Санкт-Петербургский городской Дворец творчества юных во многом, по словам его директора Марии Катуновой, наследник Дворца творчества пионеров. Как Аничков дворец стал символом ленинградского пионерского детства, какие современные детские объединения могут стать успешными и чем пионеры отличаются от сегодняшних юных петербуржцев, Мария Катунова рассказала «Петербургскому дневнику».

– Мария Ренгольдовна, помните ли вы, как вступили в пионерскую организацию?

– Конечно, пионером хотел быть любой советский школьник, и было большой честью в апрельские дни оказаться среди первых одноклассников, кого приняли в пионеры. Меня принимали в пионеры на крейсере «Аврора» – это было очень романтично и красиво. Помню, что была очень плохая погода, дождь со снегом, но нам было очень важно расстегнуть куртки и пальто, чтобы весь город увидел, что у тебя на груди пионерский галстук. Наверное, я была очень неуемным ребенком, потому что в четвертом классе стала председателем совета отряда, потом членом районного пионерского штаба, а в 6-м классе – членом городского пионерского штаба и пришла во Дворец пионеров. Уже будучи студенткой, я стала работать во дворце. Так дворец стал частью моей профессиональной жизни. Летом я ездила работать вожатой в лагерь, как и многие мои друзья и коллеги-педагоги. Те люди, с кем я прошла этот путь, остались со мной на всю жизнь. Наверное, это очень важно – понять, что главные друзья твоей жизни рождаются из детства и юности. Я все время говорю об этом родителям, которые приводят своих ребят во дворец. Если вы хотите, чтобы в трудном и противоречивом подростковом возрасте вы были спокойны, понимая, что вокруг вашего ребенка такие же увлеченные и оптимистичные дети, как и он, приходите в дополнительное образование.

– Дворец был центром пионерского Ленинграда. Каким вы его запомнили?

–  Он был очень красивым и продолжает быть таким сейчас. Нашему городу очень к лицу счастливые детские лица! Огромные пионерские праздники на Дворцовой площади и на других знаковых площадках – это действительно были события, которые объединяли весь город. Это нацеленность, направленность на то, чтобы ребенок ощущал и чувствовал свою причастность к жизни города. Улица Пионерстроя и строительство Театра юных зрителей, в котором принимали участие ленинградские пионеры, – это уже не мое время. Но уже во времена моего детства появилась станция метро «Пионерская» –  я прикоснулась к этой эпохе. С высоты прожитых лет мы понимаем, что это было грамотно организовано взрослыми – так искусно, так деликатно и так духоподъёмно, что мы, дети, всерьез ощущали свою причастность к жизни города и свой вклад в эту жизнь. Вспомните красивую церемонию накануне Дня Победы на Пискаревском мемориальном кладбище, когда тысячи детей собирались там. Каждый ленинградский ребенок 6-7-го класса приходил на главную святыню Ленинградской блокады и переживал настоящий катарсис…

– Частью какого объединения дворца вы были?

– Я была в городском пионерском штабе, и это было совершенно особое объединение старшеклассников. Я была шестиклассницей и была одной из самых младших в нашем коллективе. Работала целая система: помимо городского штаба в каждом районе был районный пионерский штаб, а в школах – советы дружины и пионерские отряды. Это была выстроенная система поддержки пионерской организации и замечательная школа методик, которые позволяли активным детям реализовываться. Тем, кому все интересно и важно объединять людей вокруг хорошей, красивой и правильной идеи.

– На ваш взгляд, чем отличается отдых и внешкольные занятия современных детей и пионеров?

