– Андрей Дмитриевич, на Западе все чаще раз даются голоса о том, что в отношениях с нашей страной нужна дипломатия. Как вы считаете?

– Обольщаться по поводу того, что, мол, зазвучали голоса разума, еще рано. Понятно, что появление такого рода статей вызывает у нас положительную реакцию. Но не стоит это переоценивать, потому что на одну такую статью будет сто материалов совершенно другого характера. Таких, в которых они сами себя убеждают в том, что нынешняя политика правильная. Надо давить, жать и ждать от этого результата.

В то же время нельзя не отметить, что сейчас очень медленно, но все же наступает осознание проис­ходящего. На Западе стали видеть, что если все пойдет так, как сейчас, то Евросоюз столкнется с угрозой целой серии социальных взрывов. И они стали не то чтобы этого бояться, но как­-то заду­мываться о том, что такое возможно.

Допустим, они отказыва­ются от части наших энер­гоносителей. На нефтепе­рерабатывающих заводах наступает безработица, дико вырастают цены на бен­зин и, как следствие, на все остальное.

До них стало доходить, что, когда люди будут замерз­шие, немытые и голодные, они пойдут не к Путину, а к властям своих городов. Именно поэтому у части журналистов наступают моменты не то что озарения, а рационального опасения.

– Так это, наверное, хорошо, что хотя бы ростки иных мне­ний начали пробиваться?

– Конечно, хорошо, но очень далеко от каких-­то сдви­гов, от серьезных перемен в общественных настроениях и мнениях политиков. Мно­гие люди там искренне верят в то, что выход для всего мира только один – как­-то перена­ладить Россию. Они не хотят воспринимать нас как самостоятельное государство. Как граждан, которые сами способны выбрать свой образ жизни и свою судьбу. Им кажется, что их миссия в том, чтобы объяснить рус­ским, как надо жить, и тогда в мире все будет хорошо.

Главная проблема заклю­чается в том, что они нас боятся. Это такой иррациональный страх, национальная черта англосаксов, к­оторые задают тон. Так сло­жилось веками, что, если они рядом чувствуют кого­-то более мощного, им станет спокойно, толь­ко когда они убьют его. Вспомните, как американ­цы шли на За­пад. Они не хо­тели мирно жить с индей­цами, а пред­почитали их истреб­лять. Потому что, когда рядом с ними живые индейцы, им страшно.

– И как на это, по вашему мнению, нужно реаг­ировать?

– Перестать от­вечать на их лю­бой чих. Вот напи­сали они что­-то – мы начинаем об­суждать. Стоит заметить, что они так себя не ведут. Им абсолютно все равно, что в Рос­сии о них пишут. Они в этом смысле люди, об­ращенные в себя.

Знаете, это очень легко показать на примере лон­донских книжных магазинов. Если вы зайдете туда, то практически не найдете русских писателей, за исклю­чением, может быть, Чехова, Толстого и Достоевского. Зайдите в любой наш книж­ный магазин. Там огром­ное количество английской литературы, переведенной на русский. В этом наша раз­ница: мы жадно интересуемся, как и что они, а надо от этого немножко отказываться. Надо переставать по любому поводу смотреть на их какие­-то реакции.

Так они написали или иначе – да наплевать на них! Мы гордый и уверенный в себе народ. Это вы без нас пропадете, а не мы без вас. Что вы можете нам дать? Только ровно нарезан­ную бумагу. А у нас есть все. Но мы, к сожалению, слиш­ком западно ориентированы.

– Так это еще со времен Гри­боедова идет: «что станет говорить княгиня Марья Алексевна»...

– Совершенно верно. Не нужно обращать на это внимание. Понимаете, какая вещь: благосостояние совре­менного Запада во многом оказалось выстроенным за счет того, что мы давали ему по очень низким ценам энергоносители. И их же еще благодарили за то, что они это берут по птичьим ценам. Мы рассчиты­вали таким образом понра­виться им, стать частью их мира. Но это была на­ивная ошибка. Они – только для себя, что подтверждает весь ход истории.

– Прозрение возможно?

