– Вы получили признание и выступаете на разных площадках. Каким был этот путь?

– Признаться, сложным, но очень интересным, и главное – он продолжается. Конечно, путь любого человека нелегок, жизнь вообще штука непростая. И если бы у меня спросили сейчас совет, что выбрать – музыку или что-то другое, я бы посоветовал задуматься над выбором профессии музыканта, хотя для меня, как я понял, это единственно возможный путь. Но он не для тех, кто ищет лёгкую дорогу.

– Что оказалось самым тяжелым?

– Найти себя в этом мире. Я и сейчас ищу, совмещая несколько жанров в музыке: академический – оперу, classical crossover, эстрадный жанр, исполняю патриотические песни. Мой путь – бесконечная учеба и работа над собой. Закончил колледж, где получил профессиональное музыкальное образование как хоровой дирижёр, потом было долгое освоение академического вокала в бакалавриате, магистратуре, аспирантуре Института музыки, театра и хореографии Университета имени Герцена, стажировался за рубежом: в Монако, Голландии, Португалии… Главное правило для меня – не останавливаться в своем развитии.

– Вы назвали разные жанры. А к чему душа лежит больше?

– Во время пандемии появилось стремление больше работать в академических музыкальных жанрах, на филармонической и оперной сцене. Мне кажется, сейчас для людей очень важно настоящее искусство, без мишуры и шоу. Мне кажется, что люди будут возвращаться в театры, в академические концертные залы и слушать качественную музыку, классику.

– Сейчас такая молодежь, они скорее будут смотреть TikTok, слушать Моргенштерна, чем ходить на оперу...

– Быть молодым – это замечательно, именно молодёжь является главным двигателем прогресса, на мой взгляд. Конечно, есть разная молодежь. Например, есть вузы, в их числе Гуманитарный университет профсоюзов, студенты которых воспитаны на лучших образцах мировой и российской классики, и это прекрасно. Прекрасно понимаю, что вкусы у всех разные, однако нужно подсказывать и показать лучшие образцы культуры и искусства, потому что сейчас информации так много, что порой молодые люди не могут разобраться, что хорошо, а что плохо. Я сейчас даже не про оперу говорю и не бьюсь за академический жанр. Я считаю, что главное – это качественная музыка, мелодия, текст... А не просто набор букв и звуков, как теперь принято у некоторых современных исполнителей. В музыке должен быть смысл и заложен определённый код, который будет вызывать чувства и эмоции от слез до катарсиса.

– Глядя на вас, почему-то создается впечатление, что вы пай-мальчик. Скажете, что в детстве были хулиганом – не поверим!

– Честно? Я не был пай-мальчиком (смеется). В школу периодически вызывали родителей. Я учился неплохо, но всегда был с «сюрпризом».

– А за что родителей вызывали?

– Да было за что. Но это были небольшие шалости, я уже и забыл про это. А вот в училище вообще были с некоторыми преподавателями конфликты. Если я не находил понимания, то мог выйти с занятия и хлопнуть дверью. У меня до сих пор сохранилась привычка говорить людям правду в лицо и уходить оттуда, где мне некомфортно.

– В каком возрасте пришло осознание того, что вы уже взрослый и что пора выбирать профессию?

– Моя «профориентация» случилась рано, лет в 10 лет! Уже тогда я исполнял детские сольные партии в спектаклях на сцене Мариинского театра, гастролировал с труппой театра по всему миру, выступал под управлением маэстро Валерия Гергиева в Метрополитен-опера в Нью-Йорке, в Кеннеди-центре в Вашингтоне, на Зальцбургском фестивале…

– За вас все решили родители?

– Нет, все было осознанно и выбрано мной, никто меня не заставлял. Помню, у меня была мутация голоса, я не мог петь. И тогда как раз намечались вступительные экзамены в музыкальное училище имени Римского-Корсакова, ныне колледж. И я поступил на дирижерско-хоровое отделение. Тогда я окончательно понял, что музыка – это мое.

– Какую музыку вы любите, кроме оперы и патриотических песен?

