– Наталия Петровна, вспомните, пожалуйста, как вы в первый раз пришли в театр.

– Скажу честно, я не мечтала стать директором. Но обстоятельства привели меня к тому, что я поступила на факультет экономики и организации театрального дела, в сегодняшней терминологии – театральных менеджеров и шире – продюсеров исполнительских искусств. Это направление впервые в нашей стране было создано в Ленинградском театральном институте, который тогда назывался ЛГИТМиК, по инициативе профессора Анатолия Зиновьевича Юфита.

По окончании учебы я прошла стажировку в БДТ. Кстати, о той прекрасной поре напоминает фотография в моем кабинете, где рукой Товстоногова написано: «В память о совместной работе Наташе Луневой». Я ждала место заведующей труппой, о большем даже не мечтая. В то время работать рядом с небожителями, которыми для всего города являлись артисты этого театра во главе с Товстоноговым, было пределом желания любого специалиста. Поэтому, когда Анатолий Зиновьевич предложил мне пойти в этот театр директором, я отказалась.

– Но для выпускницы института это было, по-моему, очень лестное предложение.

– Этот театр, хоть и находится на Невском, но был богом забытый. Одного из его основателей – Евгения Деммени уже не было в живых. А само здание лет пять находилось на реконструкции. И, как это часто бывает, о театре немного подзабыли. Я иногда подъезжала на такси и говорила водителю: угол Невского и Садовой. И таксисты сразу реагировали: вам в Пассаж? В Гостиный Двор? Кто-то даже называл Публичную библиотеку, а про театр никто не вспоминал.

– Каковы были ваши первые впечатления?

– Очевидной разрухи не было, но элементы ее присутствовали. Помню, я подошла к театру, это было вечером. Никакого освещения. Под ногами выбоины. Незаметная афиша, скромная дверь. И название «Кукольный театр», хотя раньше он назывался «под руководством Е. С. Деммени». То есть абсолютно безликий театр.

Как человек ответственный, я понимала, что заняться здесь придется всем и сразу. Я не хотела подводить Юфита, который сказал: ты должна доказать, что наши выпускники способны руководить театром.

Стала смотреть спектакли, ездить на фестивали, читать книги, чтобы лучше понять, что это за вид искусства. Стала интересоваться личностью Деммени. И, когда погрузилась в эту историю, поняла, что он гений, практически родоначальник этого вида искусства в России.

– И вы решили вернуть театру его имя. Много усилий потребовалось для этого?

– Очень много. