– Тимур, что такое для вас 1 сентября?

– 1 сентября для меня – это окончание лета, каникул, возвращение от бабушек, встреча с одноклассниками и однокурсниками, однообщажниками, которые не видели тебя все лето, и ты все лето думал, чем бы их удивить. Я обычно приводил себя в форму, подкачивался. И меня все время спрашивали: «Ты что, подкачался?» Я все время отвечал, что нет, но в душе все равно знал, что подкачался.

– Какой предмет был самым любимым? А любимая учительница?

– В школе я очень любил русский язык и литературу, не очень любил физику и химию, потому что тогда не до конца понимал их. Наверстывал уже гораздо позднее, когда обучение закончилось: приобрел интерес к физике, особенно к квантовой.

Для меня учеба – это прежде всего обучение, коммуникация с обществом, с классом, со взрослыми.

А моей любимой учительницей была мой классный руководитель, которая как раз преподавала русский язык и литературу. И, кстати, я победитель областной олимпиады по русскому языку и литературе, и, вообще, это моя сильная сторона. Я рассчитывал, что, когда вырасту, буду писателем, то есть буду развивать письменное творчество. Я поглощал книги тоннами, мне не успевали их покупать, но зато всегда знали, что подарить. Бабушки одаривали меня книгами. Одна бабушка жила в Казахстане, другая в Подмосковье, и, когда я приезжал к ним на каникулы, они сразу вели меня в книжный магазин, чтобы порадовать книгой. У меня врожденная грамотность, я как будто всегда знал, как правильно написать. Думаю, что на это повлияло чтение. К слову, читать я научился самостоятельно в возрасте четырех лет.

– С какого урока сбегали и почему?

– Нет! Для меня побег с урока был сродни предательству Родины. Это то, чего я не мог позволить. Когда меня подбивали убежать с урока, я никогда не мог на это пойти. Образование для меня превыше всего, я всегда понимал, что, когда стану взрослым, мне просто необходимо будет образование. Тем более две мои бабушки имели отношение к учебному процессу. Одна была заведующей в детском саду, а другая – учителем биологии. Биологию, кстати, я тоже очень любил, собирал камни и бабочек. Но их быстро перестал собирать, потому что мне не доставляло удовольствие протыкание их иголкой. Одним словом, учеба – это святое.

– Где вы больше всего проводили время в студенчестве?

– ФИНЭК, в котором я учился, был одним из лучших в стране, и образование, полученное там, котировалось даже в Европе. Но моим любимым предметом в университете был Студенческий клуб. Я знал, что он есть в этом вузе, и знал, что там есть команда КВН, которая играла в Высшей лиге.

При этом я пожил практически во всех ФИНЭКовских общагах, которые были на тот момент. Пожил на канале Грибоедова и на «Парке Победы» в Студенческом городке. Студгородок – это как будто посольство каждого университета, мы все общались, ходили к девушкам из Педагогического университета в гости, они ходили к нам. Рядом с ФИНЭКом, если смотреть от Казанского собора, есть такой карман напротив террасы, который мы называли Аудиторией. Рядом на улице Плеханова был магазинчик, где мы покупали пиво, и называли его Факультетом. Поэтому после пар мы заходили на Факультет, брали пиво и шли в Аудиторию. И продолжали обучение в неформальной обстановке. Даже студенческий досуг у нас был назван учебными терминами.

– В студенческие годы каждый из нас жертвовал деньгами на обед, чтобы приобрести для себя что-то очень ценное. Что это было для вас? CD-диски на Апраксином рынке, которые тогда были популярны?

– Да, я ходил на Апраксин Двор, но CD-диск был вне зоны моей потребительской корзины, у нас в общаге всего у одного человека был CD-проигрыватель. Поэтому я покупал кассеты, тратил на них все заработанные деньги. В то время появилось направление industrial, поэтому я покупал OOMPH!, Rammstein, Prodigy. Я всегда был поклонником тяжелого рока, а «индастриал» был его ответвлением. Меня привлекало все новое, тем более что раньше музыку было нельзя скачать. Нашими AppStore и ITunes были как раз «Апраксины Дворы» и «Горбушки». Но не обходилось и без старых добрых «Наутилус Помпилиус», «Чиж и Ко» и так далее.

