– Ольга Владиславовна, мы все соскучилась по ярким и красивым «Ассоциациям». А вам трудно было жить без этого замечательного события?

– Конечно, этот проект – наша отдушина. Любимый всеми ребенок, который родился в 2009-м. Поэтому мы очень переживали, что из-за пандемии не можем продолжить традицию. «Ассоциации» для нас – это праздник, хотя и очень трудное с точки зрения организации событие.

Конечно, переживали и дизайнеры. В прошлом году мы вынуждены были отменить «Ассоциации» буквально за несколько дней до показов, дизайнеры уже подготовили специальные коллекции, это результат их многомесячного труда.

– В этом году «Ассоциации» сохранят прежние традиции или будут сюрпризы?

– Общая концепция прежняя. Вот только если раньше мы все делали за внебюджетные средства и средства спонсоров, то сейчас впервые за всю историю проекта получили грант Президентского Фонда культурных инициатив, оператор – Санкт-Петербургский фонд развития бизнеса. И это накладывает на нас высокую ответственность.

Темой спектакля моды, который ставит художественный руководитель театра «Санктъ-Петербургъ Опера» Юрий Александров, станет музыка, поэтому его официальное название – «Высокая нота». Это программа, в которой петербургские модельеры попытаются осмыслить, как оперное искусство повлияло на моду и стиль.

Например, Татьяна Парфенова готовит коллекцию, навеянную оперой Римского-Корсакова «Снегурочка». Стас Лопаткин выбрал оперу Лео Делиба с восточным колоритом «Лакме». Янис Чамалиди и Лилия Киселенко будут использовать вариации на темы сразу нескольких опер. К сожалению, я не могу заранее раскрывать все секреты, но уверяю, что зрителей ждет настоящий праздник. Это будет гармоничное соединение сразу нескольких видов искусств. Музей, опера, дизайн, мода – всё вместе это красиво, выразительно и неожиданно.

– «Ассоциации» сегодня актуальны как никогда и хорошо вписываются в тему импортозамещения.

– Вы знаете, я мечтаю и более того – предпринимаю усилия, чтобы сделать этот проект, который и был изначально создан для поддержки петербургских дизайнеров, экспортным. Это опора на местных производителей, хотя прежде всего все они талантливые дизайнеры, за которыми я наблюдаю много лет. Верю в развитие отечественной индустрии моды.

– Но есть люди, которые считают, что в практической жизни эти наряды мало применимы.

– Тем не менее, коллекции эти не залеживаются. Помню, как на «Ассоциациях» Янис Чамалиди на Мраморном мосту в Екатерининском парке демонстрировал коллекцию невероятной красоты свадебных платьев. Буквально за неделю после этого их раскупили. А вообще, высокая мода – это все-таки вопрос некого исключительного случая в жизни.

– У вас были такие моменты?

– Лет двадцать назад к юбилею мужа решила сшить наряд у Татьяны Парфёновой. Это была известная серия шелковых платьев, где швы вывернуты наружу. В то время это был настоящий прорыв, какой-то особый ход, который прежде не использовали. Об этой коллекции вспоминают до сих пор.

– Скажите, как руководитель масштабного комплекса вы смотрите на него как посетитель или хозяйским глазом?

– Такую красоту ничто не может затмить, даже какие-то хозяйственные или технические проблемы, допустим, если сломалась поливальная машина или заболел павлин, который живет на острове в Екатерининском парке. Хотя по привычке первым делом обращаю внимание на недостатки. Даже когда я бываю в других дворцах и музейных комплексах, то автоматически смотрю на потолок, стены: нет ли там трещин или протечек. Конечно, громко и искренне выражаю впечатления от увиденной красоты, но шепотом добавляю про то, что где-то трещина или что нужно усиливать фундаменты. Так что профессия, конечно, накладывает отпечаток.

– Гости, которые сейчас приезжают в Царское Село, отмечают прекрасную организацию приема туристов. Как сегодня вы работаете с посетителями?

– Сотрудники, которые непосредственно связаны с приемом посетителей, делают все для того, чтобы человеку у нас было комфортно и хорошо, в каком бы настроении он к нам ни пришел.

2019 год был для нас очень тяжелым. К нам приехало огромное число посетителей, в том числе из Китая. Они занимали очередь в Екатерининский дворец с шести утра, и мы считали, что наш долг принять всех. Но всех принять все равно невозможно. От такого запредельного наплыва страдает музей, экскурсоводы и сотрудники экспозиции работают на износ. Как и их коллеги из службы безопасности: были случаи, когда люди чуть ли не пытались взять дворец штурмом. Это неправильный подход.

Основная миссия музея – сохранять и просвещать. А делать это в толпе разгорячённых людей, которые отстояли в очереди несколько часов, практически невозможно. Поэтому мы с помощью экспертов рассчитали предельно допустимое число людей, которые одновременно могут находиться на экспозиции, и ввели систему электронного бронирования с посещением по сеансам – по аналогии с Лувром, у которого были идентичные проблемы в связи со сверхвостребованностью. Но мы учли опыт коллег и их ошибки. Сразу после введения системы электронного бронирования в администрацию Лувра стали писать письма пожилые французы. Они признавались, что не владеют компьютером, а значит, не могут при новых правилах попасть в любимый музей. И тогда там решили часть билетов продавать, как и прежде, в кассах. Мы тоже не стали полностью переходить на онлайн – половину билетов даем в кассы. Хотя, возможно, со временем эта пропорция будет меняться.

