80 лет назад, 5 апреля 1942 года, в блокированном Ленинграде отпраздновали Пасху. Факт, в общем-то, известный. Но мало кто задумывался, что с момента начала в стране многолетней и активной антирелигиозной кампании горожане практически впервые свободно отмечали этот праздник. Причем с разрешения и при поддержке партийного руководства города, считавшегося колыбелью революции. Парадокс? Только на первый взгляд, потому что тут есть своя поучительная и трагическая предыстория.

Ответы на давние вопросы

Именно поэтому новая выставка посвящена не только блокадной Пасхе, но и рассказу о том, что во время Великой Отечественной войны духовное «оружие» оказалось не менее эффективным и востребованным в борьбе с фашизмом, чем танки, самолеты и пулеметы. И она является, по сути, первым музейным проектом в городе на эту тему за те же прошедшие 80 лет.

«Идея, можно сказать, наболела. Редко когда на экскурсиях в нашем музее люди не задавали бы вопросы о том, как протекала духовная жизнь ленинградцев в тяжелое время блокады, – рассказывает «Петербургскому дневнику» куратор выставки, специалист научно-просветительского отдела Мемориального музея обороны и блокады Ленинграда Виталий Бондарь. – Мы давали расплывчатые ответы. Но вот теперь, наконец, решили подробно обо всем рассказать».

И рассказ этот следует начать прямо с 22 июня 1941 года. Потому что уже на следующий день была приостановлена деятельность Союза воинствующих безбожников, а в лексикон вождя народов и руководства всех уровней в скором времени вошли такие еще недавно запрещенные слова, как, например, «священная война», «братья и сестры» и «героические полководцы прошлого».

«Невозможно за 20 лет отучить людей от веры, – делится Виталий Бондарь. – К тому же не зря говорят, что в окопах атеистов не бывает, а Ленинград ведь стал городом-фронтом».

И по имеющимся сведениям, руководство города, несмотря на крайне ограниченные запасы продовольствия, распорядилось выдавать действующим приходам определенное количество вина и муки, чтобы можно было совершать причащение верующих. Всего же в Ленинграде с первого и до последнего дня блокады работало 10 храмов: Николо-Богоявленский Морской, Князь-Владимирский и Спасо-Преображенский соборы, Свято-Троицкая, Коломяжская, Князь-Владимирская (в Лисьем Носу) и Спасо-Парголовская церкви, а также церкви при Большеохтинском, Волковском и Серафимовском кладбищах.

«Мы хотим выступить с инициативой увековечить этот факт с помощью соответствующих мемориальных досок, – делится Виталий Бондарь. – Нам кажется, что пришло для этого самое время».

Пасха и Ледовое побоище

Все эти храмы – за исключением Свято-Троицкой церкви, находившейся близ пересечения нынешних проспектов Гражданского и Непокоренных и снесенной в 60-х годах, – сохранились. На выставке представлена подробная информация не только о них, но и об их настоятелях, которые претерпели все блокадные испытания наравне со своей паствой. Кстати, духовенство (а в Ленинграде оставалось около 50 служителей, из которых только 30 находилось в штатном расписании приходов) получало карточки служащих.

Впрочем, и остальные, еще перед войной закрытые, разоренные и со снесенными крестами церкви продолжали восприниматься горожанами не просто как некие «архитектурные объекты».

«Обессиленные от голода ленинградцы старались по возможности именно к ним доставлять тела умерших родственников, – отмечает Виталий Бондарь. – Пусть они не могли похоронить их, но считали, что все равно исполнили свой последний долг».

А некоторые закрытые храмы обрели в блокаду еще и стратегическое значение. К примеру, мало кто знает, что Александро-Невская лавра превратилась в мощный укрепленный узел обороны, который держал под прицелом довольно обширную часть акватории Невы.

Между прочим, Пасха 1942 года совпадала еще и с 700-летием Ледового побоища. А поскольку Александр Невский был упомянут Сталиным в числе тех русских полководцев, с которых советским воинам (да и вообще всем гражданам) нужно брать пример, то 5 апреля все армейские газеты на всех фронтах были полностью посвящены рассказам о святом благоверном князе. Ленинградский фронт, разумеется, тоже не стал исключением. И в экспозиции как раз представлена одна из таких газет.

Поэтому и нет ничего удивительного, что на Пасху были приведены в состояние повышенной боевой готовности все городские системы ПВО. На одном из редких снимков, датируемых тем днем и запечатлевших Спасо-Преображенский собор, видна не только большая очередь из желающих попасть в храм, но и приготовленный к подъему аэростат воздушного заграждения.

«По многочисленным воспоминаниям ленинградцев, они выходили после праздничной службы окрыленными, – говорит Виталий Бондарь. – Они не сомневались, что, несмотря на все трудности, победа над немцами уже близко. И то, что 12 ленинградских священников были потом награждены медалью «За оборону Ленинграда», говорит о высокой оценке властями их жертвенного подвига».

Немые свидетели

Представленные на выставке экспонаты (а их около 300) по большей части не просто уникальны, а поистине бесценны. Например, можно будет увидеть деревянную формочку для пасхального кулича, принадлежавшую Ольге Берггольц. Или подлинный кусочек блокадного хлеба, сохранившегося в одной ленинградской семье. По словам наследника, страшной зимой 41-го его бабушка взяла этот кусочек со стола, за которым находилась ее скончавшаяся часом ранее сослуживица. Но, принеся домой эту блокадную пайку, она не смогла ее скушать – было совестно, что «обокрала» умершую.

Отдельного внимания заслуживает и никогда ранее не выставлявшийся для всеобщего обозрения своеобразный аналог дневника Тани Савичевой. Это Евангелие, на форзаце которого неровным почерком составлен блокадный мартиролог из семи имен. Даты смерти этих людей приходятся на конец февраля-начало марта 1942 года.

Некоторые экспонаты предоставлены для выставки настоятелем Скорбященской церкви, протоиереем Вячеславом Хариновым, который уже не одно десятилетие духовно окормляет членов поисковых отрядов Северо-Запада. Среди таких реликвий, например, Новый Завет, который был найден вместе с останками советской женщины-снайпера, проигравшей снайперскую дуэль в районе Синявино, чье имя установить не удалось. Или нательные крестики и иконки, поднятые на месте боев вместе с погибшими красноармейцами.

«Эта выставку можно считать пилотной, – рассказывает протоиерей Вячеслав Харинов. – Потому что она рассматривает духовную жизнь только православной части населения блокированного Ленинграда. Мы же вместе с музеем очень хотим рассказать, например, и об иудеях (ведь Большая Хоральная синагога тоже работала всю блокаду), и о мусульманах. Ведь мало кто знает, что в праздники на магометанском кладбище в Ленинграде в блокаду порой собиралось до 5 тысяч человек. Если мы хотим больше и лучше знать о блокаде, то должны подробно рассматривать в том числе и религиозную жизнь города».

И, по словам куратора выставки Виталия Бондаря, в музее действительно разрабатываются планы по созданию постоянной экспозиции на эту тему. А располагаться она будет в одном из новых, не так давно переданных музею помещениях. Открытая же экспозиция будет доступна для осмотра в течение двух-трёх месяцев.