Кстати, с творчеством группы «Ночные снайперы» я познакомился на кухне нашей общаги. Мы сидели на кафельном полу и пели под гитару. У нас были такие творческие тусовки. Гитару пускали по кругу, и тогда песни пел уже каждый. Мой репертуар составляли «Кино», «Гражданская оборона» и «Агата Кристи».

– Какая у вас была комната в общежитии? Кто был за главного?

-Укомплектованность каждой комнаты была одинаковая: три кровати, шкаф и прикроватные тумбочки. Мы долго думали, куда бы пристроить шкаф, чтобы было больше пространства в комнате. Нашим эргономическим решением было установить шкаф прямо напротив входа, лицевой стороной к двери. Человек, который открывал дверь в нашу комнату, сразу видел шкаф. Это было еще до того, как «Хроники Нарнии» стали мэйнстримом. У нас уже тогда была своя Нарния. Тот, кто не знал, что мы живем в шкафу, захлопывал дверь и уходил. А самая большая дверь в шкафу как раз и была входом в комнату, так как задней стенки у шкафа не было. То есть нужно было открыть входную дверь, потом самую большую дверь шкафа и оказаться в нашей комнате.

Я слышал, что после выхода Comedy Club какое-то время в моей комнате был импровизированный музей. Когда я съезжал, оставил какие-то вещи, которые стали экспонатами. Я хотел зайти и воочию убедиться, что такой музей существует, но меня не пустили на территорию, хоть и узнали.
Кстати, я до сих пор общаюсь со всеми жителями этой комнаты и этажа. У нас до сих пор есть общий чатик.

– Научились готовить во время студенчества? Ваше коронное блюдо?

– Готовить научился, но в связи с тем, что денег не хватало, мы жили достаточно аскетично. Поэтому вершиной моего «мишленовского» меню была яичница с зеленым горошком. Это невероятно вкусно. Я, кстати, иногда и сейчас себя так подкармливаю.

– Как относились к уборке и тараканам?

– Главными нашими сожители в общаге действительно были тараканы. И не какие-нибудь, а питерские. Кстати, говорят, что с появлением мобильной связи они покинули город. Но я не уверен в этом.

Однажды был интересный случай. Я пришел домой, и мне очень хотелось пить. Захожу в шкаф, где в чайнике всегда была вода. Классика – попить воду из носика чайника. А в это время там скопилось огромное количество тараканов. Я не удосужился проверить и заглотил целую армию насекомых. С тех пор я всегда проверяю чайники. Но, если что, тараканов я успел выплюнуть.

– Расскажите о самом безумном споре в вашей жизни в студенческие времена?

– Всю жизнь меня преследует неуверенность в том, что я могу больше. Но в том, что я поступлю в ФИНЭК, я был не уверен настолько, что поклялся папе искупаться в канале Грибоедова при положительном результате. Единственным предметом, в котором я был уверен на 100%, были русский язык и литература. Но, переволновавшись, я умудрился получить за экзамен 3. Проходной был 18, мне оставалось еще 3 экзамена, сдать которые на «отлично» я и не надеялся. У меня была некая подушка безопасности: параллельно я поступил в два военно-морских училища. Это было проще, потому что в наши школы в Балтийске приходили запросы из этих военных училищ, и мы могли поступить туда, просто сдав какой-то тест. Я сдал эти тесты и, если бы не поступил в ФИНЭК, то стал бы военным, учился бы в Военно-морском училище им. Фрунзе. Но в итоге я собрался и получил по всем предметам пятерки, набрал как раз 18 баллов.
Увидев свое имя в списке зачисленных в университет, у меня первый и единственный раз в жизни получилось пробежать по стене. Это было еще до того, как стал популярен паркур. Про обещание искупаться в канале Грибоедова я забыл, но мой папа мне напомнил. И я сделал это под присмотром отца и его друзей, в сумерках.

– Какое у вас было традиционное посвящение в студенты?