– Когда становится плохо, наступает время для прозре­ний. У них оно наступит очень быстро. На Западе и до этого были большие проблемы. Экономика не справлялась, в том числе из­-за мигрантов. А сейчас прибавились еще 5 миллионов украинцев. Не рабочих рук, а тех самых людей, которые не очень хотят работать. Которые считают, что все им должны, и которые склонны к насилию, проституции, организации банд. Это, кстати, и сами европейцы начинают понимать, они обалдевают от их неадекватности. А до этого-­то были еще два года COVID-­19, и они очень сильно подорвали сельское хозяйство. И никаких основа­ний, что летом станет лучше, нет. Поэтому хотите и дальше сжигать остатки своих денег в противостоянии с Рос­сией на полях с Украиной – милости просим.

– Но ведь санкции скажутся и на нас. На Западе предре­кают нам серьезные внут­ренние проблемы.

– Действительно, люди мно­гого сейчас не понимают. Например, почему в дей­ствиях наших военных наблюдается некая медли­тельность, почему мы дей­ствуем на мягких лапах и не наносим максималь­ного урона войскам, хотя любая армия заточена под это. А дело в том, что мы все время помним, что это братский народ. Однако если ты деликатен в отноше­нии противника, не стоит рассчитывать, что против­ник будет деликатен в отно­шении тебя.

Возникают и другие вопросы: когда будет нормализация, что имеется в виду под обра­зом победы? То есть на сегод­няшний момент огромное количество вопросов чисто информационных оста­ется без ответа. И я счи­таю, что у нас очень серьез­ные недоработки именно в информационной сфере.

Что касается, как они выражаются, действующего режима в нашей стране, у него на самом деле доста­точно большой запас проч­ности. Он объясняется не только отношением боль­шинства населения к пре­зиденту, но и тем, что у нас сильный президент.

– На Западе предсказывают, что конфликт с Украиной может затянуться на годы.

– Думаю, что в планы нашего военно­-политического руко­водства это не входит. Тут другое: как на самом деле будут развиваться события. Понятно, что, несмотря на заверения, что все пока идет по плану, видимо, на начальном этапе – это отмечают очень многие обозреватели – разведдан­ные были недостаточно кор­ректно соотнесены с реаль­ностью. И, с моей точки зре­ния, сейчас это самая глав­ная информационная проблема, хотя ее серьезность я бы не стал преувеличивать.

Я бы не сказал, что люди из­-за этого готовы к протес­там. У нас совсем разные менталитеты и в силу этого разное отношение к власти. Этого Запад понять не может и поэтому не может учитывать.

– Значит, все дипломатические возможности исчерпаны?

– На Западе считают, что надо убедить украин­цев в возможности военной победы. Мол, нужно только немножко продержаться, измотать русского медведя и потом можно делить его наследство. У них принята такая концепция. Но она самоубийственная и лишена всякого обоснования.

Отрезвление может насту­пить только после череды каких­-то катастроф на поле боя. Если они произойдут в ближайшее время, тогда могут возникнуть какие­-то благоприятные моменты для того, чтобы вернуться к дипломатии. А пока они требуют: верните Крым, верните Донбасс, отдайте Путина под международ­ный трибунал – о какой дипломатии может идти речь? Это совершенно нере­ально. В итоге Запад оказался в очень сложной ситуации по поводу Украины, которая слишком несамостоятельна.

– А что касается вступления в НАТО наших соседей? Пре­зидент Финляндии звонил Владимиру Путину. Зачем? Если решение принято?

– С одной стороны, он вроде все понимает, поэтому и зво­нит. С другой – зачем тогда в НАТО вступать? При такой ситуации о какой дипломатии можно говорить, когда тебе левой рукой фигу пока­зывают, а правой – какие­-то воздушные поцелуи шлют. Это же какое­-то безумие, какой-­то двуликий Янус. А когда мы будем вам и санк­ции объявлять, и в то же время визы выдавать тем, у кого дома в Финляндии, нам с нашим менталитетом это понять трудно. Либо мы враги, либо мы добрые соседи.