Александр Ржаненков работал в Комитете по социальной политике Санкт-Петербурга почти 30 лет, а осенью 2021 года стал депутатом городского парламента. В ЗакСе он руководит постоянной комиссией по социальной политике и здравоохранению.

– Александр Николаевич, освоились уже в Мариинском дворце?

– Непросто было освоиться. Но, может, это и хорошо, потому что я продолжаю работу в старом формате: начинаю ее с административно-делового центра «Невская ратуша», продолжаю теснейшим образом работать с Комитетом по соцполитике. Это была и рекомендация Александра Дмитриевича Беглова, и в этом есть потребность по жизни. Конечно, 27-летний период работы в исполнительной власти дает возможность помогать и комитету, и очень приятно, что в этом заинтересованы мои коллеги. А по существу работы особо ничего не поменялось. Продолжают обращаться люди, и тесное взаимодействие по решению насущных проблем продолжается. Единственное, что стало больше задач в текущей деятельности по другим областям жизни, с которыми я в комитете обращался опосредованно – например, здравоохранение. А сейчас с учетом особенностей пандемии приходится в это вникать.

Благодарен судьбе за то, что многолетнее взаимодействие со всеми комитетами очень помогает организационно и с точки зрения человеческой. Есть вопросы – мгновенно отрабатываются предложения, быстро их можно трансформировать на законодательную область, и вот это живое системное постоянное неформальное отношение мне очень помогает.

Но привыкнуть к этому, конечно, сложно. Я, как депутат, представляю Центральный район, но многие люди продолжают обращаться без привязки к округу. И, помимо социальной темы, ко мне, как к председателю комиссии, идут потоком обычные обращения от всех районов. Отказать в рассмотрении не могу и честно скажу: мне это помогает в нынешней ситуации – продолжать делать то, что делал. Я благодарен за доверие людей, и я понимаю, что все вопросы решить невозможно, но можно снять напряжение, убедить, поддержать. Я беру телефон и благодаря своим контактам стараюсь помогать. Это меня самого поддерживает.

– А как с новыми коллегами сложились взаимоотношения? Только что из вашего кабинета вышел Борис Вишневский – как известно, ваш давний оппонент по многим вопросам...

– Нынешний депутатский корпус состоит из различных партий. Я и раньше говорил, что независимо от политических взглядов конечные цели должны объединять. У нас все очень конструктивно: и депутаты от ЛДПР, и коммунисты, и Борис Вишневский – они все заинтересованы в защите горожан и решении острых вопросов. Новые формы взаимоотношений – они непростые. Каждый депутат, каждая фракция имеют свой взгляд. Их надо услышать, попытаться понять, аргументировать и от имени комиссии выработать единую точку зрения. И эта дискуссия, поиск компромисса требуют очень много времени. За эти три месяца работы в этом смысле, мне кажется, многое удается. В жизни очень много значат человеческие отношения, важно слышать, понимать и уважать друг друга. И когда это есть, любой депутат-коллега с уважением к этому относится. И все равно я склонен не к политической деятельности, а к конкретной, и она осталась.

– В каком кресле – чиновника или депутата – легче выполнять свои обязанности?

– В исполнительной власти ты видишь результаты своего труда достаточно быстро: помог, не помог, вот претензии. А здесь, в законотворческой деятельности, процесс длительный: надо, чтобы его принял весь депутатский корпус и чтобы его последующая реализация во времени тоже не задерживалась. Одно дело – получить удовлетворение от принятого закона. Но очень важно, чтобы закон работал. Я всегда был противником принятия таких актов, которые не подкреплены механизмами их исполнения. В итоге мы получаем претензии от горожан. Вот это – непростая тема, и очень важно во взаимодействии исполнительных и законодательных органов, чтобы сразу отрабатывались механизмы исполнения, чтобы закон как можно быстрее вступал в реализацию и горожане чувствовали это.

Недостатки наши еще и в том, что к любому закону надо оперативнее вносить изменения. Горожане и жизнь многообразнее, чем документы и правовые основы. Должен быстрее работать механизм внесения поправок, это очень важно, потому что за этим стоят неудовлетворенность, нерешение проблем, судьбы людей, по большому счету.

– Хорошо ли это, что бывшие чиновники стали депутатами?

