В конце апреля петербургский Градсовет преодолел знаковый для города проект – жилой дом на углу Карповки и Каменноостровского, известный как «Мельцер Холл». Его нарисовали Иван Кожин и другие архитекторы из бюро «Студия 44», возглавляемого Никитой Явейном.

Архитектура в наше время не вполне воспринимается в качестве искусства. Слыша слова «застройка», «недвижимость», «жилой комплекс», трудно догадаться о наличии художественных свойств у упоминаемых объектов. Ясно про эффективность, продажи, комфорт произведенного пространства. Искусство – это театр (Мариинка, историческая сцена), живопись (в Эрмитаже): нечто элитарное и, скорее всего, старое. Но иногда новые здания все-таки заявляют о себе как о произведениях искусства, одновременно претендуя, конечно, и на упомянутые элитарность и традиционность (или, говоря словами австрийского искусствоведа Алоиза Ригля, «ценность старины»). Искусство дороже.

Впрочем, не все то, что называет себя искусством, таково на самом деле. Каковы же критерии? Что есть художественное произведение? Здесь мы ступаем на весьма зыбкую почву, поскольку определений много, но все они не точны и рассыпаются перед некой тайной или интуитивным знанием. Взглянув на работу Франческо Растрелли, мы точно знаем: это искусство. То же самое с постройками Василия Стасова, и Федора Лидваля, и Якова Чернихова, и Бориса Устинова. Вещи названных и неназванных петербургских мастеров нельзя счесть простыми, но они и не искусственно сложны. Произведения архитектуры не обязательно всем нравятся и не всегда сразу понятны. Но они точно отражают свое время и при этом обязательно содержат поэтическое послание (иногда наивное, как у Устинова). Искусство вообще чурается прагматизма, хотя порой он все же проникает в произведение. Особенно когда его плодит сам дух времени. Лидваль, например, художник, но и прагматик. Художник вообще может быть прагматичным или непрагматичным, оставаясь художником (в архитектуре есть понятие «бумажный архитектор»). Чистый же прагматик сколько бы ни строил, а создать произведение не в силах.

Отвечает ли «Мельцер Холл» приведенным критериям художественности? Иначе говоря, можно ли назвать «Дом-гроб», как его окрестил кто-то из начальствующих, произведением искусства? Несомненно, да. Ведь это портрет эпохи. Нашей с вами эпохи. В нем есть доля прагматизма, он эклектичен (заимствует детали построек старого Петербурга и тут же берет что-то от современных скандинавских и голландских тенденций). Но у дома есть собственный характер, возможно несколько мрачноватый. Даже эксцентричный, что проявляется, например, в странном расположении двора-курдонёра, создающего впечатление неуместного разветвления Каменноостровского, которое тут же словно бы отвергается самими авторами путем установки кирпичной трубы посреди парадного двора (она ранее была ровно на этом месте, но уже демонтирована, однако будет восстановлена). Какое-то нелогичное и даже несообразное решение. А все же именно петербургское, даже гоголевское.

Великий писатель, кстати, верил, что «искусство есть водворение в душу стройности и порядка, а не смятения и расстройства». Но так он говорил уже после того, как создал множество самых нелепых, диких и в то же время совершенно правдивых характеров. Гоголь, рассказывая, творил Петербург. Самое фантастическое направление и фасон, которые получили фасады и курдонёр нового дома на Каменноостровском, заставляют задуматься: а не пребываем ли мы до сих пор в пространстве «Шинели» или «Носа»? Может, и не было никакого века двадцатого? Как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говорит, а подобные происшествия бывают на свете – редко, но бывают.