– Я вообще предпочитаю тишину вне концертной деятельности. Мой день начинается с тишины, и я считаю это правильным. А так, мне Стинг нравится, Том Джонс... Это там, где есть музыка и есть голос. Конечно, я слышал Клаву Коку, Моргенштерна и многих других, но не могу сказать, что мне нравится что-то из этого, это больше шутовство, чем искусство, хотя они, кажется, и не претендуют на высокое звание музыкантов.

– Среди прочего вы известны как голос Бессмертного полка России. Как так получилось?

– Дело в том, что сейчас я состою в нескольких организациях. В том числе это Бессмертный полк России. И я традиционно открываю шествие на Невском проспекте, исполняю военные песни, которые были написаны в годы Великой Отечественной войны, с которыми наши деды и прадеды шли в бой и победили фашизм.

– Вы сказали про несколько общественных организаций, в которых состоите. А вторая какая?

– Вторая – это Российский Союз молодежи, где я являюсь заместителем председателя в Санкт-Петербурге. Если честно, мне всегда была интересна молодежь. С 18 лет я помогал реализовывать творческий потенциал молодых людей, у меня был и есть продюсерский центр, мы устраивали концерты в различных камерных залах на 100, 300 мест, например в институте «Атомпроф» госкорпорации «Росатом». Сплошь и рядом молодые люди, отучившись на творческие профессии, сталкиваются с невозможностью реализоваться. Выпускаются тысячи талантливых музыкантов, но нет сцен, которые готовы их принять.

– Слышали, что у вас есть необычное хобби – вы коллекционируете рояли. Это так?

– Да, так. К этому дню у меня пять роялей. Два в Петербурге – один из главного концертного зала России, на котором играл Элтон Джон и многие мировые звезды! Второй рояль – петербургской дореволюционной фирмы «Шрёдер», которая являлась поставщиком императорского двора. Я его совершенно случайно нашел, или он меня. Как только его не били и не ломали, он был в ужасном состоянии, стоял одно время даже на улице. Это старинный рояль, ему около 150 лет, и мы с мастером с 60-летним стажем перебрали всю механику, выровняли строй, полностью восстановили, и теперь он играет.

Еще есть рояль, на котором играл сам Рахманинов, этот рояль мне подарили, и есть еще один станинный «Шрёдер» и «Красный Октябрь» с современной механикой и в состоянии нового инструмента. У каждого рояля своя энергетика, и это чувствуется, Счастлив, что у меня есть возможность заниматься репертуаром соответствующего времени на инструменте, выпущенном в этот период, будь то оперные арии или советские песни.

– Кстати, помимо музыки вы еще и в кино успели сняться…

– Да. Я и озвучивал, и снимался. Первая работа вышла в 2016 году – «Анна-детективъ», где я сыграл в нескольких сериях, играл певца Алмазова. Пел на немецком. И мне понравилось. Наверное, понравилось и продюсерам, они пригласили меня в следующий проект... Я прошел кастинг и снялся в фильме «Тайны госпожи Кирсановой» в 12 сериях в роли фотографа-художника Аристарха Михайловича Козлова-Сикорского. Я уже ничего не пел, и считаю, что это некое повышение в кино, что меня не за пение взяли, а за игру. Очень интересный опыт. Теперь я знаю эту кухню изнутри, работал с известными актерами.

Кино – это другое искусство. На оперной, академической сцене все гипертрофировано. В кино все проще, должен быть бытовой разговор, бывало, я начинал как в опере, а мне говорили: «Нет, нет, не надо так, надо проще…»

– Вы ведете шоу на YouTube. Как появилась идея?

– Как раз после съемок в кино я решил сделать передачу «Гаврилов в эфире». Здесь я встречаюсь с интересными мне людьми. Первым был народный артист РСФСР Сергей Петрович Лейферкус, наш ленинградский баритон, сделавший головокружительную карьеру в мире. Мы беседовали у него дома в Петербурге! Самое интересное, что у него хочет взять интервью BBC, тоже снять дома, но я их, получается, опередил (смеется). Говорили с ним о жизни, книге...

Я понял, что мне очень интересно разговаривать с людьми, задавать вопросы. Еще я сделал передачу с солистом балета Антоном Мальцевым, с самым молодым питерским режиссером Филиппом Селивановым. Еще несколько передач не смонтировано, нет пока времени, я постоянно в разъездах.

Планов много, есть желание возглавить творческий коллектив, может, и в родном Санкт-Петербурге.