В начале 2000-х «банду» веселых музыкантов, основавших фолк-группу «Отава-Ё», можно было частенько увидеть на углу Невского проспекта и Садовой улицы. Сегодня же этот коллектив, ставший уже своеобразной визиткой Северной столицы, колесит с концертами буквально по всему миру, их клипы собирают миллионы просмотров. Неужели русская народная музыка покорила большую сцену? Об этом и о многом другом «Петербургский дневник» решил поговорить с руководителем группы Алексеем Белкиным.

– В Интернете вас иногда называют городскими скоморохами. Видимо, те, кто оставляет такие отзывы, хотят сделать вам комплимент.

– Вот если бы у нас действительно были шутовские колпаки, тогда бы это звучало интригующе. А так... Наверное, все это идет еще со времен наших уличных выступлений. В те времена, вероятно, мы так и выглядели со стороны: какие-то ребята странные, со странными инструментами. И это могло вызывать у людей неожиданные ассоциации. Ведь у нас к чему привыкли? Если речь идет об уличном музыканте, то это непременно человек с гитарой, который горланит (на этом слове я настаиваю) песни Цоя. А тут – народная музыка… Непривычно, конечно.

Хотя выступления на улице – это хорошая школа. Как только ты издаешь первый звук, то полностью отвечаешь за все, что делаешь и показываешь. Если не будет круто, всегда найдется какой-нибудь человек, который, как в фильме «Мы из джаза», крикнет: «Сеня, гони их!» И будет по-своему прав. Но нужно быть готовым и к успеху. В общем, мы знаем, что такое быть один на один с неожиданным зрителем.

– А нынешняя публика вас удивляет?

– Когда мы ушли с улицы, то долгое время знали всех наших зрителей чуть ли не поименно. К нам приходили одни и те же люди – горстка любителей экзотической музыки. А в 2015 году, когда мы сняли клип на песню «Сумецкая», все сильно поменялось, потому что его также стали смотреть люди, с фольклором до этого незнакомые. И вот они ни с того ни с сего начали приходить к нам на концерты. И сейчас у меня уже нет такой привилегии знать в лицо всю нашу публику. Но я могу в общих чертах набросать облик наших слушателей. Это приятные, образованные, вежливые и интеллигентные люди. Очень классная публика. Весь этот пивной угар, который в нашей стране зачастую ассоциируется с фольклором, мне совершенно не близок. И я рад, что к нам приходят совершенно за другим. Кстати, среди слушателей стало много людей с детьми. Вернее, наоборот: это дети приводят на наши концерты своих родителей.

– Выходит, народная музыка выступает элементом воспитания?

– Тут вот какая история. Сейчас, если чего-то не знаешь, залез в Интернет или позвонил опытному человеку и получил нужную информацию. А раньше эту роль выполнял фольклор. В народных песнях и частушках проговаривались все сложные бытовые ситуации, помогавшие людям определять систему координат. По сути, никто эстрадным исполнением фолка не занимался. Поэтому теперь народная музыка – это просто новый жанр. И он становится интересным людям. Но тут есть вопрос: конкретно наших слушателей интересует сам фолк или творчество «Отавы-Ё»? Пока мне кажется, что второе. Но это дает надежду, что, прослушав наши работы, кто-нибудь заинтересуется тем, что еще можно послушать в такой стилистике. А может, найдутся и те, кто вообще станет заниматься этнографией. Я с такими случаями уже неоднократно сталкивался.

– У фолка есть будущее на большой сцене?

– С точки зрения современного российского шоу-бизнеса, этот жанр не очень неактуален. Хотя в последнее время его, конечно, уже нельзя игнорировать. А вот, скажем, в начале 2000-х, если ты говорил, что занимаешься русским фольклором, то на тебя смотрели, как на сумасшедшего.

Вернусь опять к публике. Могу сказать, что нашу музыку может воспринимать либо сформировавшийся человек, либо ребенок. А вот промежуток между ними... Подростки любят бунтовать, и им нужны музыкальные жанры на грани фола. Я сам был таким. В юности до дыр крутил кассеты с «Гражданской обороной» и «Сектором Газа». А недавно услышал пару песен «Сектора» и просто ужаснулся: как я мог слушать этот кошмар?! Кстати, если бы в те времена был YouTube, то количество просмотров записей этих групп просто зашкаливало бы. Я в этом уверен.

– Но ведь и при исполнении фольклорной музыки легко скатиться в китч.

– Примеров того, когда фольклор переходил границы здравого смысла, много. Тут все зависит от таланта исполнителей и их целей. Если изначальная задача – корыстолюбие, то тогда мало шансов, что из этого получится что-то хорошее. Я всеми силами стараюсь, чтобы мы не переступали ту невидимую грань, за которой фольклор становится «клюквой» и имитацией.

– Видимо, поэтому вы не беретесь за исполнение таких народных хитов, как, допустим, «Катюша» или «Калинка-малинка»?

