–  Александр Николаевич, ваше ведомство было создано в самые трудные 1990-е годы. Как все начиналось?

– Действительно, мы тогда оказались в периоде революционных событий. В одночасье изменилась страна, изменилось законодательство, поменялись ценности в жизни, появились новые проблемы и приоритеты, перестали действовать какие-то законы. Трудно было прогнозировать, что будет дальше. По существу, к началу 1990-х оставались только единая система пенсионного обеспечения и система соцобслуживания в стационарах. Больше ничего не было. Как раз в 1991 году министром соцразвития стала Элла Памфилова. Она начала попытки структурировать систему соцзащиты на федеральном уровне с создания центров соцобслуживания, предполагалось, что они должны быть в каждом районе города.

Я тогда был главой Октябрьского района (ныне – Адмиралтейского). Мы начали набирать штаты, изыскивать площади и создавать систему обслуживания нуждающегося населения.

Но затем начались известные события августа 1991 года, все развалилось окончательно. В Петербурге появились проблемы с питанием, связанные в том числе с непростыми политическими моментами.

Надо было видеть, как в здание Ленсовета народ заходил, как в фильмах про революцию: общался, ругался, просил, даже подворовывал – ручки с дверей откручивали. Было понятно, что надо вплотную заниматься социальной темой. И тогда было принято решение создать Комитет по социальным вопросам. Первой задачей было накормить людей. Запасов не было, на Бадаевских складах – пустота. Тогда был создан центр гуманитарной помощи. И в город пошел поток гуманитарных грузов – абсолютно разных. А мы начали создавать систему социальной помощи более широкого охвата, оценивая реальные проблемы людей.

– Какими они были в первую очередь?

– В первую очередь – пенсии. Тогда не было Пенсионного фонда, был центр на Шаумяна, 20 (сейчас – Городской информационно-расчетный центр), который в автоматизированном режиме выплачивал пенсии. Стали появляться другие полномочия – например, о приобретении и выдаче технических средств реабилитации (сейчас этим занимается Фонд социального страхования). Но никакой системы не было, все развалилось. Что делать, как создавать? Очень много пришло людей, которые хотели расправиться с прошлым – они искренне хотели изменить ситуацию, но не знали, как.

Преимущество того периода в том, что вся социальная сфера была в одних руках – Виталия Мутко. Он как вице-губернатор тогда курировал в Петербурге социальную сферу и одновременно Комитет по социальным вопросам. А Комитет по социальным вопросам тогда представлял собой такой координационный штаб. На него замыкались департаменты и управления по образованию, здравоохранению, Жилищный комитет. И все курировал один вице-губернатор – Виталий Мутко.

Но потом прошли выборы, их выиграл Владимир Яковлев. На этой волне снова наступили перемены, в том числе на политической арене. И мы оказались снова в непростой ситуации. Но остались кадры, работавшие в нашей системе. Нам никто не мешал, и мы начали создавать систему сами. Появились открытые темы, связанные с инвалидной тематикой. Мы создали впервые в России программу реабилитации инвалидов и доступной среды, стали привлекать общественность. В работу включились учреждения семьи и детства, стали появляться реабилитационные центры для людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, для лиц БОМЖ. Мы можем гордиться, что Петербург тогда стал локомотивом, простимулировав системное изменение законодательства в РФ.

–  Что взяли из советской системы?

– Пожалуй, только стационары, но люди там получали услуги в ограниченных вариантах. Был всего один дом ветеранов, хотя в тот период времени в городе проживало более миллиона ветеранов (сейчас, кстати, всего 4,5 тысячи участников войны осталось, а ветеранов около 70 тысяч). Но советская система рухнула, а многие при СССР имели персональные пенсии. Закона о ветеранах не было, поэтому надо было что-то решать.

Была задействована наша уникальная выстроенная система автоматизированных выплат всем пенсионерам через наш выплатной центр, потом на его основе появился Пенсионный фонд. Но отсутствовало законодательство. Поэтому первые наши законы, которые мы инициировали, – о соцобслуживании, о соцзащите инвалидов – дали возможность развиваться отрасли.

– Непросто это давалось?

– Разные этапы мы проходили, были серьезные нестыковки с Заксобранием, депутаты отказывались принимать ряд законов. Только после избрания на пост спикера Сергея Тарасова начались системные взаимоотношения между правительством и депутатами. Ситуация начала позитивно и конструктивно меняться.

Но «золотой век» социальной системы настал, когда пришла Валентина Матвиенко. Она была вице-премьером, курирующем соцтематику, поэтому уделяла нам большое внимание. И в тот период времени были постоянные, стабильные поступления в бюджет, десятки программ начали создавать и принимать. Тогда появились наши инновационные проекты – социальное такси, тревожная кнопка, сиделки, началось строительство объектов соцотрасли, в каждом районе были созданы структуры помощи семье и детям, а для пожилых людей, для инвалидов – комплексные центры соцобслуживания.

–  А пресловутый закон «О монетизации льгот»? Когда люди перекрывали улицы и шли к Смольному?

