– На сайте «Википедии» вы значитесь как «американская пианистка украинского происхождения».

– Я родилась в Киеве. После распада СССР мы с мужем уехали в США, выиграв престижный музыкальный конкурс. Получили американское гражданство. Потом, после Майдана, я начала ездить в Донбасс и сама однажды попросила паспорт ДНР. И благодаря ему в феврале, незадолго до начала СВО, я получила гражданство России. Мечта свершилась. Мой муж, родившийся в Таганроге, служивший в армии РСФСР на «изломе эпох», пока стоит в очереди на российское гражданство. Я его опередила!

А себя я называю «русская пианистка». И это не только мой паспорт. Я представитель выдающейся русской фортепианной школы. А это такая же известная в мире «торговая марка», как наш балет.

Кстати, когда меня «отменили», в начале СВО в «Википедии» даже написали «бывшая пианистка». Поторопились.

– «Отменить» вас не удалось? У вас снова гастроли по всему миру?

– Да, не удалось. На самом деле, это был тяжелейший в моральном плане период. От нас, русских музыкантов, требовали писать письма, делать заявления: осуждаем страну, отказываемся от нее. Мне пришло письмо от американского оркестра с указанием за тридцать минут решить: хочу ли я написать «повинную» или со мной расторгнут контракт. Потом начали отменять концерты без объяснений, за предыдущие выступления просто не заплатили. Украинские диаспоры были очень активны, заваливали жалобами концертные организации. Оскорбляли, писали гадости.

Самым сложным было разочаровываться в людях. У меня была менеджер, сотрудник крупнейшего английского агентства. Мы дружили много лет, я ей доверяла. Она родом из Польши. Когда в феврале я получила гражданство России, она так радовалась: сколько можно гастролей организовать в Китай, в Бразилию, виза теперь не нужна! Ну понятно, она же жила на комиссионные от моих выступлений... Когда началась СВО, она лично обзвонила все музыкальные компании и сообщила: «У Лисицы – русский паспорт». Тоном «у Лисицы – дурное заболевание».

Но и там есть настоящие люди. Летом я сама упрашивала организатора фестиваля во Франции – пожилую женщину – отменить мой концерт. Я знала, что ей угрожают. Но она проявила твердость. И все билеты были проданы. И никаких протестов не было. Когда они проигрывают, они молчат. Потом был замечательный концерт в Белграде, затем – в Италии, хотя его пытались отменить. Сама мэр города пришла на мое выступление и произнесла речь – о русской музыке, о русском искусстве.

Тем не менее моя жизнь в Европе закончилась. Люди там показали свое истинное лицо.

– Вы полностью разочаровались в Западе?

– Я им больше не верю. Их улыбкам, их словам. Сейчас в туристических странах все чаще можно услышать: мы скучаем по русским. В переводе это значит: мы скучаем по русским деньгам.

После моей поездки в Мариуполь одна звукозаписывающая компания устроила нам с мужем «партсобрание». Они вызвали нас по «Скайпу», сидели и орали: «Как ты смела? Мы и так тебя терпели, все эти поездки в Донбасс! Но теперь все, мы разрываем контракт!» А потом мне звонит глава этой компании. С чужого телефона, представляете? Боялся звонить со своего! Говорит: извините, мне запретили с вами общаться, но мы все понимаем, мы не все такие плохие, может быть, потом все уладится...

В тот момент многие вещи мне стали ясны, понятны. Я поняла, почему они стыдливо отворачивали глаза, когда их соседей-евреев везли на смерть. Почему Европа сдавалась Гитлеру – страна за страной. Почему они восемь лет не видели разорванных на куски людей Донбасса. Они плачут только по тем, по кому нужно плакать. Им укажут, где скорбеть. Их позиция называется «А что мы можем сделать?» А у меня – русская позиция. Мы не сдали Сталинград, бились насмерть. Прятали партизан. Спасали тех, кто нашу помощь даже не ценил. И мы тоже не меняемся. Мы не можем молчать, когда видим несправедливость.

Но мир – это не только Европа. Он гораздо больше. И этот мир нам сейчас открывается.

– У вас прошло турне по Бразилии?

– Да, и знаете, там абсолютно нормальная атмосфера. Там внимательно следят за происходящим: люди знают, что происходит на разных фронтах, почему начался конфликт. Сейчас в Бразилии выборы, и там в шутку говорят: будем выбирать между «другом Путина» и «фанатом Путина». Лула – это левый кандидат, один из основателей БРИКС, а Болсонару – правый, такой «бразильский Трамп».

В ноябре у меня большие гастроли в Иране – восемь выступлений! Будучи гражданкой США, я и подумать о них не могла. Во-первых, американцев туда не пускают. Во-вторых, я жила в рамках западной пропаганды: это страшное Средневековье, где за исполнение музыки наказывают плетьми... А там, оказывается, идут прекрасные концерты классической музыки. Местное Министерство культуры приглашает туда артистов мирового уровня.

И, знаете, спустя полгода отмененные в Европе концерты вдруг стали «возвращаться» в афиши. Но я теперь отказываюсь ехать. У меня был в графике концерт в Германии, но мне предложили выступить в Казани. И я выбрала Казань. В Иран еду вместо Италии. Итальянские организаторы очень недовольны! Пусть. В игру «отмены», как оказалось, могут играть обе стороны.

– У вас большой тур по России?

– Знаете, что самое удивительное? Когда началась травля, некоторые коллеги злорадствовали и писали мне: ну что, Валентина, больше не будешь выступать для немцев и французов, играй теперь для бурятов. И так несколько человек подряд! В таком гадком тоне, будто бурят – что-то оскорбительное. Цивилизованные европейцы...

