Дизайнер Леонид Алексеев 15 лет назад основал в центре Санкт-Петербурга модный дом House of Leo, чтобы в лучших салонных традициях развивать собственный бренд премиальной одежды. В 2014 году маэстро объявил, что покидает мир высокой моды, однако в 2019 году триумфально туда вернулся. «Петербургскому дневнику» он рассказал, что пандемия коронавируса не помешала развитию его бренда, поэтому он намерен устоять на рынке и сейчас, несмотря на сложную геополитическую ситуацию.

– Вы вернулись в мир большой моды в 2019 году, то есть перед началом пандемии коронавируса. Не пожалели?

– Нет, как показала пандемия, многие покупают одежду даже, если им некуда пойти. Спрос на нашу одежду вырос, что было неожиданным и очень приятным сюрпризом. Все активно скупали верхнюю одежду, а также все вещи, связанные с отдыхом. Появился спрос на домашнюю одежду, в которой можно выйти на улицу. Этот тренд сохраняется, потому что люди ищут комфорта. Глядя на какую-то вещь, люди не хотят думать, куда в ней идти, они хотят одежду, которая будет комфортна и уместна везде. Все эти принципы мы отразили в коллекции, которую представим уже в апреле этого года.

– Расскажите о своей новой коллекции.

– Наша новая коллекция посвящена работе с камнем. Его обманчивому свойству выглядеть мягким. Так, в руках скульптора камень принимает форму человеческого тела, мягких предметов и даже летящих тканей. Все эти возможности камня мы постарались отразить с помощью цветов, тканей, фурнитуры, кроя. Также в нашей коллекции будет присутствовать некая восточная тема, потому что большая часть камней приходит с востока.

– Вы часто делаете одежду унисекс, новая коллекция не стала исключением?

– Я не люблю слово унисекс. По сути, оно означает одежду для универсального пола, а такого не существует. Я шью мужскую одежду, которая женщинам также подойдет. Такая одежда стала популярна по многим причинам. Во-первых, это феминизм, продвигающий тему равенства полов. Если женщина работает и отдыхает наравне с мужчинами, то она имеет право на такую же удобную одежду. Впрочем, это не означает, что в гардеробе таких женщин не может быть чего-то женственного. Многие дамы хотя бы иногда хотят побыть девочками и прогуляться в платье.

Во-вторых, хорошие дизайнеры должны знать, каково это – носить одежду, которую они производят. Так что дизайнеры-мужчины часто шьют не только женскую одежду, но и универсальные вещи.

– Вы неоднократно заявляли, что мода всегда реагирует на общественную ситуацию. Как на моду повлияет сложная геополитическая ситуация, в которой оказалась наша страна?

– Многие западные бренды, безусловно, захотят поддержать Украину, поэтому мы наверняка увидим желтый и синий цвет в новых коллекциях. Если говорить о нашей стране, то я уверен, что трендом станет локализация, то есть дизайнеры будут обращаться к культурам разных регионов России. Очевидно, возрастет спрос на местные бренды, а также узнаваемую местную эстетику.

Коллекцию, которую мы представим в апреле, готовилась задолго до событий, происходящих сегодня на Украине, поэтому в ней еще не будет новых тенденций. Однако я пока даже не представляю, какой будет коллекция, которую мы должны выпустить в сентябре. Санкции вынуждают нас серьезно пересмотреть процесс производства.

– Где вы закупаете ткани и фурнитуру?

– Я, как и многие другие дизайнеры, текстильный фрик. Я покупаю и винтажные материалы, то есть те, которые пролежали на полках лет 10; и стоки, в смысле остатки от крупных партий; и регулярные ткани, которые продаются сразу после производства. Мы сотрудничали с поставщиками из Италии, Франции, Турции и даже Японии. Пока мы выкупили все ткани, которые только возможно, и очень надеюсь, что их нам хватит на следующую коллекцию, дальше же будем искать новых поставщиков.

Уже появились интересные предложения от российских и белорусских производителей. В Белоруссии, кстати, делают неплохие ткани. Когда-то мы пытались закупить классный лен, который белорусские фабрики делали специально для Италии и Испании, однако нам честно сказали, что работать с небольшими партиями неинтересно. Сейчас у них нет выхода, поэтому белорусы уже снизили закупочный порог с 1000 метров до 100. Это очень большой шаг.

Трикотаж в Белоруссии тоже неплохой. Работать с ним сложнее, чем с итальянским, потому что он жестче, но качество тканей все равно хорошее. Видимо, в Европе научились как-то особенно обрабатывать нитки, а белорусы еще нет.

