На гербе РГПУ имени Герцена представлена ужасающая сцена: пеликан разрывает себе грудь и, погибая, кормит собственной плотью своих детей, маленьких жадных пеликанят.

Студентам рассказывают, что это символ педагогической жертвенности по отношению к своим ученикам. Став учителями, выпускники разносят эту информацию, внедряя её в сознание школьникам. Но «знающие люди», конечно, понимают, что в реальности это страшный масонско-розенкрейцерский символ, знак алхимиков и теургов-духовидцев.

И знаете что? На самом деле и те и другие правы.

Начнём сначала, то есть со средневековых «бестиариев», описаний животных, в основном не имеющих ничего общего с реальностью, зато весьма фантасмагоричных, любопытных и назидательных. Пеликан в бестиариях описывался как птица, которая в случае голода разрывает себе грудь и кормит своих птенцов, жертвуя собой. Похоже, что образ возник из-за того, что у некоторых видов пеликанов перья на груди самки иногда окрашены в красный цвет.

Известнейший средневековый теолог Фома Аквинский, вероятно, первым сравнил жертвенность пеликана с искупительной жертвой Иисуса Христа. В результате пеликан стал общераспространённым элементом геральдики и христианской символики.

Бестиариями весьма широко пользовались не только средневековые теологи и рыцари, но и алхимики и маги эпохи Возрождения. Они любили обращаться к позднеантичному прототипу средневековых бестиариев «Физиологу» (II–III вв. до н.э.).

В алхимическом смысле пеликан, разрывающий себе грудь, стал символом розенкрейцеров. Кто это такие? В начале XVII века появилось несколько манифестов, в которых о своём существовании заявляла группа магов и мудрецов, появившаяся благодаря некому средневековому рыцарю Христиану Розенкрейцу, совершившему путешествие в Святую Землю и объединившему мистическое знание Востока и Запада. По всей видимости, манифесты розенкрейцеров первоначально были шуткой-мистификацией нескольких интеллектуалов. Но они произвели сильное впечатление на современников.

В результате время от времени в Европе в течение нескольких веков будут появляться оккультные группы, претендовавшие на то, что они есть те самые таинственные розенкрейцеры. В середине XVIII века очередные «преемники» объявили себя истинными масонами в том смысле, что масонство было создано именно розенкрейцерами, а лишь мимикрировало под каменщиков.

Отечественное масонство отнеслось к этому по-разному. Одни безусловно согласились мистифицировать братьев символических степеней рассказами про каменщиков, и лишь в высших, осуществив значительную селекцию, открывать им истину о розенкрейцерах. Этим масонам повезло: хотя они были в меньшинстве, но именно от них сохранилось наибольшее количество документов, именно они лучше всего изучены, именно они были самыми авторитетными масонскими мистиками: это и знаменитый издатель и диссидент эпохи Екатерины II Новиков, сидевший в Петропавловской крепости и в Шлиссельбурге, это и Лабзин, бессменный мастер ложи «Умирающий Сфинкс», находившейся на Васильевском острове, и Поздеев, прототип масона-наставника Пьера Безухова из «Войны и мира».

Очередным «воскресителем» розенкрейцерства стал Папюс, маг, вызывавший для Николая II дух его отца в Царском Селе в 1905 году и фактически создавший оккультную школу в России начала XX века, как всегда, претендовавшую на «истинное масонство».

Другие масоны просто инкорпорировали розенкрейцерство в качестве одной или нескольких своих степеней, как, например «французское масонство», к которому относился, например А. С. Строганов, владелец Строгановского дворца на Невском проспекте и алхимической лаборатории в нём (а также создатель беф-строганов) или ДПШУ, по которому «работают» большинство современных отечественных масонов, в том числе в Петербурге.

Другое дело, что розенкрейцерского пеликана вы на фасадах и даже в интерьерах петербургских зданий не найдёте. А вот «традиционного», связанного с темой жертвенности, – весьма часто. И на фасаде основного корпуса Герценовского университета, первоначально воспитательного дома, и в интерьерах здания Опекунского совета Воспитательного дома на Казанской, 7.