У жителей и гостей Северной столицы осталось всего два месяца, чтобы познакомиться с этим нашумевшим проектом вживую. «Петербургский дневник» побеседовал с Мигелем об уникальности этого проекта, отзывах зрителей и о том, какой незабываемый опыт можно получить, так или иначе соприкоснувшись с ним.

– Мигель, что такое «иммерсивный спектакль», что это за жанр?

– Словосочетание immersive theatre переводится с английского как «театр вовлечения». Один из принципов театра такого формата – свобода зрителей и их присутствие внутри самого спектакля. Нет разделения на зал и сцену, а вместо этого единое пространство, по которому гости могут перемещаться наравне с актерами. В нашем случае – это старинный особняк. Зрителям вовсе не обязательно ходить только за главными героями. Совсем наоборот – каждый волен выбирать, за кем следовать, а может быть, и не следовать вовсе. Увидеть все сюжетные линии невозможно за один визит. Например, в «Вернувшихся» за два с половиной часа разворачивается более 240 сцен в 50 комнатах особняка.

– Как появилась идея создания этого проекта в России?

– В начале 2000-х каноны иммерсивного театра установила британская театральная группа Punchdrunk. Они создали шоу Sleep No More, взяв сюжетную линию и основных героев из шекспировского «Макбета» и поместив действие в 30-е годы XX века. Приехав в Нью-Йорк, я сходил на Sleep No More восемь раз. После первого раза я завис на три дня, потому что был в шоке от жанра и того, какие возможности открываются для меня как режиссера. Эта свобода настолько прошибает границу между зрителями и персонажами, что все они начинают впадать в какую-то непонятную игру для самих себя. Наблюдать за этим невероятно.

– Почему в основу было решено взять именно пьесу Генриха Ибсена «Привидения»? Были ли другие произведения, которые вы тоже рассматривали как основу?

– Нет, другие варианты нами не рассматривались. Мы взяли эту пьесу лишь потому, что в тот момент, когда мы начали сотрудничать с американской компанией JourneyLab, которая приезжала к нам, чтобы помочь сделать эту постановку, изначально сделали приквел к произведению Ибсена «Привидение» и ребята отыграли этот спектакль в Нью-Йоркском особняке. Именно так мы увидели их работу и поняли, что вместе мы можем создать какой-то крутой продукт.

– По какому принципу вы выбирали место проведения спектаклей? Почему был выбран именно этот особняк на Дворцовой набережной?

– Мы просмотрели около 50 особняков в Петербурге! У каждого была своя причина или проблема, по которым мы не могли сделать постановку в них. Изначально мы должны были открыться на улице Рубинштейна. Я до сих пор помню этот особняк, сейчас он стоит пустой. Но так сложились обстоятельства, что остановились именно в особняке на Дворцовой набережной.

За три месяца до премьеры мы начали подготовительную работу, предпродакшн. Месяц мы потратили на поиски дома, и даже уже в это время начали репетиции. Мы примерно представали дату премьеры нашего спектакля, и понимали, что времени осталось очень мало. И когда нашли этот особняк, приступили к ремонту – мы вернули ему тот исторический вид, который был еще при Петре I. Это была самая большая сложность при подготовке к шоу. Мы репетировали в формате ремонта. Фактически половину шоу мы поставили именно в этих условиях. Мы были вынуждены надевать защитные костюмы, маски, потому что из-за ремонтных работ пыль была повсюду.

– С какими еще сложностями вы столкнулись во время его реализации?

– Сложности возникали абсолютно с каждым аспектом работы. Первая сложность, с которой мы столкнулись, – само понятие «иммерсивное шоу». Иммерсив – такого слова вообще не было в России, никто не знал, что это такое, как это вообще может быть. Хотя этот жанр существовал давно и слово, в принципе, хоть и иностранное, но довольно известное. Было сложно объяснить людям, куда и зачем они должны прийти. Ведь многие боятся всего нового и им нужно изначально знать, какой у спектакля будет сюжет, что они увидят, что получат, посетив спектакль. Это было нелегко. Но мне очень нравится то, что мы сейчас уходим из Петербурга с замечательным результатом – билеты практически на каждое шоу всегда были раскуплены. Это значит, что люди в России готовы к подобным форматам, и они им нравятся!