– Я очень жалею, что сегодняшние дети имеют гораздо меньше возможностей, чем мы, погружаться в естественную среду. Я вспоминаю случай, который демонстрирует некое мужество ребенка. Мы пошли в поход. Я была уже в старшем возрасте, а в отряде, конечно, были ребята и помладше. Задача мальчишек – набрать сухостоя, чтобы приготовить еду на костре. Случается непредвиденное: один из мальчиков серьезно поранил руку. Рядом с нами медик, и она оказала первую помощь, а дальше дилемма: либо ты остаешься в палаточном лагере, либо тебя эвакуируют из лагеря. Я думаю, этому мальчику было невероятно больно, но он сказал: «Как? Ни в коем случае! Я хочу быть с ребятами». Сегодняшние дети – другие: им трудно чувствовать себя комфортно в разной среде, они не очень приспособлены к окружающей жизни. Любой выход за границы комфорта вызывает если не панику, то по крайней мере очень серьезные опасения. Для нас, пионеров, преодоление себя вызывало у нас восторг, и нам очень сильно этого хотелось.

– А что может помочь ребенку выйти из такой зоны комфорта?

– Наша педагогическая задача – показать, что это может быть интересно, увлекательно и станет мощным фактором для самовоспитания, потому что заставить ребенка невозможно. Его можно только натолкнуть на мысль о том, что это его новый опыт, который нужно осваивать. И, погружаясь в него, искать точки для саморазвития и самосовершенствования. Для нас это было очень органично, сегодняшним детям непросто. Поэтому я всегда с большой радостью и поддержкой готова биться за такие моменты, чтобы у сегодняшних детей были такие же возможности.

– Сегодняшний дворец можно назвать преемником Дворца пионеров?

– Безусловно! Даже в самые трудные годы мы не забывали о том, что мы Дворец пионеров. Именно здесь в начале 2000-х родились наши брендовые общественные объединения, например Союз юных петербуржцев. Накануне 300-летия города мы поняли, что детей и взрослых, готовых к совместной работе, очень много. Детское движение «За возрождение Петербурга» – тоже знаковая для нашего города тема, когда не только взрослые озабочены вопросами сохранения культурного наследия и его популяризации. Я проработала в клубе «Петрополь» более 10 лет и, когда сейчас гуляю по Царскосельскому парку и вижу павильоны «Арсенал», мне приятно! У меня есть фотография, где мы с ребятами в конце 80-х –  начале 90-х были здесь на археологических раскопках: раскапывали павильон «Монбижу», на месте которого потом был построен «Арсенал». Он был в очень грустном состоянии, и несколько лет подряд мы туда ездили. Теперь он восстановлен, и там можно увидеть постоянную выставку! Я уверена, что мои ученики ощущают сопричастность к этому делу – они были частью этой работы. В 2015 году возникло Российское движение школьников, и было бы странно, если бы его координационный центр находился не у нас. Сейчас это структурное подразделение дворца, и я вижу, что там работают энергичные и современные молодые ребята.

– Как вы узнали, что пионерской организации в привычном ее виде больше нет?

–  Я очень хорошо помню, что мы с ребятами были в лагере, а несколько наших ребят из дворца находились на последнем слете пионеров в «Артеке». Они прислали нам письмо о жарких спорах, которые шли там. Никто не понимал, куда идти, кто-то из детей явно был против, чтобы пионеры существовали в том виде, в котором они были… Кто-то говорил, что в наших силах переформатировать эту организацию. Мы читали письмо вечером, а потом обсуждали: что же будет дальше. Ни к чему, кстати, тогда не пришли. Для меня эта ситуация не была шоком: я наблюдала эту сложную ситуацию изнутри и понимала, что что-то произойдет. Мы хорошо понимали, что это неминуемо. А после пионерской организации десятилетиями фактически не было ничего. Но это не означает, что не было детей, которым интересно объединяться, и взрослых, которые понимали, что мы потеряли.

– На основе чего должны существовать современные детские объединения? В каком виде они будут действительно эффективны?

–  Я предполагаю, что наиболее эффективно объединение детей на основе интересов. Когда мы объединяемся вокруг идеи или занятия, которое интересно этому кругу, тогда процесс становится наиболее плодотворным. Как раз это многообразие интересов – очень хорошая база для объединения не только детей, но и взрослых. Разноплановость делает те или иные детские объединения успешными. А в центре поддержания этого интереса – талантливые взрослые. Если рядом не будет умного, знающего и профессионального взрослого, преемственность такого объединения вряд ли возможна.