В Петербурге прошла премьера первого в истории российско-ливанского фильма «Гнев». В центре сюжета – история молодой восточной девушки Иды с настоящим русским характером, которая после войны уезжает из маленькой деревни в «ливанский Париж» – Бейрут. Смелая и решительная девушка встречает там свою любовь – француза, отношения с которым помогают ей осознать свои корни. К слову, русским характером свою героиню наделила режиссер картины – продюсер и журналист Мария Иванова Сурае. О том, как ее съемочная группа работала во время взрыва в порту Бейрута и пандемии коронавируса, она рассказала «Петербургскому дневнику».

– Мария, как случился ваш «роман» с Ливаном? Что побудило вас снять фильм о ливанской девушке?

– Роман – это вы хорошо заметили: мой муж – ливанец! А идея фильма родилась так: мы снимали картину о сирийских беженцах и совершенно случайно с оператором Женей Родиным попали в Ливан. Помню, мы должны были ехать на машине из Бейрута в Дамаск, но дорогу завалило снегом. Пока ждали, стали снимать Бейрут. Я влюбилась в этот город! Мы спустились к возвышающимся над поверхностью моря скалам Рауше, и в этот момент в моей голове промелькнуло: «Я еще не раз окажусь в Ливане, и жизнь моя будет связана с этой страной». Так и произошло. Потом я провела в Ливане первый фестиваль российского кино, привезла короткометражки для студентов, читала курс по продюсированию в университете, а также вместе с «Централ Партнершип» привезла в Ливан фильм «Экипаж». И после всего этого я решила снять свое кино.

– Что из ливанского колорита, культуры впитал ваш фильм?

– Он впитал в себя все. Это страна, которая была зависима от Франции: французы написали им конституцию, создали государственное устройство. Плюс исторически сложилось, что это святые места, места для паломничества, соответственно, сейчас в Ливане проживают представители 18 религиозных направлений, и они живут довольно дружно. Когда есть такой баланс, то люди и не ссорятся. У них и в политической системе то же самое: религия очень связана с разными политическими позициями. Так что все продумано по-восточному. При этом Бейрут – очень европейский город: там много баров, ресторанов и пляжей.

– Восток многогранен, какую часть восточного быта и культуры было особенно важно отразить вам в «Гневе»?

– Для меня, прежде всего, это история молодой девушки Иды, глазами которой мы видим Ливан. Изначально в основе картины лежала история ее жизни. Но потом обстоятельства, которые вторглись в процесс съемок, – взрыв в порту и продолжающаяся пандемия – заставили меня внести коррективы в сценарий. На следующий день после взрыва в Бейрут съехалась буквально вся страна для того, чтобы восстанавливать город подручными средствами, и никто из моей группы не сказал: «Все хватит, останавливаем съемки». В этом я увидела смелость ливанского народа.

– Как быстро удалось найти актрису на главную роль?

– Я написала сценарий довольно быстро, во время пандемии коронавируса, когда была «заперта» дома и никуда не выходила. Для меня очень важен образ: мне надо понимать, про кого я пишу, поэтому актрису я начала искать сразу, в Интернете. И вдруг увидела ливано-французскую актрису Маналу Иссу. Я написала ей в одной из социальных сетей, и Манала попросила прислать сценарий на английском, после чего ответила: «Классная роль, я хочу ее сыграть».

– Как картину встретили в Ливане?

– Во время показа картины на фестивале женского кино в Бейруте в марте зрители долго задавали вопросы, и женщины-ливанки разного возраста говорили, что им понятна эта тема, так и есть. Много говорили и про героя Ганса: «Каждая женщина раз в жизни встречает такого мужчину».

За эти семь лет, которые я провела в Ливане, я впитала в себя эту культуру, у меня есть подруги-ливанки, которые делятся со мной историями из своей жизни. Я спрашивала, а может ли, например, ливанская женщина пить. И женщины мне объясняли, что это может быть, если ее никто не видит. Я объездила всю страну и видела разных людей, что и помогло мне создать мою Иду. Проверяла факты, чтобы это было достоверно: как журналист, я не могу допустить, чтобы меня обвинили в том, что это невозможно. Как некий итог: картина уже год путешествует по фестивалям, и никто еще не обвинял нас в недостоверности. Напротив, сами ливанцы говорят, что нам удалось открыть и показать этот мир.

– Какие красоты Ливана можно будет увидеть в картине?

– В картине представлен контраст деревни и города, причем тема войны, которая идет линией через весь фильм, нашла отражение и в пейзаже. На зданиях остались следы от бомб, обстрелов… Я специально сняла эти разрушенные здания. А еще мы делали очень красивые съемки гор с дрона. В городе мы отразили жизнь современного мегаполиса, где много молодежи, клубов и ресторанов, в одном из которых как раз и работает наша героиня. Живет она в типичной ливанской квартире – огромной, такой же, в какой живут и реальные жители страны.

Наша героиня и художник-постановщик картины Хуссейн Байдун – мусульмане-шииты. Именно поэтому дом, в котором живет семья Иды, очень похож на жилище шиитов. Например, на дверном проёме висит шиитский символ, который вы можете заметить, если будете внимательно наблюдать за интерьером. Хуссейн Байдун работал над проектом «Капернаум», ставшим номинантом на «Оскар». Он настоящий профессионал: когда во время взрыва разрушилась съемочная локация, которая находилась в километре от порта, он за две недели восстановил ее со своей командой.

Сложностей тогда действительно было много. Для членов съемочной группы не хватало гостиниц, потому что в тот момент в город съехались все иностранные журналисты. Нас расселили по разным местам. Шли акции протеста: демонстранты перекрывали, били витрины – и мы не могли вовремя добраться до съемочной площадки. Тогда мы просто пересели на мотоциклы! Каждый день я засыпала с мыслью: «Что будет завтра?» Страха не было, было огромное желание закончить картину. Помимо этого, пандемия еще не отступила и мы каждый день сдавали тесты на коронавирус. А когда шли съемки в тюрьме, нам сказали: «Если у кого-то из 80 человек съемочной группы будет положительный результат, мы не пропустим никого». Это был огромный стресс, такой сильный, что я сказала: «Я больше не вернусь сюда». Но уже через полгода я вновь была в Ливане.

– Почему петербургским зрителям стоит посмотреть картину?

– Это интеллектуальное, глубокое кино о столкновении двух культур. Мы поднимаем вопрос веры. Потрясающая работа оператора-постановщика Томмасо Фиорилли. Надеюсь, петербургский зритель полюбит это кино, тем более прокат фильма будет идти в лучших кинотеатрах города.