Архитектура есть по определению искусство, устремленное в будущее. Тем более странным представляется тот факт, что художники на протяжении столетий были увлечены образами распада и старения сооружений. Куратор выставки Данил Овчаренко, рассматривая снимки, сделанные Арсением Котовым, отмечает, что «заброшки» самарского фотографа – дальние родственники античных развалин с гравюр Джованни Баттисты Пиранези, итальянского графика и археолога XVIII века.

Ностальгия? Нет, ни у Пиранези, ни у Котова мы не чувствуем сожаления об ушедшем величии. Скорее руина представляется здесь как свидетельство некой вполне реально действующей силы. В этом и состоит магия жанра – обращая наше внимание на оставленный людьми объект, на нечто вроде бы недостойное взгляда и неактуальное, художник ставит нас перед странным фактом: здесь таится особая энергия, и она не иссякает со временем. Заброшенность сопровождается запустением, но оно выражается в том, что в постройке / инженерном объекте остается все меньше человеческого порядка и становится все больше природного хаоса.

Последний происходит из сочетания разрушительных действий стихий, растений, животных и самого человека, который в подобной декорации норовит встретиться со своим внутренним дикарем. А что такого? Здание же потеряло собственную функцию. Завод ничего не производит, дом необитаем, вышка не передает сигнал.

Когда-то античный зодчий Витрувий определил архитектуру как сочетание пользы, прочности и красоты. И вот прочность пошатнулась, а сгодиться здание уже не может даже для того, чтобы укрыть нас от дождя. Между тем красота, как это ни удивительно, осталась. Даже приумножилась. И, вероятно, именно поэтому художники так любят руины. Архитекторам же сложнее принять подобное положение вещей, ведь прекрасное выходит из-под их контроля, уже не вполне принадлежит их авторству. Впрочем, скрытая в руине (античной или же советской) энергия вполне способна найти путь в новое строительство. Куратор заключает: «Если некогда гравюры Пиранези стали источником вдохновения для мастеров романтизма, то, может быть, и работы Котова станут одним из начал нового ренессанса отечественной культуры?»