За его плечами – более 2,5 тысячи пациентов, около тысячи прооперированных лично им больных, 270 научных работ, в том числе монография «Хирургия рака пищевода» и главы в книге «Пластика пищевода». Сегодня доктор выступает в качестве эксперта в Онкологическом центре, который в этом году получил имя сына наставника Бориса Мирошникова – Николая Павловича Напалкова.

Только хирургия

Мы ждем Бориса Ивановича в одной из операционных созданного им оперблока, где сегодня десятки операций проводятся в 13 операционных залах. Операционная бригада терпеливо ждет, когда Борис Иванович, переодевшись, подойдет к столу. На операции он будет в качестве консультанта. Видно, с каким уважением молодые хирурги прислушиваются к своему наставнику.

«Я родился в 1937 году в Воронежской губернии. Мама была учительницей русского языка и литературы, директором школы, папа преподавал математику, прошел Великую Отечественную с первого до последнего дня. А для меня тогда самым трудным в жизни представлялся выбор своей будущей специальности, потому что от этого выбора зависит твоя судьба. В старших классах один эпизод произвел на меня сильное впечатление. Я заболел, меня лечила женщина-фельдшер. Поправился, и с тех пор ощутил сильное стремление к медицине. Казалось, что это именно то, что нужно человеку: помогать окружающим и от этого получать удовольствие. Я не ошибся и считаю себя счастливым человеком, потому что прошел путь врача и до сегодняшнего дня испытываю от своей работы такое же удовольствие, как и много десятков лет назад», – рассказывает уже вне операционной Борис Иванович.

После школы он поехал в Ленинград поступать в Военно-медицинскую академию. Немного не дотянул по баллам – конкурс был 12 человек на место. Подал документы в Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт (сейчас – Северо-Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова). Хотел стать только хирургом. С 3-го курса занимался при кафедре, руководимой хирургом, ученым Павлом Николаевичем Напалковым (отцом Николая Напалкова, чье имя сейчас носит онкоцентр).

«Как сейчас помню великолепные операционные с огромными окнами в сад, нахождение там доставляло огромное удовольствие. Нравилось все: ночные дежурства в клинике, даже доставка больного из палаты на каталке в операционную и обратно была для меня счастьем», – вспоминает Борис Иванович.

Студенты стояли в очереди, чтобы получить право быть рядом с маститыми коллегами у операционного стола. Но первый опыт для юного Бориса оказался неудачным: у хирурга что-то не задалось, и досталось ему – третьему помощнику.

«Что я только не выслушал в тот момент! И бестолочь, и остолоп, и кто тебя сюда привел. Только потом понял, что это не я такой плохой, а у хирурга что-то не получалось с доступом. И продолжил начатое дело», – улыбается Борис Иванович.

Трудные решения

В послевоенные годы ленинградские хирурги начали осваивать торакальную хирургию.

«Моим учителем на определенном этапе был Иван Степанович Колесников, завкафедрой госпитальной хирургии в ВМА, прошедший Испанию, Финскую войну, был репрессирован. Великолепный хирург. Он осваивал хирургию легких. И я запомнил один эпизод. Его попросили показать операцию другим докторам. Он удаляет легкое, выполняет операцию блестяще, доволен. Говорит: «Спасибо всем» и делает шаг назад от операционного стола. И вдруг один из слушателей говорит: «Профессор, а там еще одна дырочка в другом месте». Колесников – генерал, академик, Герой соцтруда – как ему поступить? Он снова делает шаг вперед. Берет зонд, вставляет в дырочку, уходит вглубь на 10-12 см. В операционной – мертвая тишина. Он думает, говорит: «Скальпель». И по этому инструменту режет средостение. Фонтан крови в потолок операционной. Он пальцем дырку закрыл и наклоняется над пациентом. Никто не слышал, но я слышал, как он тихо говорил самому себе: «Ведь мне 80 лет. До каких пор надо быть дураком? Ведь все сделал, хорошо сделал, а теперь я ничего не могу сделать». Это был очень тяжелый монолог хирурга. Кстати, дырочку зашили, больной выжил и поправился», – рассказывает Борис Иванович.