В нашей стране производят хорошую шерсть. Например, есть прекрасный камвольный комбинат в Брянске, где перерабатывают шерсть в пряжу. В основном мы используем эту ткань для создания униформы, но сейчас, надеюсь, они будут делать что-то более интересное для прет-а-порте.

Основная проблема с высокотехнологичными интересными материалами, такими как лиоцелл или кашемир. Раньше мы закупали их в Европе, Китай такое не поставляет вообще, однако остается надежда на Турцию.

Плюс к тому – мы, например, работаем на японском оборудовании, аналогичного в России просто не производят, однако у нас все машинки пока в строю. Впрочем, ничего трагичного в отсутствии производства профессионального швейного оборудования нет. Мир давно живет по принципу глобальной экономики, то есть страны производят то, что у них лучше получается, и продают, а недостающие товары закупает там, где они удаются. Нет ни одной страны, которая полностью себя обеспечивает всеми видами товаров.

–  Ваши европейские поставщики отказались работать или просто не могут?

– Им совсем не хочется терять рынок сбыта, поэтому большинство надеется, что после завершения спецоперации на Украине поставки возобновиться. Никто не хочет терять налаженные бизнес-связи, все надеются на лучшее.

– Ряд брендов остановили свою работу в России, включая такие популярные марки, как ZARA, Uniqlo, H&M, Gucci, Chanel и многие другие. На ваш взгляд, это шанс для российских дизайнеров найти новых покупателей?

–  В любые кризисы мода только расцветает, так что с творческой точки зрения это, безусловно, шанс. Однако развиваться гораздо удобнее при стабильной экономической ситуации.

Заместить ушедшие бренды масс-маркета будет сложно. Популярность ZARA основана на том, что бренд быстро адаптирует высокую моду к реальной жизни, отшивает новые коллекции и сразу их распродает по очень низким ценам. Такие цены бренд может предложить благодаря огромным объемам продаж по всему миру. Если бренд работает только в России, а тем более в каком-то конкретном городе, то подобная схема ему совсем не подходит, это просто экономически невыгодно.

Однако у нас есть русский масс-маркет, который успешно много лет продает одежду китайского производства, например, Befree, Sela, Lime и многие другие. Теоретически они могут прийти на место ушедших брендов масс-маркета. Верхний сегмент масс-маркета могут занять такие бренды, как GATE31 или 12 STOREEZ. USHATAVA и Henderson могут стать бридж-марками.

С дизайнерской одеждой все обстоит несколько сложнее. Свой бренд я отношу к премиум-сегменту. Мы делаем уникальные вещи из хороших тканей ограниченным тиражом. Мы не можем допустить, чтобы наша клиентка пришла на праздник и увидела еще пять девушек в таком же платье. Я против бездумного тиражирования, которое является основой масс-маркета. Таким образом ушедшие бренды не были нам конкурентами. Мы продаемся не в торговых центрах, а в нашем модном доме House of Leo в центре города. Впрочем, нам поступило предложение от одного из торговых центров, однако мы пока думаем, ведь между нами и покупателями появится посредник, который хочет заработать денег. Для покупателей повысить цены мы не можем.

–  Последние годы на западные подиумы начали выходить люди, которых 20 лет назад туда бы даже близко не подпустили. Достаточно вспомнить 155-киллограмовую модель Тесс Холлидей или Винни Харлоу с витилиго. Как вы относитесь к таким тенденциям?

– Это история про инклюзивность, которую я очень поддерживаю. Она нужна для людей, которые боятся, что их не примут из-за очевидных отличий. Им кажется, что они не могут быть модными, но это не так! Прекрасно, что многие мировые бренды показывают им это.

Однако работать с нестандартными моделями сложно. Мы отшиваем какую-то вещь в самом маленьком размере для модели, а дальше формируем размерный ряд. Подгонять одежду под особенности фигуры каждой отдельной модели очень долго и дорого. Позволить себе такое могут только очень крупные бренды.

Тем не менее лично мы делаем одежду не только для стройных людей. Мы понимаем, что у большинства россиянок в отличие от моделей есть выдающаяся грудь и крутые бедра, и стараемся подчеркнуть эти достоинства.

– Модно быть модным?

–  Очень круто быть модным, потому что это дано не всем. Сами по себе бренды не делают человека модным, что прекрасно демонстрируют многие наши селебрити. Вот на режиссера Ренату Литвинову или актера Максима Матвеева можно надеть все что угодно, и они будут выглядеть модно. Мода всегда завязана на личности, именно поэтому некоторые и становятся иконами стиля или трендсеттерами. Однако икон стиля не может быть много, впрочем, как и отчаянно немодных людей. В большинстве случаев человека можно одеть так, чтобы он выглядел модно. Я отношусь к такому большинству – далеко не вся одежда смотрится на мне модно.