Ситуация на фронтах в августе 1941 года была трагической. Враг наступал по всему фронту, захватывая села, деревни, города, мосты, заводы. Армия несла огромные потери. Казалось бы, предвоенные лозунги «Бить врага малой кровью на его территории» остались в какой-то другой реальности. Но не для всех. Авиация Балтфлота именно в те роковые дни совершила беспримерный подвиг – нанесла бомбовые удары по столице агрессора.

«Бомбардировка Берлина в летом-осенью 1941 года вошла в историю как одна из важных военно-политических акций со стороны Советского Союза в начале Второй мировой войны, – сказал «Петербургскому дневнику» Виталий Лебедев, председатель секции истории авиации и космонавтики Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники РАН. – И это была настолько секретная операция, что до сих пор рождает различные мифы».

Так, по его словам, в 1990 годы российские СМИ всерьез писали о том, что якобы советский летчик где-то обнаружил самолет «Илья Муромец» времен Первой мировой войны, по собственному усмотрению полетел на нем на Берлин и спикировал на городские кварталы, а под обломками разрушенных зданий нашли детали одного из первых русских самолетов.

В действительности это были самолеты Балтийского флота ДБ-ЗФ. Они отправлялись бомбить Берлин с аэродрома Кагул на острове Эзель.

Планирование и подготовка операции

До последнего момента о планах налета на Берлин знали лишь его инициатор – нарком Военно-морского флота Николай Кузнецов, непосредственные исполнители во главе с командующим ВВС ВМФ генерал-лейтенантом Семеном Жаворонковым, верховный главнокомандующий, командующий Балтфлотом вице-адмирал Владимир Трибуц и командующий ВВС Балтфлота генерал-майор авиации Михаил Самохин.

«Я разложил перед Сталиным карту Балтийского моря. Остров Эзель и Берлин соединяла на ней четкая прямая линия. Тут же были даны окончательные расчеты: самолет может взять одну 500-килограммовую бомбу или две по 250, – сообщает Николай Кузнецов в книге мемуаров «Курсом к Победе». – Удар по Берлину имел бы в случае удачи огромное значение. Ведь гитлеровцы трубили на весь мир, что советская авиация разгромлена. И Ставка утвердила наше предложение».

Было решено подобрать 15 экипажей 1-го минно-торпедного полка, который в то время был расквартирован под Ленинградом, и к 10.00 2 августа перебазировать их на Эзель.

Достаточных запасов топлива и авиабомб на острове не было. Их сначала пришлось доставлять туда из Таллинна, а затем из Кронштадта. Небольшие баржи с бензином и боеприпасами под сильной охраной следовали заминированным Финским заливом до Таллина, а затем дальше, на остров Эзель. Опасность подстерегала их на каждом шагу. Таллин уже был осажден противником.

4 августа рано утром 15 самолетов ДБ-3Ф под командованием полковника Евгения Преображенского произвели посадку на аэродроме Кагул.

В ночь на 6 августа пять экипажей отправились в разведывательный полет на Берлин. Было установлено: зенитная оборона расположена кольцом вокруг города в радиусе ста километров и имеет много прожекторов, способных действовать на расстоянии до шести тысяч метров.

Историческая атака

В ночь на 8 августа, ровно 80 лет назад, тяжело нагруженные самолеты с трудом оторвались от земли. Единственной их защитой от зениток и истребителей являлась высота. Самолеты шли на высоте семь тысяч метров. Их было пятнадцать. Командовал операцией Евгений Николаевич Преображенский. Его ближайшими помощниками в группах были капитаны В. А. Гречишников и А. Я. Ефремов, штурманом летел П. И. Хохлов.

