– Георгий Сергеевич, какого мнения вы придерживались в 1991 году во время опроса о возвращении нашему городу его прежнего имени?

– Прежде всего должен вас огорчить – я не принимал участия в том голосовании в 1991 году. И по вполне простой причине – в то время я был прописан в Выборге, где служил начальником местного отдела КГБ. Но, конечно, я хорошо помню обсуждения, которые были вокруг темы переименования города. И сегодня могу сказать откровенно – в 1991 году у меня было двоякое отношение к этому вопросу. Гадать не буду: я не знаю, как бы я тогда проголосовал, если бы мог.

С одной стороны, Петербург – действительно историческое имя имперского города. Хотя от царского величия мало что оставалось в бытовой жизни в начале 1990-х – весь город был заставлен ларьками, и вокруг во многом была сплошная разруха, к которой привели последователи Владимира Ильича.

С другой стороны, Ленинград – это неотъемлемая часть нашей истории, причем героической: ведь надо отметить, что наш город – одна из немногих европейских столиц, куда никогда не ступала нога врага.

Вот и мои родители в начале 1990-х были против возвращения дореволюционного названия. Потому что для них Ленинград – это в первую очередь блокада, война и те лишения, которые они переносили. Например, моя мама всю блокаду прожила в городе, а с 14 лет осталась одна из своей семьи в шесть человек. Поэтому для нее на избирательном участке однозначным было решение – «Ленинград».

– Но, наверное, сегодня наш город уже трудно называть Ленинградом.

– Сегодня мне очень приятно, что Санкт-Петербург приобрел лоск настоящей имперской столицы. И только посмотрите, сколько людей стремятся попасть сюда, даже несмотря на пандемию.

Как только президентом России стал Владимир Владимирович Путин, коренной ленинградец и петербуржец, он последовательно и системно все эти годы помогает нашему городу развиваться и получать новые, в том числе и столичные, функции. Поэтому совершенно справедливо, что здесь уже расположен Конституционный суд России. И этот успешный пример показывает нам, что сюда, наверное, вполне можно переводить Верховный суд страны, чтобы завершить позиционирование города как судебной столицы России.

А ведь еще и командование Военно-морского флота теперь располагается на берегах Невы, и это тоже правильно: все же Москва, где раньше размещалось командование, – далеко не морской город. Более того, я думаю, что идея, связанная с перемещением в наш город Министерства культуры, тоже вполне логична – мы же культурная столица страны.

– В этом году – 10 лет, как вы стали губернатором. Скучаете по тому времени?

– Если честно, я никогда не скучал ни по чему из прошлого, кроме своего школьного детства. Потому что детство у меня действительно было прекрасное. Но мне по жизни повезло – я практически все время занимаюсь тем, что мне интересно. В том числе мне было интересно работать губернатором.

– А что более всего вам не нравилось в вашей работе?

– Много времени уходило на то, что как раз мне меньше всего нравилось, –
какие-то большие мероприятия, где надо было торговать лицом. Мне гораздо больше нравилось спокойно работать с текущими вопросами жизни Петербурга, с планами развития города. И самое главное – добиваться, чтобы все поручения были выполнены. В то время у меня в голове постоянно были какие-то идеи, которые, правда, не всегда удавалось выполнить в срок. Но, конечно, многое удалось сделать. Мне не стыдно за эти 7 лет, которые я проработал губернатором.

– Какими достижениями может гордиться ваша команда?

– Гордыня – это самый тяжкий грех, поэтому скажу, как в одном фильме, – «люди мы не гордые». Годы работы в Смольном были непростые в экономическом плане для всей страны, но тем не менее нам удалось где-то в полтора раза увеличить доходную часть городского бюджета.

Как ни крути, но мне очень приятно, что за это время был достроен Западный скоростной диаметр, а еще мы построили целых пять мостов: три в составе ЗСД, а еще мост Бетанкура и пешеходный мост с Крестовского острова – Яхтенный мост.

Есть и особый проект. Когда я в статусе губернатора только начал ездить по городу и знакомиться с объектами, мы приехали на Каменный остров, где располагался бывший военный санаторий. Его как раз ремонтировали, завершали реставрационные работы, планировалось, что это будет одна из резиденций правительства города. И вот когда я зашел туда, увидел эту красоту, я тут же вспомнил свое детство, когда я ходил во Дворец пионеров на Невском, вспомнил те интерьеры, которые действовали по-особенному... И тут сразу возникла идея, что здесь должны быть дети. И мы тогда приняли решение создать Академию талантов. Она сегодня, насколько известно, продолжает активно и эффективно работать с нашими петербургскими детьми.

– Неужели окружающая эстетика так серьезно влияет на восприятие учебных программ и на весь процесс образования?

– Так получилось, что я вырос практически в самом центре Ленинграда, до 17 лет прожив в коммунальной квартире с родителями в четырнадцатиметровой комнате на Невском проспекте, дом 5. Сначала я поступил в 210-ю школу, где когда-то училась моя мама, а потом перешел в математическую 211-ю школу.