– Я застал поездки в колхозы и совхозы. Нас распределили в три потока: Поддубье, Худанки и Кадаршино. Мне выпала деревня Поддубье, туда я и отправился выкапывать картошку. На этих сборах у нас было деление. Были бороздюки – это те, кто, собственно, выкапывал картошку из земли, а были грузы, которые закидывали мешки картошки. Бороздюки были низшей кастой, а грузчики могли позже вставать, ели за отдельным столом и имели доступ к сгущенке. Первую неделю я был бороздюком, но потом был переведен в грузы. Я провел там месяц, и очень жаль, что сейчас нет такого. Для меня это было неотъемлемой частью студенчества.
Если говорить на армейском сленге, то до поездки в колхоз ты был духом, а после становился полноценным студентом и мог пройти посвящение в студенты.

А еще огромной толпой мы проходили по Банковскому мосту на другую сторону, где нас ждали старшекурсники с бутылкой спирта и ватками. Нужно было пройти через Банковский мостик, предварительно поцеловав пятую точку одного из грифонов. Все было стерильно, потому что после каждого студента попа грифона протиралась. И кстати, это было еще до того, как мы столкнулись с пандемией и дезинфекцией всего вокруг! Вообще, выходит, что в студенческие годы мы предвидели многие события будущего!

– Помните еще какие-нибудь студенческие приметы?

– Одна традиция жива до сих пор. Перед тем как идти на экзамен, нужно высунуться из окна, помахать зачетной книжкой и прокричать: «Халява, приди!» Тогда, возможно, ты получишь зачет автоматом, вытянешь билет, который знаешь, или же преподаватель устанет на тебе принимать экзамен и просто так поставит оценку.

ФИНЭКовской приметой была такая: нельзя проходить через арку Казанского собора. Обычно из метро на канале Грибоедова можно было пройти через Банковский мостик или с левой стороны от канала. Ни в коем случае нельзя было проходить справа вдоль канала через арку! Если ты это сделаешь, то сессию не сдашь, будут хвосты. Я придерживался этих традиций, но хвосты я все равно имел, так как я играл в КВН, вел активную студенческую жизнь, не всегда успевал на пересдачи. Мне даже пришлось взять академический отпуск, когда мы ездили на фестиваль в Сочи. Однажды за 2 дня я сдал 10 хвостов.

Преподаватели иногда шли на уступки, а иногда были принципиальными. Но это и правильно! Если посмотреть на некоторые сегменты нашей экономики, похоже, что преподаватели все же слишком часто шли на уступки.

– Вы на один день стали редактором газеты «Петербургский дневник». Сразу согласились на это предложение?

– Во мне всегда был жив дух авантюризма, именно поэтому, окончив Санкт-Петербургский институт финансов и имея экономическое образование, я работаю совершенно не по специальности. И сейчас меня заинтересовала возможность заняться чем-то не по своей специальности и роду занятий. Думаю, что главный редактор газеты – это серьезная и ответственная работа. Ты как капитан корабля, и все службы, все отсеки и все матросы должны работать слаженно, чтобы корабль не нарвался на риф, не утонул и доплыл до конечной точки. В данном случае к своему читателю.

– Вы в разные годы вели множество программ на ТВ, а с печатной прессой когда-либо соприкасались? А было когда-нибудь желание попробовать себя именно в этой сфере?

– Да, мне иногда предлагали вести колонки в прессе. Это не так сложно, когда делаешь это один раз. Но продолжительное время я, наверное, не смог бы этим заниматься. И вот сейчас пробую в очередной раз.

– Мечтали когда-нибудь написать свою книгу? Увидим ли мы когда-нибудь книгу с вашей фамилией на обложке?

– К письменному творчеству, повторюсь, я отношусь с большим уважением. Если бы моя жизнь не сложилась так, что я оказался на экране и на сцене, то в моих мечтах была работа по специальности экономистом и реализация своей творческой жилки как раз через письменное творчество. В армии я даже начинал писать книгу, которая называлась «Год в сапогах», но она у меня так и лежит «в отложенных записях». Я до сих пор верю, что когда-нибудь допишу ее.