Я была так возмущена. И первый свой концерт в России дала в Улан-Удэ. Принципиально. Решила, что обязательно должна туда поехать. Мне помог глава Республики Бурятия. И был совершенно замечательный концерт, потрясающая публика! И злопыхатели как-то затихли.

Сейчас у меня первые в жизни гастроли по России: Петербург, Казань, Москва, Уфа, Набережные Челны, Красноярск, Чита. Знакомлюсь с российской публикой, которая меня, может быть, только в YouTube видела. Ощущения замечательные. Совсем по-другому играешь, когда в зале люди, которые тебя понимают.

– Голосовали на референдуме?

– Да, еле успела! Ехала из Португалии, где были концерты. Добиралась через Алжир, ведь Прибалтику закрыли. Проголосовала в Москве, в представительстве ДНР, в последние часы работы участка. Мы там все обнимались, было очень волнительно.

– Валентина, почему восемь лет назад вы решили поддержать Донбасс? Потерять все то благополучие, которого добивались годами?

– Меня «сломал» один день – 2 мая 2014 года. Одесса. Куда-то ехали, муж вез на машине на очередной концерт... Вдруг в Интернете увидела, что происходит. А моя мама – из Одессы! Помню одну украинскую телепередачу, где ведущий сказал: «Там все сгорели, они были с русскими паспортами»! И зал зааплодировал. Я была потрясена. Это был какой-то необъяснимый ужас. И сразу перед глазами картинки времен Великой Отечественной, где людей загоняли в церкви и сжигали заживо. И это в моей Одессе! Где я знаю каждую улочку, каждый камень!

Знаете, когда начался Майдан, меня как раз начали «раскручивать» – именно как украинскую пианистку. Карьера пошла в гору. И мне несколько раз предлагали приехать на Майдан, выступить. Я отказывалась. А родители мужа тогда жили в Киеве, и они нам говорили: да не обращайте внимания, там просто бомжи какие-то на площади сидят. Кто знал, что все так страшно обернется?

Я долго жила в Америке и даже не представляла, что на Украине происходит. И когда на Майдане уже кровь пролилась, начался сам переворот, я по наивности думала: это недопонимание, в американских новостях такую глупость говорят, потому что журналисты просто украинский язык не понимают! Дай-ка я переведу! Записывала ролики в Интернете, пыталась донести до людей, что происходит. И тут мне начали угрожать: не занимайся не своим делом, закрой свой рот. Началась первая волна травли – отмена концертов и так далее.

Но благодаря этому меня заметили в Донецке. Директор Донецкой филармонии пригласил дать концерт. Тогда шли боевые действия, ещё стреляли, но я сразу согласилась. Концерт состоялся 22 июня 2015 года. Была бездна народа! Организаторы поставили стулья в парке Ленинского комсомола – на 15 тысяч мест. А людей пришло столько, что они рядом сидели на газонах, на холмах, смотрели с крыш домов. Такого выступления у меня никогда не было.

– О своем выборе никогда не жалели?

– Мы несколько раз обсуждали это с мужем, с сыном. Да, многое потеряно. Карьера, которая с огромным трудом строилась десятилетиями, в какой-то момент рухнула. Но когда я первый раз приехала в Донбасс, когда не по телевизору, а воочию увидела эти школы с выбитыми глазницами... Я тогда навеки связала свою судьбу с этой землей. Я поняла, что после стольких лет скитаний по свету вернулась домой. Эти люди мне родные, и я их не предам.

– Как состоялся тот уже легендарный концерт в разрушенном Мариуполе 9 Мая?

– Случайно. Мы живем в такое время – трудное, но полное чудес, неожиданных встреч. Одних людей теряешь, они бьют тебя в спину, но приобретаешь других, просто удивительных. Я узнала о молодежной организации «Волонтерская рота», они собирали детское питание, смеси, одежду. Накупила всего, потащила в пункт сбора несколько мешков – прямо как Дед Мороз. Мы с этими ребятами просто разговорились, я сказала мимоходом, что родилась в Киеве. И они попросили сказать на камеру несколько слов – на русском и на украинском. Видео стало вирусным, они узнали, что я пианистка, и сами предложили поехать с ними в Мариуполь.

– И вы не побоялись ехать в только что отвоеванный город?

– Нет, это такие ребята! Со всех уголков России, самых разных политических взглядов. Но совершенно замечательные. Я видела, как они помогают людям – лекарствами, едой. Мы поехали в Мариуполь, повезли туда гигантскую георгиевскую ленту. Очень тяжелую по весу – с трудом ее развернули. К нам начал подходить народ. А ведь их никто не мог пригласить – связи нет, электричества нет, газет нет. Все было спонтанно, искренне. Мы пошли с лентой по городу – тысячи людей, без всякой организации!

Потом весь день раздавали гуманитарку, были в местной церкви. И вдруг ребята в разбитом Доме культуры «Азовстали» нашли пианино – в саже, в осколках. Что если возьмем и устроим концерт? Давайте! Нашли «буханку», погрузили пианино, поставили прямо на улице, помыли его. Я играла долго, часа полтора. Люди подходили и подходили. Вдруг пожилая женщина попросила сыграть «День Победы». А я же классический музыкант, мы играем по нотам. Пришлось подбирать по слуху. Все вместе пели. Плакали.

Кстати, именно после этого концерта и «посыпались» все мои концерты в Европе. Западные газеты меня «решительно осуждали», писали, что я «плясала на костях погибших украинских героев». Это они про полк «Азов»*. В общем, комедия. Но для меня тот день – 9 Мая в Мариуполе – незабываемое что-то.

* Батальон «Азов» признан в России экстремистской организацией и запрещён.