– «Катюша», кстати, – очень классная песня. Но чтобы взять ее и сыграть, этого недостаточно. Нужна какая-то свежая мысль. Я не очень люблю, когда люди просто берут песни и паразитируют на том, что они узнаваемы и популярны. Вот, например, мы решили в свое время спеть «У кошки четыре ноги» потому, что придумали отличную аранжировку. Я, правда, перед этим решил проверить, кто еще эту песню поет. Обнаружил несколько коллективов, и все они как один (включая БГ) не удосужились потрудиться над созданием интересной версии. Просто без особых изысков спели по паре куплетов, народ в зале узнал песню, порадовался, поорал, и на этом все кончилось. Нам этого мало. Нам надо играть песню так, чтобы ее было интересно слушать человеку, который даже не знает, что она известна. Ведь, например, когда мы за границей выступаем, там же никто не знаком с нашими песнями, но при этом их хорошо принимают. Я в последнее время вообще стараюсь выбирать песни, неизвестные широкой публике.

– Но при этом вы исполнили знаменитую «Давно мы дома не были».

– Ее мы впервые решили сыграть еще лет 10 назад, когда появилась мысль сделать цикл военных песен. Но она у нас тогда, что называется, не пошла. Наверное, не хватало навыков, не понимали, что с ней делать. И только в прошлом году мы вернулись к ней и все с ходу получилось. Видимо, стали более опытными. Быть музыкантом не так легко, как кажется со стороны. Когда пропускаешь музыку через себя, иногда приходится и пострадать. Приходишь домой, а у тебя в голове все навязчиво крутятся одни и те же мелодии. Приходится выбивать клин клином. Я отдаю себе отчет, что не все музыканты к такому готовы.

– У каждой народной песни есть масса вариантов текста. На чем основан ваш выбор?

– Я стараюсь изучить все версии. Как правило, они дополняют друг друга, но бывают случаи, когда тексты сильно отличаются. В любом случае, я выбираю то, что нам ближе. Но если в процессе работы выясняется, что не хватает строчек, то мы можем их сочинить на основе уже имеющихся. Как, например, в нашей версии песни «Яблочко»: мы придумали «Эх, яблочко, да ты хрустальное, а квартира у нас коммунальная». Казалось бы, ничего особенного, но нам было важно именно так закончить песню.

Есть еще одна сложность. Возьмем, к примеру, ту же песню «Сумецкая». По сути, это набор частушек. Всего их насчитывается более 200. Пришлось долго отбирать среди них наиболее подходящие и выстраивать сюжетную линию. Так же было и со ставшей тоже популярной «Тимоней». Изначально, конечно, на танцах в деревнях так не делали: плясали под эти частушки часами, главное, чтобы ритм и мелодия были. Мы же, вынося фольклорный материал на сцену, должны его представлять исходя из негласных сценических правил. Мы стараемся, чтобы представление было интересным и коррелировалось с нашим представлением о прекрасном.

– А что ждать зрителям от вашего большого рождественского концерта 15 января, где вашим партнером выступает театр «Странствующие куклы господина Пежо»?

– В основе лежит классическое праздничное, вертепное представление, в ходе которого рассказывается Рождественская история. Но так как подобные спектакли всегда подразумевают камерность, то, чтобы вынести действо на большое сценическое пространство, было принято решение использовать большие ростовые кукольные фигуры, а музыкантов разместить на помосте высотой около двух метров. Кстати, насколько я помню, «Странствующие куклы господина Пежо» стали называть себя театром не так давно. До этого ребята настаивали, что они уличные актеры. Так что у нас ними много общего.

– Вы упомянули БГ. В одной из своих знаменитых песен он сказал, что устал быть послом рок-н-ролла в неритмичной стране. Она у нас действительно неритмичная?

– Тут очень важно помнить, когда он это пел. В те годы почти все наши рок-звезды неважно владели инструментами. И тут Борис Борисович выезжает за границу, встречается и записывается вместе с музыкантами мирового уровня. А потом возвращается домой и… Контраст, конечно, был сильным. Я понимаю БГ. Сейчас все уже слегка по-другому. И современные молодые музыканты играют на очень высоком профессиональном уровне.

А вот простые люди действительно поют у нас обычно неважнецки. Не знаю, что тому виной. Может, мало уроков музыки в школах? За границей люди в концертных залах подпевают очень хорошо, стройно и ритмично. У нас же в основном предпочитают чаще всего кричать. Я помню, все так восторгались, когда «Металлика» спела на своем концерте «Группу крови». И что? Весь стадион не подпевал, а орал… В плане музыкального образования, да, страна наша пока не слишком ритмичная. Хотя, справедливости ради, на наших концертах люди поют все лучше и лучше, а иногда так просто очень здорово. Но тут есть объяснение – к нам часто приходят студенты народных отделений, а также музыканты из фольклорных групп.

Ну и, разумеется, все больше появляется мест для тех, кто хочет заниматься народным пением. Да и в целом уровень музыкантов в стране постоянно растет. Так, например, я был среди участников недавней премьерной постановки рок-оперы «Преступление и наказание» Эдуарда Николаевича Артемьева и увидел, что все молодые певцы, принимавшие участие в постановке, обладали запредельным музыкальным уровнем. Это по-настоящему впечатляет. Так что не все потеряно. Главное, чтобы ребятам было где применить свои таланты.