Но не знаю, готов ли я к тому, что моя фамилия будет на ее обложке. Ведь многие, увидев ее, подумают, что «это тот из Comedy» написал что-то юмористическое. Но не факт, что моя книга будет написана в таком жанре. Поэтому, скорее всего, я возьму псевдоним, причем иностранный. По примеру Стивена Кинга, который написал несколько книг под псевдонимом Ричард Бахман, чтобы проверить, действительно ли он талантливый писатель или ему просто удались какие-то книги, а дальше его читают по инерции. Так, он написал книгу «Бегущий человек», ставшую бестселлером. По ней даже сняли фильм с Арнольдом Шварценеггером. Он убедился, что неплохо пишет, и вернулся обратно к своему имени Стивен Кинг. Я, конечно, не Стивен Кинг, но подобного бэкграунда не хочу. Также я не готов стать блогером, потому что блогерство это определенное призвание. Пока я к этому жанру не готов.

– Вы прославились благодаря жанру юмористической миниатюры. Не планируете попробовать себя в каком-то новом формате, например Stand Up?

– Меня интересуют все виды творчества, зарекаться я не буду. Действительно, во время гастрольных туров с Гариком Харламовым, Демисом Карибидисом, Андреем Скороходом и Мариной Кравец в середине концерта есть обязательная часть – стендап Егора Батрудова. В каждом городе я заранее узнаю о его проблемах, и вокруг этого делаю так называемую прожарку местных властей и местных проблем. Мне нравится работать в этом жанре, когда я выступаю не от себя, а от лица вымышленного персонажа. Я слишком добрый для стендапа, там обычно резкие ребята. Нужно быть циником и ворчуном, чтобы тебе не нравилось все на свете. Это не про меня.

– Сейчас, и правда, популярны юмористические шоу, где гости и ведущие могут очень жестко оскорблять друг друга. Вы были на обеих программах, и выступили очень достойно в качестве гостя. Вы могли бы принять участие в таком шоу на месте человека, который должен жестоко оскорблять гостей?

– ЧСВ (чувство собственной важности) юмориста должно всячески подвергаться различным испытаниям в виде подобных шоу. Ведь плох тот юморист, который не может посмеяться над самим собой. Однако, когда я «прожариваю» кого-либо, чувствую себя неловко. Меня можете обгадить, а я вас не буду трогать. Тешьте свое ЧСВ за счет меня, с меня не убудет, у меня его полным-полно.

– Несколько лет назад вы говорили, что подумываете о сольном проекте. Надумали что-нибудь?

– В наше время, когда у тебя каждый день – новая страница истории, зарекаться ни о чем не стоит. Я бы хотел сниматься в кино, хотел бы сниматься в сериале, а то и написать сериал и сняться в нем, но пока что работы настолько много, что окошек для фантазий в ближайшее время не предвидится.

– А вообще, будут ли какие-то новые проекты с вашим участием в ближайшее время?

– А в этом плане я суеверный. О новых проектах, которые будут в далеком будущем, я говорить не буду. А из ближайшего – новый сезон Comedy Club. Мы молчали полгода, и теперь готовимся к съемкам этой осенью. Это очень ответственно, ведь мир сильно поменялся с тех пор. Хотя мы все сильно прокачаны к переменам, нас перестают удивлять какие-то потрясения, наша жизнь сейчас как сплошное шоу «Что было дальше?» И, конечно, на НТВ выходит новый проект «Аватар». Это шоу «Маска», только 22-го века. Вместо масок в нем будут компьютерные аватары, которые в реальном времени присутствуют на сцене. Это что-то совершенно новое и грандиозное, жду не дождусь, когда будет эфир. Я буду в жюри этого шоу и буду самым взрослым, ведь жюри у нас будет молодежным.

– Вам приятно возвращаться в Петербург?

– Да, я очень люблю возвращаться в Питер. Спасибо «Сапсанам», благодаря которым за 4 часа из центра Москвы можно доехать до Питера. Этим летом я нигде не отдыхал, да и вообще, с начала пандемии моя единственная поездка за пределы Москвы – поездка в Санкт-Петербург. Правда, еще я летал на свою вторую родину в город Балтийск Калининградской области. Но Питер я называю родиной своей юности. Приезжая сюда, я всегда возвращаюсь в свою юность, в студенческое состояние. К слову сказать, песня «В Питере пить» во многом оправданна и для меня. Это единственное место, где я отпускаю свой ЗОЖ и позволяю себе немного выпить в компании своих студенческих друзей.