Для одних она – яркий символ революции. Для других – живое напоминание о Цусимской трагедии. Многие видят в этом корабле защитника блокадного Ленинграда. Немало и тех, для кого важны все три «ипостаси» легендарного крейсера. «Петербургский дневник» изучил историческую литературу и архивные данные и выяснил, что, оказывается, «Аврору» с полным правом можно считать еще и уникальным памятником... противоречий цивилизации начала ХХ века.

Почему? Ответ содержится в «метриках» корабля. Он был заложен в 1897 году на стапелях Франко-русского (ныне Балтийского) завода. И стал первым в серии быстроходных легких крейсеров, никогда до этого в России не строившихся. В связи с этим «Аврору» называют еще и самым современным для тех лет кораблем на русском флоте. И это так. Но подвох заключается как раз в слове «легкий».

Мечта корсара

Борта крейсера не имеют брони: толщина обшивки выше ватерлинии всего 11 миллиметров, ниже – 16 миллиметров. Это нужно для того, чтобы максимально снизить вес корпуса, так как кораблю предстояло нести огромный запас угля ради возможности совершать сверхдальние по тем временам походы (свыше 6 тысяч миль). И хотя боевая и запасная кормовая рубки имели броню толщиной соответственно в 152 и 76 миллиметров (а жизненно важные «органы» крейсера прикрывала специальная внутренняя броневая палуба в 38 миллиметров), все равно этот боевой корабль не был предназначен для «нормального» морского сражения.

Для чего же тогда была нужна «Аврора» и другие крейсера этой серии, которые можно было пробить тяжелым снарядом буквально насквозь? А исключительно для... пиратских действий на дальних морских коммуникациях противника, где они должны были захватывать или топить транспорты. И идею эту (а также саму технологию постройки) наше Адмиралтейство позаимствовало от английских коллег, которые в то время собирались бороться с Германией за передел заморских владений.

Но у России не было колоний в других частях света! К тому же основная часть русского флота в силу политических и географических причин имела ограниченный район действия (что и показала Первая мировая война).

«Думается, свою роль тут сыграла мода, – рассказывает «Петербургскому дневнику» реставратор и исследователь истории флота Петр Португальский. – Если Англия, общепризнанная владычица морей, располагает такими передовыми крейсерами, то и для России возможность иметь их становится вопросом престижа. Тут то же самое, что произошло с гигантскими линкорами, которыми были увлечены все морские державы в начале ХХ века. Построить-то их построили, затратив на это огромные средства, но никакой особой роли эти сверхмощные корабли не сыграли. А у нас линкоры стали еще и рассадниками радикальных революционных настроений».

На пороховой бочке

Ради стремления «заложить» в крейсер все наиболее передовые военные достижения тех лет его решили оснастить еще и торпедными аппаратами, установив сразу три штуки: один на носу, прямо на форштевне, и два по бортам ниже ватерлинии. Одна беда: поскольку торпеды несли небольшой заряд взрывчатого вещества, были тихоходными и дальность их действия не превышала 5 километров, то этим чудом военной техники на «Авроре» не воспользовались ни разу.

Но при этом службу моряков-торпедистов беспечной назвать было нельзя. К примеру, им приходилось откачивать воду, просачивавшуюся через люки торпедных аппаратов. А кроме того, обеспечивать безопасность корабля, ведь торпеды были очень чувствительны к ударам. Кстати, именно по этой причине погиб в Порт-Артуре броненосец «Петропавловск» (на борту которого находились вице-адмирал Макаров и художник Верещагин), тоже оснащенный торпедными аппаратами. Корабль, столкнувшийся с японской миной, в принципе имел неплохие шансы остаться на плаву, но от взрыва сдетонировали сразу 50 торпед и он буквально за несколько минут ушел на дно.

Сомнительное наследство

Но самое любопытное, что наисовременнейший корабль при этом имел «родовые черты» парусных фрегатов XIX века. Это касается формы его корпуса, который в поперечном сечении слегка напоминает бочку. Для парусников выпуклые борта были жизненно необходимы, поскольку это могло предотвратить абордаж. Но для крейсера с дальнобойной артиллерией?! Тем более что такая форма корпуса снижала остойчивость и ходовые качества корабля.