– Мне помогает тот опыт, который я приобрел, служа в исполнительных органах власти. Многие мои коллеги таким опытом пока не обладают. Пока человек зашлет запрос, получит ответ, пока депутат разберется, куда с этим идти… А я в таких случаях вижу, от кого это зависит, собираю совещание и стараюсь точечно, адресно решать проблему и на примере конкретного факта экстраполировать на остальных.

– Наверное, после почти 30 лет в Комитете по социальной политике было трудно его покидать...

– А я и не скрываю, что переход дался мне очень непросто. Один из моих коллег пошутил: «Как так получается, что кто не хочет – того избирают, а кто хотел – тот не попадает». Я и сегодня переживаю. Я мыслями каждый раз возвращаюсь в комитет и вновь неизбежно переживаю процесс перехода. Конечно, время все лечит, но это все равно что оторвать ниточки постоянного системного контакта со всеми.

Вспомним 90-е годы, губернатором был тогда Владимир Яковлев. Мы, кстати, и сейчас часто с ним созваниваемся. Тогда была тяжелейшая ситуация противостояния между исполнительной и законодательной властью. Практически ни один закон не проходил. Депутаты больше двух лет не могли избрать председателя Заксобрания. Страдали общество, горожане. Две ветви власти неизбежно находятся в профессиональном конфликте, так устроен мир. Но очень важно находить конструктивные форматы ради наших горожан. Я горжусь, что социальная сфера сейчас – четкая, стойкая, что все горожане получают все меры поддержки. Но жизнь продолжается. Когда поступило предложение баллотироваться в депутаты, я категорически отказался. Но после дискуссии с Александром Дмитриевичем и с людьми на федеральном уровне я согласился, чтобы приобретенный практический опыт и отношения, которые сложились между властями в виде отлаженного взаимодействия, как-то продолжались. И этого принципа я стараюсь придерживаться.

– То есть вы такой народный депутат – некий миротворец?

– Это не моя заслуга, это просто та возможность, которая мне досталась, – что больше 30 лет я работал со всеми губернаторами, имел счастливую возможность заниматься любимым делом. И я благодарен всем за те решения, которые состоялись. Потому что была и есть команда. Ни один семи пядей во лбу руководитель не сможет в одиночку ничего сделать. Нужна команда профессионалов. Я не старался подбирать людей по каким-то принципам, только – по профессиональным. Нет ничего ценнее в жизни (помимо семьи), чем найти любимое дело. Меня же никто не заставляет приходить на работу в 7 утра. У охранников было удивление сначала. Людмила Андреевна Косткина в свою бытность депутатом тоже рассказывала, что ранним утром ходила одна по залам. Это ощущение непростое.

– У вас шикарный кабинет с видом на Исаакий, целая приемная. И вам не очень уютно?

– Когда я пришел сюда первый раз в 7 утра, у меня возникло странное ощущение: зачем вообще работать в таком дворце? Я привык работать в более скромных условиях. Есть у меня и свои взгляды и на принципы работы органов власти. Но это отдельная тема.

– Но ведь анонсированы изменения в работе Мариинского?

– Да, происходит формирование аппарата, будут изменения в постоянных комиссиях, будут, наверное, еще какие-то. Жизнь меняется не только в законах, но и в форматах их исполнения, в структуре. Отвыкнуть от старой системы сложно, привыкнуть к новой сложно. Это ощущение и у наших горожан. Но есть возможность общаться и в «Ратуше», и на улице, и в приемной на Рубинштейна, 3. Надо, чтобы была видна работа депутата, чтобы работа комиссий проходила в районах и люди высказывали пожелания и предложения. Никогда мы не будем эффективными без учета мнения избирателей. Это непросто, надо время. Но открытость, в том числе комиссий, должна быть. Мы расширяем возможности.

– Какую задачу легче решить чиновнику, а какую – депутату?

– Любая задача должна решаться максимально в органах исполнительной власти. К депутату человек идет, когда не решен вопрос в исполнительных органах. К кому еще апеллировать? Суд, вышестоящий начальник, депутат. Но многие идут сразу к депутату. Это – от неосведомленности. Исполнительная власть должна решать быстрее вопросы. Депутат – это должно быть вторично. И по сути, и по названию. Если закон не исполняется по причине безответственности, некомпетентности, корпоративных интересов, отсутствия финансирования – то, конечно, дальше включается депутатский институт.

