка 30 человек – то есть все субъекты профилактики. Это исполнительная власть, правоохранительная система и подведомственные органы – представители учреждений в сфере молодежной политики, социальной, образования. Но поскольку они все действуют по формальному алгоритму, то мы видим полную безрезультативность общего итога работы. Очевидно, что система себя исчерпала и нуждается в реформировании. Например, попадающая в поле зрения КДН семья штрафуется и абсолютно формальным образом в протокол вносятся рекомендации поработать с семьей. Нелепо рекомендовать алкоголизированной матери посещать социальный центр, чтобы она там поработала с психологом. Очевидно, что она туда не пойдет. И я считаю большим нахальством свалить на секретаря комиссии обязанности по индивидуальной профилактическо- воспитательной работе с ребенком. У нас в некоторых районах на одного такого инспектора может приходиться до 90 тысяч человек несовершеннолетнего населения!

– А как должна строиться эта работа?

– Идея КДН, заложенная еще в 1921 году, заключалась не в комиссии по выбору формального наказания, а комиссии по улучшению жизни ребенка. Сейчас зачастую заседание превращается в судилище, полнейшей несостоятельностью является работа по ряду правонарушений с детьми, которые не требуют такой процедуры. Очень много трудозатрат, но к результату не приводят. Например, на комиссии «песочат» подростка за курение в неустановленном месте или несовершеннолетний попался после 23 часов – а парень просто с концерта возвращался, а рядом полиция проехала. Вызывают на комиссию за утерю паспорта, несовершеннолетние привлекаются к административной ответственности. Обсуждали девочку-гимназистку, она на улице упала в обморок, впервые попробовав по предложению друга алкоголь. Ее увезли в больницу, а в КДН – сразу сигнал. В результате девочку и ее вполне благополучных родителей «на атомы разложили». Зачем это делать? Какую цель мы преследуем? Девочку поставят на учет, будет взыскание, система это сохранит, а ей поступать в вуз. Да, надо разговаривать, объяснять. Но давайте это оставим тому, кто по полномочиям этим занимается. Педагогам, психологам, общественным организациям, досуговым центрам. Только в нескольких районах для участия в комиссиях привлекаются НКО, которые зачастую могут вытащить ребенка из трудной ситуации, заинтересовать. Нельзя ломать детские судьбы «для галочки».

Фразу «Не повезло с учителем» надо забыть

– Опять все острые вопросы взвалим на плечи школы?

– Мы не можем делать заложниками ситуации только педагогов. Я с большим уважением отношусь к петербургской педагогике. В школах должны появиться заместители директора по воспитательной работе, квалифицированные психологи. Будем развивать это направление. Но я бы хотела отметить тему родительских терроров педагогов. Считаю это недопустимым. Фраза «Не повезло с учителем» должна уйти из лексикона. Если в школе родители позволяют в присутствии ребенка это сказать, мы никогда не вернем ценность работы педагога, никогда.

– Тут совсем недавно в Госдуме прозвучало предложение наделить родительские комитеты правом вето – вплоть до увольнения конкретного педагога или выбора школьного меню. Как вы к этому относитесь?

– Я не против общественного обсуждения острых тем. Давайте активно общественно обсуждать развитие конкретного учреждения. Но не доходить при этом до крайностей. Никакая самая продвинутая мама не может лучше профессионала знать, как учить или лечить ребенка. Террор по отношению к педагогам недопустим.

– Сейчас много говорится о работе школьных психологов. Где мы найдем квалифицированного специалиста в каждую школу, поликлинику?

