– Сергей Григорьевич, в преддверии юбилея у вас состоялась премьера спектакля «Я ненавижу Гамлета» в Театре музкомедии. Можно считать это подарком к дню рождения?

– Я никогда не работал в музыкальном театре. И хотя у меня большой опыт встреч с режиссерами, сейчас я попал в совершенно новые для себя условия. Другие принципы игры, новые партнеры, балет и огромное количество народа. Бывает, что на сцене находится одновременно больше 30 человек. А внизу еще чудесный оркестр, который надо слушать и которому нужно отвечать.

Но я никогда не искал в театре легких обходных путей. Я знаю: что-то интересное, заманчивое может родиться только тяжелым, непростым трудом. У нас репетиции были очень серьезными. Никакой халтуры. Каждый раз – только в полную силу. И это мне нравится.

– Мы вас увидим там танцующим или поющим?

– Увидите. Помните, есть такая шутка: «Этот стон у них песней зовется…» Ну а если серьезно, то у меня там несколько музыкальных номеров, есть некое подобие танца. Очень хорошая музыка, чудесные голоса и маэстро Алексей Валерьевич Нефедов. Он собрал такой оркестр, что каждый инструмент в нем можно просто съесть на завтрак, так вкусно это звучит.

С моим партнером по спектаклю Сергеем Перегудовым мы уже давно играем вместе. Выражаясь спортивным языком, мы сыгранная пара и хорошо понимаем друг друга. Хотя мы абсолютно разных поколений: Сережа – молодой, а я, как вы знаете, не очень, но мы друг друга понимаем. Хочу сказать, что второй исполнитель Роман Дряблов такой же яркий, нервный и слышащий. Нам легко сговориться. Потому что такой партнер может прикрыть тебя, когда ты чего-то не доиграл. Равно как я могу закрыть его, и зритель этого не увидит.

– «Я ненавижу Гамлета» – ваша первая большая музыкальная постановка. А свой самый первый спектакль помните?

– Конечно. Это тоже был музыкальный спектакль, но не настолько сложный. Играть Осла было значительно проще. Да и драматическая основа в «Бременских музыкантах» была не такая серьезная. Но я даже в самых, если так можно выразиться, легких и простых спектаклях умудрялся придумывать свой рисунок и быть сложным. Я люблю копнуть поглубже. Это мне доставляет удовольствие. Так меня научил Игорь Петрович Владимиров, мой учитель. И я в этом новом спектакле с ним даже разговариваю.

– Есть легенда, что вы и в Театре Ленсовета часто общаетесь с портретом Владимирова.

– Диалог с мастером у меня идет все время. Мне постоянно кажется, что я не досказал ему что-то важное, а он – мне. И я всегда в какой-то сложной театральной ситуации, да и не только театральной, думаю: а вот что бы Игорь Петрович делал в этом случае?

Вы знаете, в обычной жизни я заикаюсь, а на сцене – нет. И Владимиров долго не мог понять, что на самом деле со мной происходит: это я так развлекаюсь или это мой дефект, некая странность?

Владимиров владел профессией режиссера великолепно. Был очень щедро одарен от бога. И все делал талантливо: играл на сцене, проживал жизнь, учил студентов, водил автомобиль, ухаживал за женщинами. Он учил и нас фанатично отдаваться профессии и жизни. Лучше больше, чем меньше. Лучше ярко, чем тускло. Лучше смело, чем трусливо. Он брал жизнь и ел ее огромными кусками, а не крошками. И этим заражал нас. Даже в безвыходной, казалось бы, ситуации он мог дать очень грамотный совет.

Владимиров умел на пустом месте развернуть ураган. Мог, к примеру, взять и убрать из спектакля все декорации. «Игорь Петрович, – говорили мы ему, – так ведь сцена-то голая». «Это классно!» – отвечал он. И представляете, мы играли на пустой сцене, и зрители нам так аплодировали!

– Вы столько всего переиграли. А любимые спектакли у вас есть?

– У меня любимые спектакли – это самые трудные. Когда сливаешься со своим героем и перестаешь понимать, Сережа ты или не Сережа. Я могу вам привести несколько примеров, первых, что пришли в голову. Это Фредерик в спектакле «Фредерик, или Бульвар преступлений», Городничий в «Ревизоре» Гоголя, высокопоставленные чиновники в «Шутках Достоевского». У меня таких ролей много.

