Ленинград был на особом счету у Адольфа Гитлера. До войны в городе работало 333 крупных промышленных предприятия, а также многочисленные заводы и фабрики, 75 процентов продукции которых приходилось на оборонный комплекс. Гитлеровцы были крайне заинтересованы в том, чтобы вывести Ленинград из войны. Когда войти в город не удалось, они просто решили взять его измором. Нацисты надеялись, что большая часть ленинградцев умрет от голода, холода и эпидемий. Однако нацисты просчитались, а вот ленинградцы совершили настоящий подвиг.

Они ждали тиф

Как неоднократно показывала история, в осажденных городах из-за дефицита чистой воды, еды, витаминов и медикаментов обязательно вспыхивают эпидемии. Нацисты это знали, поэтому активно бомбили водопроводные и канализационные объекты в надежде, что в Ленинграде начнется сыпной или брюшной тиф.

В результате к первой самой холодной и тяжелой блокадной зиме центрального отопления и воды в домах уже не было, канализация не работала. С наступлением холодов город практически не убирался, а оказавшиеся в безвыходном положении люди сливали нечистоты во дворы собственных домов. Часто обессиленные люди падали прямо на улице и умирали. Похоронить всех ни сил, ни возможности не было, а снег и лед хорошо скрывали трупы. Городские власти понимали, что если не провести уборку города до наступления тепла, то эпидемии не избежать.

9 января 1942 года бюро Ленинградского областного комитета КПСС приняло решение «О наведении элементарного порядка в жилых домах Ленинграда», а чуть позже Ленинградский городской совет – «О неотложных мерах по бытовому обслуживанию трудящихся города». 11 февраля 1942 года была создана чрезвычайная противоэпидемическая комиссия во главе с председателем Ленгорисполкома Петром Попковым. Тогда и началась большая уборка Ленинграда, которую сегодня для краткости называют субботником.

Власти надеялись в кратчайшие сроки не только очистить улицы и дворы от льда и снега, но и отогреть замерзшие трубы водопровода, восстановить канализацию, запустить котельные, наладить теплоснабжение, работу бань и прачечных. Однако по факту все эти работы затянулись до середины апреля.

Трупы, школьники, кошмары

Генеральная уборка города началась с парадных – молодежные бригады начали обходить квартиры, вытаскивать трупы, убираться в подъездах. Ветерану Великой Отечественной войны, жительнице блокадного Ленинграда Тамаре Грачёвой было только 12 лет, однако с начала блокады она успела стать монтером-спайщиком, сандружинником и бойцом местной противовоздушной обороны.

«Зимой 1942 года бойцы противовоздушной обороны активно привлекались к уборке трупов с улиц и из квартир. До сих пор помню, как я складывала трупы на фанерные листы с крючками из гвоздей, впрягалась в них как лошадь и тащила в подвал Куйбышевской больницы. На листах было по четыре крючка, соответственно, можно было расположить четыре трупа, однако больше двух утащить я не могла при всем желании – я была дистрофиком ростом 155 сантиметров», – вспоминает Тамара Грачёва.
После тела попадали на Пискаревское кладбище.

«На пустыре возле кладбища были огромные траншеи, из которых торчали трупы. С другой стороны пустыря была целая гора мертвых тел, которые уже не помещались в траншеях, и их надо было сжечь. Мы начали складывать «стены»: сначала доски, потом туры, еще доски, и еще трупы. Однако многие люди замерзали и умирали в неестественных позах, и ровных «стен» у нас не получалось. Для того, чтобы как-то все выровнять, мы искали детские трупы, чтобы заполнить образовавшиеся пустоты. Я никогда не была трусливой, к тому же в блокаду все привыкли видеть смерть, однако этот эпизод до сих пор снится мне в кошмарах», – добавила она Тамара Грачёва.

Люди вместо лошадей

В марте началась очистка именно дворов и улиц города. Участие в «воскресниках» 8 и 15 марта было на добровольной основе, однако изможденные голодом, холодом и тяжелой физической работой ленинградцы просто не могли работать в полную силу. Какого-то специального оборудования не было, транспорта тоже. Единственное, 7 марта начал ходить грузовой трамвай, однако передвигался он далеко не по всему городу. Впрочем, по воспоминаниям очевидцев, Ленинград все равно начал оживать.