– В работе над проектом была задействована большая команда людей – от режиссеров и хореографов-постановщиков до актерского состава. Было ли легко собрать такую команду людей, близких по духу, чтобы реализовать проект?

– Команда была создана задолго до этого. Это был просто очередной проект нашей команды. Потому что до того, как мы создали «Безликие» и «Вернувшиеся», мы вместе работали над очень многими телевизионными шоу в России. Новых людей мы практически не привлекали по той простой причине, что никто бы, скорее всего, не согласился на такую авантюру. Ведь вряд ли люди с ходу до конца смогли бы понять, что мы хотим сделать, если брать во внимание особенность этого шоу. Попыток создать иммерсивный спектакль в России и до нас, и после нас было достаточно много. «Черный русский» тому пример – спектакль, который был поставлен в Москве. Но того качества, которого добились мы, никто в мире, кроме нас и английской компании Punchdrunk, не смог достичь. Спустя столько лет я могу сказать об этом точно. Это самые качественные иммерсивные шоу на данный момент и в России, и в Европе, и в мире вообще. Вот вчера, например, мне было очень приятно, что на шоу к нам приехали ребята из Парижа. Специально на один день. Такой отклик зрителей очень важен.

– Все ли идеи, заложенные изначально в постановку спектакля, удалось реализовать?

– Нам удалось даже больше. Мы смогли сделать первый российский иммерсивный репертуарный театр. Такого не было вообще нигде в мире. Кроме того, в нашем особняке было поставлено целых четыре спектакля – «Безликие», сейчас идут «Вернувшиеся», «Превращение» и «Письма». В наших шоу задействовано много артистов. Мне очень нравится, что российские звезды открылись для этого жанра и начали сами проситься, чтобы у нас сыграть. И я понимаю, почему. Для профессиональных актеров то, что происходит с ними в рамках шоу, – это верх сложности погружения в роль, ведь нет кулис, куда ты можешь хоть на время уединиться, сойти со сцены, это сразу выбьет зрителей из атмосферы спектакля. Ты постоянно находишься в действии, вокруг тебя постоянно зрители, у которых есть возможность заглянуть тебе прямо в лицо на расстоянии нескольких метров и уловить твои эмоции. Но в этом и есть момент кайфа от того, что тебя как актера ничего не может сломить. Именно это и поразило меня самого, когда я впервые посетил в Нью-Йорке такое шоу и захотел реализовать подобное в России.

– До завершения проекта осталась пара месяцев. Поделитесь, пожалуйста, вашими наблюдениями о впечатлениях зрителей во время и после посещения спектаклей.

– Это самое большое удовольствие для меня – наблюдать за зрителями, когда они выходят после шоу. Все – с определенными эмоциями, потому что этот формат показывает им самим, какие они есть на самом деле – со всеми претензиями к жизни, к себе, со всеми комплексами. Подобный жанр – это откровение, испытание для всех участников. В этом весь кайф. Ты включен в действие от начала до конца. И в твоей власти – управлять своими желаниями: можешь выбирать все, что хочешь. Но именно в момент выбора – за какими героями, за какой сюжетной линией последовать, человек начинает теряться и тянуться к тем вещам, которые ему привычны.

Тут, на мой взгляд, важно перешагнуть через свой страх. Осознать, что с тобой ничего не случится. И вот когда люди это делают, для них открываются новые возможности для познания самих себя в том числе. Они начинают понимать, что суть этого спектакля – не в сюжетной линии, а в том, что ты воочию увидишь те ситуации, которые ты себе даже представить никогда не мог. Здесь ты будешь видеть их на расстоянии одного-двух метров. Никаким образом не сможешь поучаствовать, просто наблюдать. Самое ценное, что только ты можешь в этот момент стать свидетелем своих эмоций, вызванных той или иной сценой спектакля, ведь твое лицо скрыто под специальной маской. Под ней может происходить все, что угодно: ты можешь смеяться, плакать, не скрывая вообще ничего, потому что в этот момент ты – единственный свидетель своих переживаний и реакции на происходящее. Именно поэтому мы не рекомендуем ходить парами, оказавшись уже внутри шоу. Каждый должен выбрать и пройти свой уникальный путь, посмотреть именно свою историю. Мне нравится то, что это шоу имеет сильное послевкусие. Тебе может понравиться, может – нет. Суть в том, позволит ли твоя внутренняя личная свобода принять осознанное, увиденное или же не позволит. А это очень индивидуально.