Он говорит, что учился именно на таких тяжелых, но бесценных примерах. К 6-му курсу он уже самостоятельно оперировал, к окончании 2-го курса клинической ординатуры собрал материал на кандидатскую диссертацию и в 26 лет впервые за всю историю института стал самым молодым кандидатом наук. Работал в городских больницах, в Военно-медицинской академии, в Госпитале инвалидов войны (сейчас – Госпиталь для ветеранов войн). А затем вернулся к Напалкову на должность ассистента кафедры абдоминальной хирургии и начал осваивать эту область хирургии с нуля.

«Абдоминальная хирургия – это брюшная полость, желудок, печень, поджелудочная, пищевод. Хирургия пищевода была плохо освоена. Ни один великий хирург не обошел ее. 10 операций прошли неплохо, а на 11-й пациент умирает, на 12-й – умирает, на 13-й – умирает, и в итоге летальность – те же 30 процентов. Как 14-го пациента оперировать? После этого я понял, что нужно искать, работать. В итоге мы нашли свои способы, удалось проблему решить, защитили свой патент по пластике пищевода. Но это очень тяжелый путь», – говорит хирург.

Он провел около 900 операций на пищеводе, всего участвовал в 2,5 тысячи операций. Многих больных помнит, как сейчас. Особенно тех, кому не удалось помочь.

«Трудно принимать решение, что помочь пациенту нельзя. Я помню пациентку из Коми, у нее был рак головки поджелудочной железы. Хотела оперироваться только у меня. Я зашел в живот и не смог удалить опухоль. А ей 40 лет, цветущая молодая женщина. До сегодняшнего дня я не уверен, что ей нельзя было помочь. На тот период времени – да, нельзя. А вот сейчас – я не уверен. Столько лет прошло, а я об этом думаю», – вздыхает Борис Иванович.

Кто хозяин в операционной

В 2012 году в Песочном был открыт Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр специализированных видов медицинской помощи (онкологический), сейчас – Онкологический центр им. Н.П. Напалкова. Бориса Мирошникова туда пригласил работать директор центра Владимир Моисеенко.

«Я мечтал закончить профессиональную деятельность в крупном центре. Мы наладили отлично работающую конвейерную систему, сейчас в оперблоке проводится несколько десятков операций в день. Потом меня попросили курировать отделение абдоминальной хирургии. Здесь вся онкологическая хирургия: хирургия пищевода, печени, поджелудочной и желудка», – рассказывает Борис Мирошников.

Он и сейчас не мыслит себя без операционной. Здесь он – царь и бог. Тот, кому доверена человеческая жизнь.

«Кто хозяин в операционной? Только оператор. Только он может контактировать с теми, кто имеет отношение к процессу. С первым ассистентом, с анестезиологом, с операционной сестрой. Второй ассистент не имеет права брать режущий инструмент. Только хирург и первый его помощник. Это – порядок. Хирург погружен в свое. Он автоматом руку кладет на сестринский стол, и операционная сестра ему дает инструмент – тот, который нужен. Он ничего не должен говорить, только протягивать руку туда, где этот инструмент лежит, и она должна это знать. Непередаваемо это – понимание руки хирурга. Ты не можешь отдохнуть, передать работу кому-то. Надо от начала до конца вести пациента. Я рассекаю кожу – я зашиваю кожу. Должна быть тишина, ничего не должно отвлекать, никакого шума, ругани, все молчат, все знают свое дело. Это неписаные правила. Не все это понимают, только опытные», – говорит Борис Иванович, и даже тон его становится другим: деловым, сосредоточенным.

«Когда-то пациент мне подарил билет в БДТ на «Историю лошади». Первый и последний раз в жизни я сидел на первом ряду посередине, и так вышло, что Евгений Лебедев играл как будто только для меня. Он выкладывался полностью, я был под большим впечатлением и поделился с одной знакомой: как часто можно так сильно играть? И она ответила: «Не забывайте, что это – игра, а у вас – не игра. Роль сложная, трудная, но это – игра. А от тебя как от врача настолько многое зависит, что тут не переиграешь. Пациент доверяет доктору, он доверяет жизнь. Хирург работает с ножом, и ошибочные действия могут быть фатальными», – говорит Борис Мирошников.