Память о блокаде стала частью идентичности тех, кто ассоциирует себя с Петербургом. Но поколение, которое было свидетелем страшной трагедии, находится в преклонном возрасте, поэтому задача историков, художников, творцов создать эмоционально сильные образы тех, кто отстоял свободу и обеспечил будущим поколениям возможность жить в прекрасном городе. Таким мнением с «Петербургским дневником» поделился доктор исторических наук профессор один из ведущих исследователей истории блокады Ленинграда Никита Ломагин.

Как долго будет жить память и кому она нужна

«Конечно же, эта память деформируется, она будет другой, но очень многое зависит от нас. К сожалению, у нас до сих пор сильных художественных произведений о блокаде не очень много, – рассказал историк. – По крайней мере, что касается кинематографа. Есть симфония Шостаковича, все о ней знают, но каких-то запоминающихся литературных произведений сродни «Войне и миру» нет. И в этом одна из основных проблем».

Есть ли в истории Ленинградской блокады неизученные темы?

Неизученных тем о блокаде огромное количество. В советский период было большое число табуированных тем, которые нельзя было изучать. Но объективность в изучении блокады необходима, говорит ученый.

«Осталось огромное количество вопросов: почему запасов не было, почему многочисленные попытки прорыва блокады не приводили к результату, почему такие большие жертвы и можно ли было их избежать; каким образом власти меняли свою политику для того, чтобы мобилизовать те ресурсы, которые были в городе. А также: как изменилась сама власть в период войны, потому что совершенно очевидно, что роль военных, органов государственной безопасности стала в условиях города и фронта намного заметнее. И как затем после снятия блокады происходило возвращение нарушенного во властных отношениях баланса, которое было до войны», – задается вопросами наш собеседник.

Огромное количество тем связано с политэкономией. По словам специалиста, один из главных споров советской историографии – количество жертв.

«Мы помним, как два крупных ленинградских историка, Геннадий Соболев и Валентин Ковальчук, отстаивали точку зрения, что количество жертв значительно превосходило ту цифру, которая была представлена в Нюрнберге. Были очень серьёзные оппоненты со стороны бывшего уполномоченного ГКО по снабжению в Ленинграде Павлова, – говорит историк. – Как в нечеловеческих условиях одному миллиону человек удалось выжить – серьёзный вопрос. Мы всегда говорили, что нормы выдачи были мизерными, хлеб в значительной степени состоял из суррогатов, питательными свойствами не обладал, но мы знаем, что миллион выжил. Разговор о стратегиях выживания, новациях, деятельности врачей – то, что требует внимания».

Уроки войны

Под воздействием трагедий, в частности, ленинградской блокады, изменились нормы международного гуманитарного права. В дополнительных протоколах Женевской конвенции о правилах ведения войны была внесена норма, которая запрещает использовать голод как средство ведения войны. Это чрезвычайно важный результат, считает эксперт. По его мнению, международное право меняется, когда люди подытоживают свой негативный опыт.

«Для ленинградцев уроки состоят в том, что выживали благодаря семьям, коллективизму, умирали из-за того, что в критический момент никто не мог предоставить помощь, – объясняет эксперт. – Роль семьи чрезвычайно велика, потому что в рамках семьи происходило перераспределение ограниченных ресурсов: у кого-то была рабочая карточка, у кого-то иждивенческая, у кого-то детская. Нужно было в условиях разрушения всей инфраструктуры – отсутствия воды, тепла обеспечивать необходимые блага, безопасность детей. Потому что были случаи преступных действий в отношении детей».

Никита Ломагин выразил надежду, что сегодняшние школьники обратят внимание на семейные архивы и найдут время, чтобы задать вопросы выжившим блокадникам и зафиксировать ответы. Весь этот материал можно передать в институт, который недавно создан при Музее обороны и блокады Ленинграда.