– Вы хотя бы здесь в отпуск пойдете?

– Я общался с коллегой недавно, он собирается в отпуск. Я спросил: «А как это делается?» Но я не могу себе это позволить, и если наступает депутатская пауза, поверьте, вопросов колоссальное количество остается. Я отдыхаю – честно – когда получаю удовольствие от работы. Мне пока хватает возможности отключаться от проблем в общении с друзьями в разных форматах. Иногда уезжаю на малую родину, играю там в футбол. Летом я люблю поработать на земле, выращивая цветы на даче. Стою на коленках, пропалываю и получаю колоссальное удовольствие. Все делаю сам, никто другой мне не мешает.

– Что вы еще любите или не любите?

– Дома у меня «жесточайшие условия». Я любитель сам заниматься наведением порядка. Когда приехал учиться в Корабелку, жил в общежитии, в комнате человек 15. Ребята обижались, но я устроил систему, что порядком занимался я сам, я заставлял их снимать обувь, не сидеть на заправленной кровати. И все к этому привыкли. С детства занимался не только уборкой квартиры, но и подъезда, и у дома. Это просто моя потребность. Мы жили в 25 километрах от Смоленска, отец был бригадиром в крупном совхозе, домой всегда приходил поздно – он старался всем помогать, и везде его за это «благодарили». На этой волне я дал себе установку и никогда в жизни, клянусь, не пробовал ни вина, ни пива, ни водки. Я люблю компании, об этом все знают, но я никогда не выпиваю. Дома люблю убирать квартиру, мыть посуду, никому это не доверяю. У каждого свой характер, и надо с этим смириться. Наверное, это не нормально, но все привыкли.

– Я случайно услышала, что ваша дочка – волонтер в НИИ скорой помощи имени Джанелидзе. Я не ослышалась?

– Моя дочка Маша окончила гимназию с золотой медалью, филфак СПбГУ с отличием, она владеет восьмью языками. Профессионально со мной спортом занималась, играла в футбол, в 9-м классе стала чемпионкой России по многоборью. Она возглавила сборную России по флорболу. Но потом начались травмы, пришлось делать операции. После операции она начала вникать в эту медицинскую историю. Мне не сказала, но уже после университета окончила медицинский колледж и начала волонтерить в 26-й больнице. Полтора года назад мы с ней вместе заболели COVID-19. Пока сидели на карантине, она сама подготовилась и поступила в Первый медицинский. Мне пишет Багненко (Сергей Багненко, ректор Санкт-Петербургского государственного первого медицинского университета имени И.П. Павлова. – Ред.). Говорит: «У меня тут абитуриентка набрала максимальное количество баллов, 299 баллов из 300. Кто такая?» Это была Маша. Сейчас она волонтерит в НИИ Джанелидзе, а муж – врач, он там работает.

– Потрясающая история! А сын?

– Сын Андрей, он учился в 245-й школе, в этой школе выпускные равнялись поступлению в ту же мою Корабелку. Он поступил, отучился год. Потом мне вдруг звонят из СПбГУ, предлагают сыну перевестись сразу на 2-й курс на дневное. Я удивился: он же в Корабелке? Он, оказывается, поступил еще на заочное в СПбГУ на экономический. Сейчас он работает в банке. У меня внук и внучка, Николай в 5-м классе, внучка Катя в 3-м. Общаемся, к сожалению, чаще по телефону.

– Вы – счастливый человек. И это не вопрос.

– Когда моя мать ушла, возникло ощущение, что не уделил достаточного внимания, и это ощущение – оно остается на всю жизнь. Так же и здесь. Общественное превалирует над семьей. Наша беда, что в силу обстоятельств мы своим близким уделяем ограниченное внимание. Сколько хороших семей из-за этого отпускается на самотек, сколько происходит трагедий! И наша беда, что мы оставляем детей с телефонами, компьютерами, создаем им тепличные условия, а живого человеческого общения не хватает. Тепличные условия далеко не всегда на пользу идут. У меня в душе есть такое состояние. Но, надеюсь, близкие понимают меня.