Владимир Васильковский обладал многими талантами. Как блестящий рисовальщик он погружает зрителя в мир прихотливых линий, создающих то мотив античного строения, то превосходно схваченный образ литературного персонажа, то просто пронизывающий всю плоскость листа невесть откуда взявшийся световой луч. Как тонкий архитектор, знающий характер Петербурга, он умеет подобрать конкретному месту необходимое дополнение, которое становится неотъемлемой частью целого. Васильковский – автор фонарей, монументов, мостов, будто существовавших здесь всегда, и потому – постоянных героев кино о старом Петербурге (в частности, Итальянский и Красногвардейский мосты). Значение же его как художника-керамиста трудно переоценить: благодаря Владимиру Сергеевичу эта профессия получила в нашем городе статус высокого искусства, вырвавшись из декоративно-прикладной области. Главные ученики Васильковского – Владимир Цивин, Михаил Копылков – продолжатели именно дела мастера, благодаря им школа художественной керамики в Петербурге стала признанной во всем мире.

На всех выставках о Васильковском можно увидеть различные жанровые грани его искусства: в Новом выставочном зале Музея городской скульптуры, в Строгановском дворце, в Музее Державина (здесь представлена его пушкиниана, но также в самых разных техниках). В какой-то степени многопрофильность была для Васильковского вынужденной мерой: после хрущевских реформ в строительстве («борьбы с излишествами») он предпочел выйти из архитектуры и заняться именно «излишествами» – там, где такая возможность оставалась. Талант вырывался из прокрустова ложа модернизма, а сам автор стремился к диалогу со всеми эпохами: с Античностью, «железным» (XIX) и Серебряным веками. Но именно через «эскапизм» Васильковского мы можем теперь лучше разглядеть физиономию нашей культуры позднесоветского и постсоветского периодов. Особенно если присмотримся к его графике, которая не «бумажная архитектура» и не соц-арт. Это именно глубоко петербургская рефлексия о времени и вечности, о городе и человеке. И о природе власти. «Петербургский стиль» Васильковского никак не назовешь китчем. И можно только пожалеть, что наследие плодовитого и блистательного мастера оказалось рассеяно по трем достаточно скромным выставкам, а не представлено в одном большом музее. Впрочем, у нас и нет соответствующего музея – музея архитектуры – в интегральном смысле этого понятия.