Павел Крусанов: «Работал в нашей традиции»

Довлатов – это очень хороший писатель, по-другому к нему нельзя относиться. Я в первый раз прочитал его произведения где-то в конце 80-х и был несказанно рад этому. Все началось с «Заповедника». Естественно, потом очень интересовался новым автором. Это сейчас он прогремел, а тогда все было в новинку. Он не формалист, работал в русской литературной традиции. А самое важное – это его авторская интонация, узнаваемая и самоироничная, на этом она и держится.

При этом, я думаю, пик его популярности уже прошел. Был период, когда он продавался на всю страну. А теперь он занял свою нишу в ряду отечественных классиков и занимает там вполне достойное место. Он мог бы появиться в списках рекомендуемой литературы для школьников.

А вот что касается подражания… Оно не полезно и не опасно, оно бессмысленно. Скажем так, русской литературе не нужны два Гоголя, два Достоевских и два Довлатовых. Нужно искать свой голос. Когда ты еще выписываешься, ты, возможно, пытаешься освоить инструментарий другого мастера. Это может быть полезно в качестве освоения стилистического мастерства.

Андрей Арьев: «Под Америку перестроился»

У Сергея Довлатова не было выбора: он вынужден был эмигрировать из Советского Союза, потому что здесь его не печатали, при этом рецензии из издательств и журналов приходили сплошь положительные. В среднем они звучали так: «Нравится, напечатать не можем». Это, конечно, не могло не подрывать самым прямым образом его нервную систему. К самиздату он относился безразлично. Хотел стать именно профессиональным писателем. Довлатов терпел десять лет, прежде чем решился послать рукописи на Запад, чтобы напечатали хотя бы там. Дальнейшее мы знаем. Советским властям это не понравилось… В Америке, кстати, выяснилось, что жанра «повесть» там не существует и, чтобы издать сборник рассказов в хорошем издательстве, нужно быть писателем уровня Хемингуэя или Сэлинджера либо лауреатом премий, ну или это должна быть скандальная вещь – вроде набоковской «Лолиты». Как Сергей Довлатов вышел из этого положения? Ему пришлось рассказы скреплять в единое целое. Например, «Наших» объединять таким образом, чтобы получился эпос одной семьи, вставлять ненужных и неинтересных самому автору персонажей вроде дяди Леопольда.

Александр Пелевин: «Человек, который придумывает анекдоты»

Впервые книгу Довлатова я взял в школьной библиотеке лет в тринадцать, наверное. Учился классе в седьмом. Захожу в библиотеку – а там книга Довлатова. Что это было, к сожалению, совершенно не помню, вроде бы «Соло на ундервуде». Я к Довлатову на самом деле отношусь спокойно. Я бы сказал, что он переоценен, но боюсь, что это вызовет массовое негодование у поклонников писателя.

Лично мне Довлатов не заходит по той причине, что он анекдотист, то есть он не то чтобы писатель, а человек, который собирает и придумывает анекдоты. На мой взгляд, местами довольно натужные, иногда смешные, иногда меткие и острые, но в целом то, что делал Довлатов, – это один большой анекдот. Типичный пример: люди до сих пор верят в байку про памятник Ленину с двумя кепками.

Последователей стиля Довлатова, конечно, много, но я не рекомендовал бы писать в его стиле, потому что Довлатов – это не то, с чего надо учиться писать, хотя, конечно, у каждого свой выбор.

Дмитрий Данилов: «Большой автор, но не мой герой»

У меня с произведениями Довлатова как-то не сложилось. Хотя его повесть «Заповедник» прочитал давно, в юности. Она, конечно, хорошая. Довлатов не плохой писатель, напротив, он большой автор. Но просто не мой герой, мало его читал.

А то, что молодые писатели подражают автору, я бы никак не оценил, потому что для молодого писателя в принципе естественно кому-то подражать.
Главное – вовремя остановиться и не тащить это подражание через всю свою писательскую жизнь.

А начинают обычно все молодые писатели так или иначе с того, что их вдохновляют большие писатели прошлого, это нормально. Просто эту стадию надо быстро пройти и найти свой голос.

Илья Бояшов: «Пример для подражания»

Я считаю, что Довлатов в полной мере относится к тем счастливцам, которые могут описывать свою жизнь, ничего не придумывая. Он отобразил очень хорошо свое время. Прежде всего, признак таланта, и об этом узнал еще Чехов, это краткость. У Довлатова такая хемингуэевская краткость в описании, диалогах. Это очень симпатично, и, конечно, надо брать на вооружение, потому что это признак очень большого таланта, когда кратко, в двух-трех словах, можно отобразить настроение. Это Довлатову удавалось, и он блестяще использует прием краткости, точности описаний, диалога, монолога – все эти приемы, которые делают из текста литературу. Вообще, нет ничего плохого в подражании довлатовскому стилю письма. Я за то, чтобы подражали всем – и Гоголю, и Толстому, и Достоевскому. Все равно, как они, этот человек писать не будет, а вот оттачивать мастерство и стиль, брать в качестве примера и создавать что-то свое они могут, поэтому Довлатов – достойный пример для подражания. Хотя вторым Довлатовым стать нельзя, как нельзя стать вторым Набоковым, как нельзя стать писательским клоном.