Что должен сказать петербургский интеллигент, если рядом с ним рухнула сосуля и от неожиданности он запнулся о поребрик, упал перед парадной, запачкав бадлон и выронив шаверму? Конечно, можно выразить свои эмоции фразой: «Ах, какая незадача!» Но я рекомендую «Японский городовой!», ведь тогда вы продемонстрируете не только высокий уровень воспитания, но и изрядную историческую подготовку.

Итак, чем же плохи японские городовые, т. е. постовые полицейские? Всё началось в XVIII веке, когда вошедшие в возраст Романовы повадились ездить в гран-туры, то есть в образовательные поездки по Европе.

Первым гран-тур совершил будущий император Павел I. Если Вы любите пригородные дворцы Петербурга, то знаете эту поездку очень хорошо: половина антиквариата в Павловске и Гатчине привезена оттуда. Из гран-туров Романовы нередко привозили не только сервизы с гобеленами, но и невест. Ездили в норме в Германию, Швейцарию, Францию и обязательно в Италию.

Будущему Николаю II в качестве неожиданного, но приятного бонуса достались такие всесоюзные здравницы, как Египет и Таиланд, а также менее известные дружественные курорты тропических Индии и Индонезии.

Заканчивалось турне в загадочной стране гейш, сакуры и Восходящего солнца. Здесь на плече наследника русского престола по его просьбе появилась татуировка чёрного дракона с жёлтыми рожками, зелёными лапками и красным брюхом, а на голове – уже без просьбы – пара рубленых ран. На последнем незабываемом туристическом впечатлении от Японии, оставшемся с Николаем Александровичем на всю жизнь, следует остановиться подробнее.

11 мая 1891 года турпакет цесаревича включал завтрак в древней императорской столице Киото, трансфер на рикше к самому большому озеру Японии, пароходный круиз по озеру, посещение буддийского храма и экскурсию по маленькому очаровательному городку Оцу.

С экскурсией получилась маленькая накладка. Пока радостные японцы приветственно махали флажками гостю из заснеженной России, полицейский из оцепления ударил цесаревича катаной по голове.

Николай побежал – самурая скрутили, Николая перевязали, пока он курил на ступеньке соседнего дома – самурая допросили. Полицейский так и не смог объяснить, что его больше взбесило: небритая рожа белого варвара, незаслуженные почести, которые ему воздают или нежелание снять обувь при входе в буддийский храм. Николай уехал на Родину – самурая судили и приговорили к пожизненному заключению. Через пару месяцев он подозрительно умер от пневмонии.

Прошёл год, и на Гутуевском острове, западной окраине Петербурга, был заложен храм Богоявления в честь чудесного спасения цесаревича. Этот замечательный памятник неорусского стиля, построенный зодчим с несколько неудачной для архитектора фамилией – Василием Косяковым – вот, пожалуй и всё, что напоминает ныне об инциденте в Оцу. Да ещё выражение «японский городовой».