Каждый день меня окружала красота нашего города. И я все время ходил на уроки, чувствуя какую-то эйфорию, которой город меня наполнял, причем в любую погоду. А самая моя любимая погода с тех пор так и осталась прежней: когда в городе не холодный день, но абсолютно серый, и идет такой просеянный дождь. В такую погоду выйдешь на набережную Невы в районе Эрмитажа, а кругом все серое – и небо, и Нева, и город. И вдруг луч солнца пробьется и упадет на ангела на Петропавловской крепости. И от этой красоты все словно трепещет.

– На самом деле звучит очень по-петербургски.

– А вот еще мои впечатления о городе. Во время учебы я никогда не был совсем уж прилежным: учился неплохо, но поведение у меня было разное... Мы, шестиклассники, после уроков, если погода хорошая, бегали в Александровский сад играть в футбол или на великах и самокатах кататься по Дворцовой. А вот если погода не очень, то мы самостоятельно шли в музеи – в Эрмитаж, Артиллерийский, Зоологический или Кунсткамеру. И зачастую не просто бродили по музею, а шли в конкретный зал. Например, я очень любил ходить в Русский музей, в зал, посвященный Верещагину. Еще очень любил картину Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» – колоритные личности там изображены.

И вот все это давало нам не меньше, чем школа. Хотя у нас и работали прекрасные педагоги с глубочайшим жизненным опытом, с энциклопедическими знаниями – настоящие ленинградцы.

– Как будет развиваться Петербург в ближайшие годы, по вашему мнению?

– Во-первых, понятно, что Санкт-Петербург – это не только город-музей, и он должен развиваться как любой современный мегаполис. Например, строительство жилых домов должно быть подчинено какому-то единому замыслу, когда утверждено не более десяти типовых фасадных решений со своей петербургской изюминкой.

Кстати, может быть, именно это я не успел сделать, будучи губернатором, хотя такую задачу и ставил перед собой. В те годы я своих коллег убеждал: «Все мы признаем, что Петербург – красивейший город мира, так давайте постараемся сделать так, чтобы и новостройки удивляли».

Вот возьмем территорию Морского фасада: рядом Западный скоростной диаметр, «Лахта центр», стадион опять же получился интересным. Но вот около этого современного ансамбля стали появляться непонятные, весело раскрашенные здания. Вот этого бы мне не хотелось...

– Вы упомянули «Лахта центр». Совсем скоро сюда из Москвы переедут многие сотрудники «Газпрома». А еще штаб-квартира Объединенной судостроительной корпорации (ОСК), где вы председатель совета директоров, тоже пере ехала в Петербург. Это пойдет на благо нашему городу?

– Во-первых, офисы таких компаний способствуют повышению статуса города, а также развитию инфраструктуры Петербурга. Кроме того, «Газпром» – это огромная компания с большим количеством работающих. А значит – это дополнительные налоговые поступления в казну города, причем не только за счет налога на прибыль или других корпоративных налогов, но и за счет налогов на доход физических лиц, потому что зарплаты в этой компании высокие. И значит, все эти деньги станут поступать в бюджет Петербурга.

То же самое касается и ОСК, хотя в нашем случае речь идет исключительно про головной офис, где будут работать около 300 человек.

– Какими качествами должен обладать истинный ленинградец – петербуржец? И есть ли у вас примеры таких людей?

– Примером истинных горожан для меня всегда являлись друзья моего отца. Одним из них можно назвать Льва Владимировича Фокина, человека без высшего образования, работавшего в Невском грузовом порту, заслужившего три ордена Трудовой Славы.

Во время войны он окончил школу юнг на Соловках, участвовал в знаменитых полярных конвоях. Настоящий мужчина, моряк, ленинградец до мозга костей.

Также для меня таким примером – настоящей ленинградки – является моя мама, которая, как я уже рассказывал, в нашем городе родилась и прожила всю блокаду.

Примером истинного петербуржца для меня всегда был Даниил Александрович Гранин. У меня с ним были достаточно хорошие личные отношения, мы часто встречались, и, по-моему, с обоюдной симпатией.

Как отличный пример истинного гражданина нашего города – Юрий Тюкалов. Двукратный олимпийский чемпион, шестикратный чемпион Европы, заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер по академической гребле, а еще ведь и профессиональный художник, и скульптор.

Но это мои ориентиры. А ведь, конечно, для каждого петербуржца они могут
быть свои. Как правило, это всегда скромные и нормальные люди, не собирающиеся себя выпячивать. И возраст их не важен: могут быть и взрослые, и молодые, пока еще не знаменитые музыканты, но, например, уже отметившиеся в таких городских проектах, как «Поющие мосты» или «Опера – всем».

Дай Бог, чтобы таких людей было как можно больше, и тогда благодаря им и остальные горожане смогут зарядиться истинным петербургским духом.