«Смелость и разумный риск, основанный на точном расчете, оправдали себя. Немцы не ожидали такой дерзости, – писал Кузнецов. – Во время подхода наших самолетов к цели они сигналами с земли запрашивали: что за машины, куда летят? Считая, что сбились с пути свои, летчикам предлагали сесть на один из ближайших аэродромов. Загипнотизированные геббельсовской пропагандой дежурные наблюдательных постов не допускали даже мысли, что над их головой могут появиться советские самолеты. Полчища фашистов рвались в те дни к Ленинграду, к Москве. В Берлине считали, что уже близка заветная цель, а в это время русские летчики шли на столицу Третьего рейха».

Огни Берлина были видны издалека: город не был затемнен. Наши самолеты достигли уже цели, а зенитного огня по ним никто не открыл. Сбросив бомбы, все пятнадцать бомбардировщиков, облегченные от груза, легли на обратный курс. Наблюдать за результатами бомбового удара не было возможности: по небу шарили прожекторы, вокруг вспыхивали разрывы зенитных снарядов. Задание было выполнено. Первая в истории Отечественной войны атака Берлина советской авиацией состоялась.

Переполох в Европе

Далее Кузнецов приводит выдержки из новостей немецких и английских газет. В немецких газетах было опубликовано сообщение том, что «английская авиация бомбардировала Берлин. Имеются убитые и раненые. Сбито шесть английских самолетов». В ответ на это английская пресса написала, что «германское сообщение о бомбежке Берлина интересно и загадочно, так как 7-8 августа английская авиация над Берлином не летала».

За первым налетом последовали другие. Но эффект неожиданности был уже утрачен. Противник встречал советские самолеты «ожесточенным огнем, едва они пересекали береговую черту, а вокруг Берлина действовала сложная система противовоздушной обороны». Для каждого полета приходилось разрабатывать особую тактику. По-прежнему выручала большая высота, на которой бомбардировщикам флотской авиации были не так уж страшны истребители и огонь зениток.

Последний налет на Берлин был 5 сентября. Всего за десять налетов на Берлин было сброшено 311 бомб и зарегистрировано 32 пожара. Многих участников тех дерзких налетов наградили орденами, а Е. Н. Преображенский, П. И. Хохлов, В. А. Гречишников, А. Я. Ефремов и М. Н. Плоткин были удостоены звания Героя Советского Союза.

Когда пришлось оставить Таллин, полеты с островов стали невозможны.

Почему налеты на Берлин стали возможны

Флот, в отличие от армии, – а это на момент начала войны это были разные наркоматы – четко и планомерно входил в состояние войны, выполняя все директивы о повышении боевой готовности. Боеготовность № 1 была объявлена около 11 часов вечера 21 июня. И Николай Кузнецов лично обзвонил всех командующих флотами в дополнение к директиве, направленной телеграммой. Сама телеграмма Кузнецова состояла из 11 слов: «СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДВФ. Оперативная готовность № 1 немедленно. Кузнецов».

Аналогичные телеграммы для сухопутных войск были на трех страницах. При этом флот не понес потерь в первый день войны, а сухопутные войска потерпели катастрофу...

Сохранив людей, технику и боеспособность, ВМФ смог достойно встретить врага и, в том числе, осуществить налеты на Берлин.

«Никто не оказался застигнутым врасплох, – отмечал в воспоминаниях Николай Кузнецов. – Позади были недели и месяцы напряженной, кропотливой, иногда надоедливой работы, тренировок, подсчетов и проверок. Позади были бессонные ночи, неприятные разговоры, быть может, взыскания, наложенные за медлительность, когда людей поднимали по тревоге. Многое было позади, но все труды, потраченные время и нервы – все было оправдано сторицей в минуты, когда флоты уверенно, слаженно и без проволочек изготовились к встрече врага».

«Его решение накануне начала войны оперативно объявить готовность номер один в первую очередь спасло огромное количество жизней. Были спасены люди, была спасена боевая техника, – сказала «Петербургскому дневнику» Ольга Павленко-Кузнецова, внучка Николая Кузнецова. – Это очень смелый поступок для того времени, но абсолютно нормальный для командира, потому что для командира самое главное – не позволить врагу застать тебя неготовым, всегда думать о людях и самоотверженно служить своему Отечеству».