«Особо удивляться этому не стоит, – поясняет Петр Португальский. – Так в то время делали во всех морских державах. Уж слишком силен был многовековой опыт. Ведь железные корабли с мощными паровыми машинами стали строить к тому времени всего-то лет 30-40».

Более того, «Аврора» имела рудимент, доставшийся ей и от... античных триер – выступающий вперед подводный таран, который был продолжением киля. А вдруг пригодится в ближнем бою? Ведь сделан он теперь из литой бронзы, обшитой сталью, – древние греки бы обзавидовались такому прогрессу. Но надо ли пояснять, что и этим «девайсом» крейсер ни разу не воспользовался?

В качестве своеобразного наследства досталась «Авроре» и давняя проблема: обрастание днища водорослями и ракушками. Поскольку крейсер строили по английской технологии, то наши мастера сделали все так, как «у них», по новейшей методике. То есть на стальной корпус ниже ватерлинии наложили тиковые доски (эта древесина не гниет), а поверх них – листы меди, скрепив все элементы латунными болтами. И все бы ничего, но между латунью и сталью возникает так называемая электрохимическая пара, в результате чего обшивка быстро приходит в полную негодность.

Чтобы этого избежать, англичане придумали изолировать болты резиной и гуммированной бумагой, закрыв глаза на то, что долговечность такой гидроизоляции при постоянном контакте с соленой водой была крайне сомнительной. Между прочим, наши инженеры придумали свой способ крепления медных листов к стальной обшивке, который позволил бы вообще обойтись без латунных болтов. Но это ноу-хау у нас положили под сукно: мол, в Англии больше в этом деле разбираются, нечего умничать. Кстати, через 10 лет после спуска «Авроры» кораблестроители навсегда отказались от подобных «сэндвичей», создав более простой и надежный способ защиты от водорослей – специальную краску.

В отставке

Поэтому, когда крейсер в 1938 году поставили на капремонт, выяснилось, что ниже ватерлинии корпус у него дышит на ладан и в походы корабль выпускать опасно (тем более что и паровые машины оказались крайне изношенными). Кстати, судя по документам, которые хранятся в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга, на эти дефекты обращено особое внимание, когда после войны решался вопрос о том, что делать с «уставшим» крейсером. Если он будет передан Нахимовскому училищу в качестве учебной базы (и заодно превратится в памятник славному революционному прошлому), то его следует притопить и «посадить» килем на грунт. В противном случае корабль следует без всяких сантиментов отправить на слом.

Выбрали в итоге первый вариант, но оставили «Аврору» на плаву. В 1948 году, перед тем как поставить ее на вечную стоянку, днище и переборки у нее изнутри заключили в сплошную, толщиной до 100 миллиметров бетонную «скорлупу» на арматуре (и этот факт потом послужил основой для мифа, что корабль чуть ли не наполовину внутри заполнен раствором). Но со временем и эта защита пришла в негодность.

Поэтому в 1984 году при очередном ремонте крейсера было принято решение полностью срезать корпус ниже ватерлинии, приварив на его место новый фрагмент, ничем не отличающийся по форме от старого (что привело к появлению слухов о том, будто у крейсера вообще нет днища и он стоит только благодаря специальным подпоркам). Эти работы были выполнены настолько качественно, что обследование корпуса в 2014 году показало практически полное отсутствие коррозии.

Вся эта скрытая от глаз простых людей биография крейсера делает его не менее привлекательным, чем все его исторические заслуги.

«В России это единственный металлический корабль, построенный на грани веков, который сохранился почти в первозданном виде, – отмечает Петр Португальский. – Поэтому его можно считать настоящим памятником нашей цивилизации и ее заблуждений. Тем более что от кораблей этого класса в России отказались спустя всего лет 10 после спуска «Авроры» – их заменили эсминцы».

Можно ли тогда считать «Аврору» своеобразным чемоданом без ручки? Сказать так – значит погрешить против истины. Ведь крейсер, несмотря на все свои противоречия, совершал дальние походы, участвовал в трех войнах. И на нем были воспитаны несколько поколений высокопрофессиональных моряков. Да он и до сих пор является для нахимовцев морской «партой».