Очень люблю свою роль в спектакле «Казанова» в театре «Приют комедианта». Играть поэзию Марины Цветаевой – вкусную, глубокую, романтичную, да еще с молодыми партнерами – это всегда новая энергия, новая радость общения.

Казанова ли я? Это вы можете решить, посмотрев спектакль. Могу только сказать, что у меня в семье женщина всегда стояла выше мужчины. Мой папа был романтик. Несмотря на то, что он прошел две войны и был человеком нервным, маму он очень любил. И последние его слова – это слова о прощении, которое он попросил у мамы. Мой дядя, брат – все к женщине относились очень по-особому. И я тоже всегда стараюсь пойти навстречу женщине, удивить ее каким-то подарком.

– Все знают, что вы любите поэзию и ваш любимый поэт Иосиф Бродский.

– Да, это так. Мне очень нравятся его стихи. Я даже могу сказать, какое из произведений мне нравится больше. Это «Баллада о маленьком буксире». У Бродского есть и другие стихи, это великий поэт. Но на меня лично ложится это. В его простоте и доступности такая глубина и радость, такая ностальгия и боль, что я могу эту балладу читать по 50 раз в день.

– Наверное, это напоминает вам об Одессе и о море, которое вы так любите?

– Конечно. Как рыбак вздрагивает, когда у него клюет рыба, или как реагирует охотник, когда где-то рядом бьет крыльями утка, так и я реагирую на любой морской термин. Наверное, это реакция на детскую мечту. Потому что я хотел связать свою жизнь с морем. Но не получилось. Что уж сейчас?

– А свою младшую дочь Анну вы отговаривали от артистической карьеры?

– Анна до окончания школы не могла определиться с профессией. Я в ней видел актерское дарование. Но она сомневалась до последнего. Хочу вам сказать по секрету, что она и на вступительных экзаменах мало кого вдохновила. Тем не менее была принята и первый год училась платно. А потом, как и у меня (я ведь тоже разгильдяйствовал первые полгода, и Владимиров несколько раз со мной очень серьезно разговаривал), все пошло. Ее со второго курса перевели на бюджет, и мне кажется, что она на правильном пути. Анна – сомневающаяся девушка. Для артиста это хорошо. Я ею очень горжусь.

– Скажите, возможна ли дружба между актерами?

– Конечно. Эту фразу: «Против кого дружим?» – просто выдумали. С высоты своего возраста хочу вам сказать, что актерская дружба есть. Пример тому наши отношения с Михаилом Боярским. Он непростой человек. Но его понимание дружбы, отношение к другу, к помощи ему, к дружескому совету, независимому актерскому взгляду – это достойно подражания. Равно так же с моим однокурсником Олегом Леваковым, с которым мы дружим более 50 лет. Или с нашим прекрасным артистом Евгением Филатовым. Я могу еще много перечислять. Так что не сомневайтесь, актерская дружба существует.

– Вы известный трудоголик. Но что, кроме работы, еще любите?

– Я очень люблю спорт. Но врать не буду, что я в 70 лет великий спортсмен. До определенного времени я очень активно играл в футбол, в баскетбол, в волейбол. Сейчас больше смотрю. А еще плаваю, люблю баню и природу. Но специальных рецептов у меня никаких нет.

– Недавно мы видели вас в популярных сериалах «Тест на беременность» и «Чайки». Что еще в планах?

– Я закончил съемки в детском фильме под рабочим названием «Чижик». Там я играю плохого человека. Но это неважно. Сама идея кино очень хорошая. Скорее всего, в мае мне предстоят съемки еще в одном детском фильме, в котором рассказывается о том, как в абсолютно убитый, забытый богом детский дом приходит молодой талантливый учитель и делает из него уголок будущего: здание превращается в «Москва-сити», дети начинают играть на музыкальных инструментах, заниматься искусством и побеждать на соревнованиях.

Совсем недавно я снялся у Егора Андреевича Кончаловского в сериале про блокаду «Большой дом». В ленте рассказывается о том, как во время блокады в Ленинграде орудовали нехорошие люди, одного из которых я и сыграл.

А недавно в Театре Ленсовета мы сыграли с симфоническим оркестром Капеллы «Евгения Онегина». Это чудесная история. Мы старались, чтобы каждый вдох поэта был донесен до зрителя и гурманы великой поэзии были удовлетворены. Подробно рассказывать об этом смысла не вижу, уже в самом названии есть все. Это великое произведение великого Пушкина. Наша гордость и национальное достояние.