В клинику Педиатрического университета везут детей с самыми тяжелыми травмами, большинство из которых получены, к сожалению, из-за невнимания и безответственности взрослых.

«Держала за руку»

«Были в торговом центре с двумя младшими детьми, уже спускались к парковке на эскалаторе, я держала ребенка за одну руку, полезла за ключами от машины. В какие-то доли секунды она запинается и ее ручка заходит под гребенку эскалатора. Один палец уже зашел, второй начал заходить. Я выдергиваю ее», – мама Анна до сих пор не может прийти в себя.

У нее трое детей, старшей дочке уже 18 лет, средней – 7 лет, младшей, Алене, 1 год и 7 месяцев. И это первая большая беда, случившаяся в благополучной семье.

Анна рассказывает, что младшая кричала, у средней началась истерика. Ее тут же окружили люди, звонили в скорую помощь. К счастью, рядом оказался врач, который тут же оказал первую помощь: зафиксировал ладонь на обычной детской лопатке, перевязал.

На скорой маму с детьми доставили во Всеволожскую районную больницу, оттуда очень быстро перевезли в Педиатрический институт.

Врач отделения микрохирургии Игорь Дюг рассказывает: «Я – лечащий доктор Алены, оперировала ее дежурный хирург. Травма не совсем редкая, недавно у нас была аналогичная – также на эскалаторе упал ребенок, серьезно повредив 4 пальчика. У Алены – размозжающий оскольчатый перелом третьей фаланги, то есть массивная травма мягких тканей и самой косточки. Врачи все сделали, косточку починили, мягкие ткани собрали, дистальную часть пальца сохранили, поставили спицу, внешний вид и функция пальца сохранены. Сейчас идет ранний послеоперационный период, третьи сутки после травмы. Предварительно могу сказать, что пальчик будет сохранен».

Алена с мамой находятся на отделении микрохирургии. По словам медиков, с эскалаторной травмой поступают по несколько человек в месяц, поскольку это отделение – профильное по подобным детским травмам.

«Чаще пальцы попадают под поручень или, когда ребенок падает, между движущимися частями под гребенку или в боковые части. Травмы разные, бывают отрывные, с размозжающим эффектом. Собрать это все воедино не всегда возможно и не во всех учреждениях. В некоторых других больницах просто удаляют дистальный отдел», – рассказывает хирург.

Мама Анна винит себя. Первые пару дней вообще спать не могла – думала, что дочка лишится пальца.

«Я понимаю: несчастный случай. Но все равно в первую очередь винишь себя, хотя все произошло в доли секунды и ребенок был не один, за руку ведь держала. Но любая мать себя будет считать себя виноватой. Теперь я вообще не буду ходить к эскалаторам, а к вопросам безопасности вообще по-другому буду относиться», – переживает Анна.

«Беда»

Главный врач клиники Педиатрического университета Виталий Резник называет нынешнее лето просто бедой.

«Это все – социальная ответственность родителей. Ну поставьте вы фиксаторы на окна, чтобы дети не падали. С купанием тоже понятно, что одних детей в воду категорически нельзя пускать независимо от того, где это происходит – на озере, в море или в аквапарке. Вчера, в 8.13, мы констатировали смерть мальчика, утонувшего в бассейне загородного клуба, он больше 10 минут был на дне. Я не знаю, как так получилось, что это никто не заметил. Он был с какой-то родственницей, та куда-то отвлеклась, ребенка обнаружили на дне, к нам привезли в состоянии уже терминальном. Общие правила – следить, страховать, это все нормальные, известные вещи», – говорит Виталий Резник.

Обе детские травмы на экскалаторах врач называет зеркальными – очень похожие истории.

«Мы понять не можем, что происходит. Падение с 4-метровой высоты, тяжелая велосипедная травма – ребенок врезался в бетонную стену. Это только за последние 2 недели. С самоката девочка упала, очень сильно пострадала. Ребенок с 5-го этажа вылетел на москитной сетке. Мама куда-то отвлеклась, а на улице фейерверк. Ребенок залез на окно посмотреть, облокотился на москитную сетку. Лежит с тяжелой травмой в реанимации с поражением ствола мозга, множественными переломами черепа, переломом глазницы, решетчатой кости, гематомой печени, разрывом почки. Детский травматизм – тяжелейший. Не знаю, почему так все обострилось. С тем, что родители не смотрят. Беда», – говорит главный врач клиники Педиатрического университета Виталий Резник.