Анжелика Гурская, директор Северо-Западного филиала «Российской газеты»:

– У каждого журналиста бывали ошибки, вспоминать которые теперь можно только с юмором. Года четыре назад много шума наделало интервью тогдашнего губернатора Петербурга Георгия Полтавченко «Российской газете».

Отвечая на вопрос о размещении у станций метро нестационарных торговых объектов, Георгий Сергеевич рубанул: «Газетные киоски, цветочные павильоны и театральные кассы оставим, а пирожки с шаурмой будем убирать». На следующий день мой телефон взорвался, журналисты местных и федеральных СМИ требовали ответа: как мог губернатор назвать петербургскую шаверму чужим московским словом «шаурма»?!

На губернатора обрушился шквал незаслуженной критики, ведь «шаурму» невольно подсказала ему именно я, не коренная петербурженка.
Пришлось каяться и выступать в защиту губернатора, который поймал волну незаслуженного хейта. А меня потом еще несколько месяцев коллеги троллили при встрече: ну, дескать, давай рассказывай – как там поживает наша шаурма?

Дмитрий Шерих – главный редактор «Санкт-Петербургский ведомостей» и автор книги «А упало, Б пропало», посвященной газетным опечаткам:

– А в дореволюционных газетах сочинения Салтыкова-Щедрина называли паршивыми повестями, вслед за тем, правда, извиняясь и уточняя, что вместо «паршивые» следует читать «правдивые». Каждая опечатка веселит коллег из других изданий, а в редакции, ее допустившей становится поводом для внутреннего расследования и вообще надолго портит настроение. К тому же опечатки часто звучат нецензурно...

Кстати, о русском. Великого князя Михаила Николаевича в «Вечернем Петербурге» осчастливили должностью прусского наместника на Кавказе. Одна лишняя буква «п» – и какой поворот в истории! В той же газете, когда я там работал, написали про поэму Александра Полежаева «Сашка», но получилось почему-то «Самка».

Диана Качалова, главный редактор «Новой газеты» в Санкт-Петербурге:

– Много лет назад мы перепутали в газете какую-то цифру. В следующем номере напечатали поправку и, как интеллигентные люди, решили извиниться. В результате вышло: «прОносим свои извинения». Из опечаток эта – моя любимая.

А из казусов самый любимый – вот этот. В Филармонии заканчивалась реставрация органа, и я дала задание корреспондентке «Моего района», который тогда возглавляла, подробно узнать: кто чинил, когда зазвучит и прочее. Исполнительная девочка при мне набрала номер пресс-службы Филармонии, очень продуктивно поговорила с сотрудником и сдала текст. После публикации мне позвонил какой-то филармонический начальник и страшно кричал, что мы написали полную ерунду, что девочка все придумала и ни с кем в пресс-службе не разговаривала. Заплаканная девочка принесла аудиозапись разговора, где условная АннаВанна все очень уверенно и шустро ей объясняла. Я спрашиваю начальника:
– Номер телефона ваш?
– Наш.
– АннаВанна – ваша?
– Нет у нас таких! – кричит он.

Начали разбираться. Оказалось, что, когда пресс-секретарь ушла пить кофе, к ней в кабинет заглянула уборщица, чтобы подмести. Ветеран труда, убиравшая Филармонию еще при Евгении Мравинском, про реставрацию органа она знала не понаслышке, поэтому сняв трубку, все подробно, дав простор фантазии, рассказала корреспонденту.

После этого мы долго препирались с филармоническим начальником, кто виноват – газета или он с уборщицей, превысившей полномочия.

Александр Горшков, главный редактор «Фонтанка.ру»:

– Лучшую историю о журналистских ошибках я слышал в свое время от Ирины Чуди, ответственного секретаря газеты «Смена». В газете была напечатана фотография с подписью «Так работают парни с “Электросилы”». Но вместо рабочих там оказались какие-то американские военные, зверствовавшие во Вьетнаме и позировавшие с отрубленными головами. Большой материал о вьетнамской войне занимал верхнюю часть полосы, заметка о рабочих на «Электросиле» – нижнюю. Поскольку подпись под фото традиционно размещается внизу, фотография с солдатами и заголовок о заводе сложились в одно целое.