«Мне было 10 лет, и я хорошо помню, как 8 марта 1942 года мы с мамой, бабушкой, которая была инвалидом со сломанной ногой, 12-летней сестрой и другими соседями вышли на воскресник. У нас была очень хорошая дворник тетя Паша, поэтому в подъездах всегда было чисто, а вот во дворе замерзла ледяная куча из нечистот, которую мы все вместе разбили. Люди работали тем, что могли поднять: кто-то ломиком, кто-то – лопатой, у меня был гвоздодер. Лед уносили на каких-то строительных носилках или картонках. На улице в тот день было непривычно много людей», – рассказала член общества «Жители блокадного Ленинграда», ветеран блокадного движения Наталья Копылова.

25 марта исполком принял решение «О мобилизации населения в порядке трудовой повинности на работы по очистке дворов, улиц, площадей и набережных Ленинграда» с 27 марта по 8 апреля включительно. Позже этот срок продлили до 15 апреля. Согласно документу, на уборку улиц обязаны были выйти мужчины от 15 до 60 лет и женщины от 15 до 55 лет.

«Ленинградцам выдавали специальные книжки выполнения работ в порядке трудовой повинности, в которых отмечалось, сколько человек отработал. Согласно нормам, продолжительность рабочего дня по уборке для рабочих составляла два часа в день, для сотрудников временно законсервированных предприятий – восемь, для домохозяек и учащихся – шесть. Исключение делалось лишь для больных; инвалидов первой и второй группы; беременных, которым осталось меньше 35 дней до родов; кормящих женщин и мам с детьми до восьми лет, которых не с кем было оставить», – рассказали сотрудники Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда.

Какой-то специальной техники для уборки в Ленинграде не было, поэтому горожанам самим приходилось придумывать, чем и как очищать город. В итоге уборка превратилась в ежедневный изнурительный труд.

«Откуда-то притащенную металлическую ванну люди засыпали снегом и льдом, и несколько человек (а также и я) впрягались в сбрую из веревок и тащили эту ванну к Фонтанке. Путь был долог и тяжел. Тащили из последних сил. Прямо сказать – надрывались. На Фонтанке те, кто был посильнее, сгружал, сбрасывал лед в реку. Обратно мы старались идти как можно медленнее, чтобы успеть отдохнуть. А приезжали во двор, ванну сразу же вновь нагружали, и мы – «лошади» опять брели с возом к Фонтанке. Сколько таких ездок мы в день делали? Не помню. Но прекрасно помню, что когда наконец кончалась эта пытка и можно было идти домой, то я на свой четвертый этаж поднималась не по-человечески на двух ногах – на это не было сил, а ползла на четвереньках…Скольких людей эта уборка «убрала»: они отдали ей последние силы и так ослабли, что погибли. Я понимаю: эта жестокость была необходима, чтобы весной не было эпидемий», – писала в своем дневнике знаменитая школьница Елена Мухина.

Несмотря на то, что по документам уборкой города должны были заниматься только люди старше 14 лет, по факту огромный вклад сделали дети и подростки.

«Это сейчас 13- и 14-летние, а иногда и более взрослые люди считаются детьми. Тогда это были взрослые полноценные члены общества, которые не только убирали город, но и в полную силу работали на заводах. Тем, кому исполнилось лет восемь, уже считались старшими детьми, которые могли участвовать в уборке города. И они участвовали. Мне было семь лет, и я очень хорошо помню, как с мамой и соседями убирала улицу на Петроградской стороне. Поднять лом я не могла, поэтому просто сгребала разбитый кем-нибудь лед на заранее подготовленные листы фанеры, чтобы более сильные могли утащить все это к Неве», – рассказала председатель общества «Жители блокадного Ленинграда» Елена Тихомирова.

Она подчеркнула, что даже самые юные ленинградцы понимали, насколько важно очистить город. «Мы все тогда жили ожиданием победы и были уверены в том, что каждая очищенная дорога и двор приближают нас к ней», – добавила блокадница.

Несмотря на все сложности, ленинградцы, по сути, совершили подвиг. С 27 марта и до 15 апреля голодные ослабленные полуживые люди очистили более 12 тысяч дворов, свыше 3 миллионов квадратных метров площадей и набережных, вывезли около миллиона тонн нечистот, а также нашли под снегом почти 13 тысяч трупов. Самое главное, город смог избежать эпидемий.