– На заседании рабочей группы Заксобрания Санкт-Петербурга 12 апреля были высказаны предложения по разработке проекта федерального закона «О психологической деятельности» для его дальнейшего направления в Госдуму. Этот документ необходим как определяющий базовые принципы работы, в том числе с несовершеннолетними, виды психологической деятельности, задающий вектор развития регионального законодательства. Особо важный вопрос – психологическая помощь детям мобилизованных. За минувший год за психологической помощью обратились около 500 несовершеннолетних. Обращения связаны с повышенной тревожностью, гореванием, трудностями в адаптации вернувшихся отцов и братьев, которые могут сказываться на климате в семье. В данный момент у нас нет единого алгоритма и утвержденных методических материалов оказания психологической помощи несовершеннолетним из семей мобилизованных, которые относятся к кризисной психологии. Это, к сожалению, реальность, и с этим надо работать. Необходимо продолжить работу над проектом федерального закона «О психологической деятельности» и проектом закона Санкт-Петербурга, регулирующим порядок организации психологической работы в городе.

– Вы не считаете, что школы надо поддержать? Им и так сейчас непросто, цели и задачи школы в плане воспитательной работы стремительно меняются.

– Тут СМИ уже писали, что Анна Митянина поддержала «Разговоры о важном», где в качестве примеров используются кумиры молодежи. Например, Shaman. Дело не в нем, просто педагог пытается через понятные образы доносить до детей нужную повестку. Вспомните: ведь в советской школе проводились и политинформации, и линейки, и флаги поднимали. Конечно, никто не собирается слепо следовать шаблонам. Но современный ребенок – это настоящий вызов педагогике. С ним надо уметь говорить на его языке.

Никаких «блогерок»!

– Тема безопасности детей, в том числе информационной, у вас в приоритете. А какими вы видите пути ее реализации?

– Я говорю об информационной гигиене. Нельзя забывать и о преступлениях – жестоком обращении, педофилии, убийствах,  возросшем криминале среди детей. Не так давно мальчик после употребления психоактивных веществ оказался в реанимации. Его попытались «вернуть на путь исправления», начали спрашивать, как отнесутся его друзья к нему, зная, что он употребляет наркотики. А мальчишка так просто отвечает: «А никак не отнесутся, они все умерли». Понимаете, что происходит? Его надо брать за шкирку и увозить туда, где им будут заниматься всерьез, где отвлекут, займут. А у нас именно в 12 лет подростки в основном бросают занятия в кружках и секциях, в то же время, согласно действующему законодательству, молодежные клубы оказывают услуги на бесплатной основе несовершеннолетним в возрасте от 14 лет. Такое ограничение оставляет вне рамок деятельности молодежных клубов значительное количество детей, родители которых не могут позволить себе отдавать их в платные секции или кружки. Особенно эта проблема касается трудных подростков, попавших в поле зрения КДН. Организация досуга – основная форма социализации ребенка, оказавшегося в трудной жизненной ситуации. Мной направлено письмо министру просвещения Сергею Кравцову с просьбой высказать позицию по этой проблематике. Ответ до настоящего времени не получен.

– Встречались ли вы с другими модными веяниями деструктивной информационной повестки?

– Конечно. На одно из заседаний КДН пришел мальчик Денис (имя изменено. – Ред.) в девочкином платье, заявил, что теперь он Даша, и потребовал обеспечить ему соответствующие условия обучения. Знаете, чем разрешился вопрос? Родителей Дениса оштрафовали – за плохое воспитание. Что тут скажешь? Главный детский психиатр города Северин Гречаный рассказывал о необходимости создания реабилитационного центра, службы сопровождения для аддиктивных детей. Мы, разумеется, будем пропагандировать наши традиционные семейные ценности, никаких 70 гендеров и «блогерок» у нас не должно быть, хотя и говорят, что феминитивы – это маркер определенной субкультуры.

– Как вы в целом оцениваете современных детей?

– Мы никого не оцениваем, мы просто любим наших детей. Принимаем такими, какие есть. Они живут в мире, в котором даже взрослым не просто. Поэтому мы начинаем с себя. Мы стараемся находить силы читать, смотреть, говорить с ними и тем самым даем площадку для того, чтобы человек учился думать. Самое главное – научить думать самостоятельно, а не спрашивать о смысле жизни «блогерку» в Интернете.