Деревянным зодчеством, кружевами, вкуснейшим сливочным маслом и характерным окающим говорком славится Вологда.

При Иване Грозном этот город мог стать столицей России. В Москве царю всюду чудились заговоры и предательство, и в 1565 году он решил создать свой собственный удел – опричнину, что‑то вроде государства в государстве. Столицей выбрал Вологду, где начал строить кремль и грандиозный Софийский собор. В качестве архитектурного образца храма был избран Успенский собор в Первопрестольной. Несколько лет кипела работа.

Но в 1570 году Иван Грозный неожиданно уехал из купеческого города. Легенда гласит, что однажды, когда он осматривал стройку, откуда‑то сверху упал кирпич и разбился у ног царя. ­Суеверный Иван Васильевич увидел в этом дурной знак, тут же приказал свернуть все работы, а недостроенный храм разобрать.

В конце 1970‑х вся страна напевала песню «Вологда». Стихи Михаил Матусовский написал еще в 1956 году, композитор Борис Мокроусов положил их на музыку, но мало кто тогда обратил внимание на песню. Только после исполнения «Вологды» ансамблем «Песняры» в 1976 году она стала шлягером.

Дом всем на зависть

Историю знаменитого вологодского масла расскажут в архитектурно-этнографическом музее Семенково, где собраны характерные деревенские дома Вологодчины.

На Русском Севере к жилью всегда было особое отношение. Бедный ты или богатый, но дом должен выстроить видный, на зависть другим. По дому судили о хозяине. Если достойный двор, то и уважение односельчан обеспечено: и шапку, издали завидев, снимут приветствуя, и по имени-от­честву величать станут. А если нет, к семье будут относиться с пренебрежением, а самого главу только по кличке станут называть.

На Вологодчине коров всегда разделяли на «молочниц»и «навозниц». Понятно, одна приносила много молока, вторая меньше, хотя и от нее была польза – куда в деревне без натурального удобрения.

«Парижское» масло

Крестьяне сами готовили домашнее масло. Взбивали жирные сливки – долго взбивали, часами. Сливали пахту, отжимали, вот и получался нехитрый продукт.

Фирменное вологодское масло изобрел Николай Верещагин, старший брат художника-баталиста Василия Верещагина. Сначала было приключение. Николай без благословения обвенчался с крепостной красавицей. Опасаясь родительского гнева, молодые бежали в Швейцарию, где Верещагин работал на сыроварне. Вернувшись на родину, он решил, что из отличного вологодского молока должно получиться масло не хуже, чем в Европе. Примитивные ступы и толкачки сменили сепараторы. Верещагин внес и свое ноу-хау: он предложил перед сбиванием сливки подогревать. Во-первых, дезинфекция, во‑вторых, они становились более густыми, и это ускоряло процесс, в‑третьих, после пастеризации сливок масло приобретало фирменный ореховый привкус.

В России поначалу «верещагинское» масло называли «парижским», за рубежом – «петербургским». «Вологодским» оно стало уже в советское время.
Известен такой факт. В день, когда Менделеев должен был докладывать Русскому химическому обществу об открытии своего периодического закона, Верещагин пригласил его на свою ферму. В итоге доклад сделал химик Николай Меншуткин, чем и прославился в веках. А Дмитрий Иванович тем временем в коровнике поочередно с Верещагиным доил телку по кличке Нянька и самолично готовил сыр и масло.

К сожалению, масло стало и своеобразным проклятием вологодской деревни. Его бросились готовить все. Цены упали. В крестьянских семьях молоко превратилось в праздничное блюдо, все шло на масло.

Откуда взялась лисица

Храмы Тотьмы напоминают каравеллы, разрезающие своими куполами-парусами несущиеся по небу облака. Похоже, местные купцы возводили соборы в память о дальних плаваниях. А удивительных приключений у них было немало.