В высокий сезон в Екатерининском дворце у нас действуют три маршрута. Первый включает Золотую анфиладу, Большой зал, Янтарную комнату и другие интерьеры. Второй идет параллельно, там мы рассказываем об истории Романовых и, конечно, тоже показываем Большой зал и Янтарную комнату. Третий маршрут открыли совсем недавно. Его жемчужина – отреставрированная церковь Екатерининского дворца, сохранившая отделку времен Растрелли, посетителям показывают также апартаменты великого князя Павла Петровича.

– Отсутствие иностранных туристов сильно ударило по музею?

– В допандемийные времена они составляли более половины наших посетителей, сейчас большинство туристов – жители России и ближнего зарубежья. Пока начало сезона более или менее оптимистичное. Если пандемия не вернется, то музей заживет нормальной жизнью. Например, если в 2019 году к нам пришло 4 миллиона 180 тысяч посетителей, то в 2020-м – почти в пять раз меньше. А в 2021-м – один миллион 800 тысяч.

В этом году музей уже посетили более 630 тысяч человек, но лето еще впереди – надеемся наверстать упущенное. И потихоньку начинаем позволять себе траты. Закупили растения для парка, кое-какую технику. В прошлом году это было совершенно невозможно.

– А реставрационные работы будут продолжены? Можно ли надеяться, что уже наше поколение увидит полностью восстановленный Екатерининский дворец?

– За последние годы мы сделали настоящий реставрационный рывок, это результат колоссальной работы всего коллектива. Отреставрировали церковь Екатерининского дворца, Лионский зал, сейчас полным ходом идут работы в Зубовском флигеле – при поддержке «Газпрома» воссоздаем личные комнаты Екатерины II. Это интерьеры с уникальной отделкой, аналогов в мире просто нет. То, что делалось Камероном или Кваренги, было для того времени абсолютным ноу-хау. И даже наши самые опытные реставраторы просто голову сломали, думая, как воссоздать, допустим, молочное стекло того оттенка, каким оно было в прошлом.

Когда завершим работы в Зубовском флигеле, а сейчас это наш главный реставрационный объект, сможем сказать, что практически полностью восстановили Екатерининский дворец. Надеюсь, что это произойдет в ближайшем будущем.

– А что с Китайским театром, который после Великой Отечественной стоит в руинах?

– Мы, наконец, смогли приступить к возрождению Китайского театра, и это поистине эпохальный момент. Все послевоенные десятилетия здесь были руины, на восстановление которых нужны огромные деньги, порядка трех миллиардов рублей. Нас поддержало Министерство культуры. Первый транш перечислен в прошлом году. На эти средства выполняем первоочередные противоаварийные работы – укрепляем фундамент, восполняем утраты кладки, усиливаем несущие конструкции, чтобы реставраторы могли там начать работать.

– Что еще в процессе реставрации?

– Впереди – вторая очередь Александровского дворца, из-за проблем с финансированием о точных сроках здесь говорить не приходится. Но самое важное и интересное для посетителей мы уже завершили: в августе прошлого года открыли первую очередь – личные комнаты Николая II и императрицы Александры Федоровны. Гордимся этой работой: нам удалось не только реставрировать интерьеры, сформировать экспозицию, но и создать атмосферу любимого дома. В числе того, что предстоит сделать, – библиотека, конференц-залы, общественные пространства, не имеющие прямого отношения к экспозиции. Александровский дворец нам интересен не только как последний дом последнего российского императора, но и как доминанта парка, он объединяет пространство вокруг себя. И если будет работать дворец, то и парк заживет другой жизнью, станет еще больше посетителей.

Мы сейчас завершаем комплекс Императорской фермы, где хотим сделать открытую общественную креативную зону с бесплатным входом. Там будет и детский центр, посвященный истории Первой мировой войны, и зона для реконструкторов. Восстановим наш Конный клуб, где можно будет отправиться на экскурсию по парку верхом. Хотим сделать также экологический центр, устраивать там выставки и проводить лекции.
Сейчас отношение к объектам культуры вообще меняется. Люди уже не хотят быть пассивными посетителями музея, которые слушают экскурсии и уходят, вооруженные новыми знаниями. Они хотят сами что-то создавать, быть причастными к культуре. И мы готовы их учить этому в нашем креативном пространстве.

– Живя в такой красоте, чувствуете ли вы себя счастливым человеком?

– Иногда – когда мы вводим новые объекты и я понимаю, что в этом есть частичка и моего труда. Помню первое ощущение от возрожденного Лионского зала, где еще не так давно были крашеные стены и советский паркет. Когда меня пригласили на приемку реставрационных работ – сердце запело. Смотрю и думаю: а ведь это мы все вместе сделали! Это такое счастье.