– Да, был период, когда министром соцразвития в России стал Михаил Зурабов. Принимались законы, не подкрепленные финансово, люди на местах не понимали, как их реализовывать. Льготы продекларированы, но не исполнялись. И в 2004 году возникла безумная ситуация, когда после внесения изменений в закон был отменен ряд льгот и сложился коллапс в России, а в Санкт-Петербурге –  особенно. Пенсионеры вышли на улицы, перекрыли Московский, Невский проспекты. Зурабов приехал тогда в наш город, я его уговаривал выйти к людям, попытаться объяснить, но он не пошел. Потом граждане принесли к Смольному гробы и перекрыли вход для сотрудников. Начались голодовки, митинги, подстрекаемые определенными политическими силами.

Я поехал на Невский попытаться договориться, найти варианты. Пришлось час стоять с мегафоном, пытаясь успокоить людей. И мы нашли возможность найти лидеров, которые согласились прийти в Смольный на переговоры. Валентина Матвиенко позвонила Владимиру Путину, он поддержал, и было принято решение для Петербурга отложить на полгода принятие всех этих законов. Таким образом мы за столом договорились о конкретных совместных шагах, смогли успокоить ситуацию, а могло все закончиться непредсказуемо.

– Какие проблемы тогда особенно беспокоили людей?

– Ветераны не имели жилья, отменены льготы на проезд, льготы на оплату жилья, пенсии своевременно не индексировались. «Чернобыльцы» не имели выплат, им отменили многие преференции, а под их маркой начали образовываться компании, которые стали пользоваться льготами чернобыльцев, это был такой теневой бизнес. Благодаря Валентине Матвиенко эти вопросы были решены, и за счет городского бюджета стали реализовываться льготы.

– В тот момент вы уже были главой комитета?

– Да. И я помню, как мне однажды сказал Анатолий Александрович Собчак: «Направление самое тяжелое, но к вам будут приходить люди. И самое главное, чтобы они уходили не озлобленные, с пониманием и удовлетворенные по максимуму». Я стараюсь до сих пор придерживаться этого принципа.

– Социальная сфера всегда становится объектом недовольства в любой стране – не только в нашей. Как вы считаете, почему именно социалка всегда под огнем критики, и у нас тоже?

– Потому что у нас, например, слишком много различных категорий льготников. Сегодня первое и главное –  должны быть достойные пенсии. А если они такие, как есть, то возникает масса проблем. Каждый льготник требует свое, и все идет от этого. Я помню, когда был студентом, меня мать в полной мере обеспечивала на свою пенсию, она была сравнима с зарплатой, а льгот –  кроме персональных – почти не было. Потом пенсии стали «3 копейки», а тарифы начали расти, законодательство в части льгот перестало исполняться. Вот отсюда корень проблем в социальной сфере. Должны быть достойные пенсии, а дальше все вопросы должны решаться по принципу нуждаемости.

Кроме того, я всегда был приверженцем того, что уже давно надо было повышать пенсионный возраст, как сделано во всем мире. Сегодня работающего населения все меньше, рождаемость уменьшается. И в такой ситуации мы никогда с вами не будем опережать события. Потребности растут, мы не успеваем их быстро разрешать, а очень важная наша роль – прогнозировать ситуацию и упреждать проблемы. Мы оказались в периоде перемен, и к тому же страна оказалась в ситуации свободного доступа всех извне, когда слишком многие заинтересованы в ослаблении возможностей России.

Сравнивать нашу сферу 20 или 30 лет назад и сейчас – это небо и земля. Очень много развалили, продали. Но и создано очень многое. Вновь появилась государственность, экономика. Я вспоминаю дикие ситуации, когда не было никаких лекарств, тысячи людей не получали зарплату, медицинские услуги в полной мере отсутствовали.

– Что бы вы назвали основными достижениями комитета за эти годы?

– Социальная сфера сейчас крепко стоит на ногах. Самое главное – что сегодня есть стабильная команда специалистов, законодательная база, стабильное финансирование того, что принято на законодательном уровне. Очень важно в сегодняшних условиях по-другому общаться с людьми, ежедневно системно вести диалог, вместе конструктивно искать решения. Много вбрасывается неверной, лживой информации, создаются конфликты. Но система в городе, по существу, выстроена комплексно. Самое главное наше достояние – люди, которые работают в отрасли, и наши достижения в сотрудничестве с негосударственным сектором.

Если конкретнее, то создана стабильная система, которая позволяет решать проблемы различных категорий граждан. Люди знают, на что имеют право, и все условия законодательно предусмотрены. Не многие регионы такую возможность имеют.

У нас работает крепкая команда специалистов. Если раньше в системе работали 2-3 тысячи человек, то сегодня – более 20 тысяч. И колоссальная армия помощников в лице волонтеров, добровольцев, общественных организаций.

Достижением я считаю, что удалось вместе преодолеть колоссальные кризисные явления в разные этапы времени, не допустить социальных взрывов.

– А что бы вы хотели как можно скорее изменить в отрасли?

– Сегодня нужно выходить на отдельные программы развития социальной сферы. Например, мы видим системное открытие школ, детсадов, больниц. Но сегодня и социальная сфера требует дополнительных учреждений. В первую очередь мы должны менять ситуацию, связанную с интернатной системой. Конечно, сегодня экономически выгодно иметь крупные объекты, но мы должны создавать людям максимально комфортные, человеческие, домашние условия. Это требует разукрупнения интернатов, дополнительных штатов. Ну и повышения пенсий, о котором я выше сказал. Это позволило бы решить множество проблем.