Тотьма – город старинный, известен с 1137 года. Богатство ему принесла соледобыча. Соль в древности была на вес золота. В районе Тотьмы били минеральные источники. В них устанавливали трубы, выходящую на поверхность соляную воду собирали, выпаривали и продавали далеко за пределы вологодских земель. Труд солеваров был тяжел, немногие из них доживали до сорока. А вот владельцы соляных дворов немало заработали. Их потомки спустя столетия отправились на поиск новых земель, рынков сбыта и приобретения экзотического товара: драгоценных металлов, камней и мехов.

Удивительно – ведь от Тотьмы до моря далеко. Из города предстоял долгий путь по реке Сухона на север – к Северной Двине, откуда в Белое море. Затем Северным морским путем к Камчатке и дальше, дальше, дальше…

Мореходы понимали, что уходят не на сезон. За короткое северное лето дай бог забраться подальше и устроиться на зимовку. И, только перезимовав, через год, они получали шанс вернуться домой. Каждое плавание было настоящей авантюрой. Но оно того стоило, в случае успеха купцы привозили несметные богатства.

Именно экспедиции тотемских купцов открыли Алеутские острова. Оттуда привезли шкуры невиданных в России черных лисиц. Трофей подарили Екатерине II. Растроганная императрица распорядилась изображение экзотического животного разместить на гербе Тотьмы.

Заслуга тотемских купцов – создание в Северной Америке русских колоний и возведение Форт-Росса. Одним из комендантов форта был выходец Тотьмы Иван Кусков, в наши дни в городе открыт дом-музей в его честь.

Охота покорять мир

Великий Устюг – ровесник Москвы. Приставку «Великий» городу пожаловал Иван Грозный, планируя включить его в зону своей опричнины.

Великоустюжские купцы еще прежде тотемских отправились покорять мир. Уроженцы этих мест – Ерофей Хабаров, в честь которого назван один из крупнейших городов Дальнего Востока; Семен Дежнев, чье имя присвоено мысу – крайней восточной материковой точки России; Владимир Атласов, первопроходец Камчатки, благодаря ему на карте появились остров Атласова, бухта Атласова, вулкан Атласова, поселок Атласово.

Великий Устюг сохранил застройку XVIII‑XIX веков. Вдоль улиц стоят каменные особняки, лавки, конторы купцов. А рядом, конечно, старинные храмы.
Сегодня в 12 километрах от Великого Устюга находится вотчина Деда Мороза. А в цент­ре города расположены резиденция и почта главного зимнего волшебника.

Интересные параллели

Удивительное по красоте место есть недалеко от Великого Устюга – Опоки. На реке Сухона – каньон, которому не меньше 250 миллионов лет. На склонах 70‑метровой высоты, как в слоеном пироге, видны известняки, глины, доломиты. Река здесь порожистая и мелкая, с быстрым течением.
Люди в каньоне поселились еще в XVI веке. Главная профессия была – бурлаки. Они перетас­кивали купеческие суда.

В 1940‑е здесь решили возвести дамбу и шлюз. Работали заключенные ГУЛАГа. Рассказывают, немало жизней полегло. И, в общем, напрасно. В первую навигацию через шлюз пропустили 500 судов. А в 1947 году ледоход снес дамбу, до нас дошли редкие остовы.

Еще весной 1941 года сюда приезжали геологи. Искали кварцевый песок для нового стекольного завода. Пробурили скважину, а из нее, из недр земли, ударил гейзер. Война помешала построить завод. А вода все хлещет.

Любопытно, что Опоки послужили толчком для многолетних споров и возникновения так называемой неакадемической арктической гипотезы происхождения индоевропейцев. Дело в том, что каньон на реке Сухона напоминает описания святых мест в древнеиндийских легендах. А ряд географических названий северных рек, озер и местечек перекликается с индийскими. Воистину, широка наша планета!

На заметку
Многое из созданного в Вологодской области достойно украсить «Серебряное ожерелье России». Экспедиция «Петербургского дневника» решила, что лучшим напоминанием о нашем путешествии будет сердце, созданное знаменитыми вологодскими кружевницами.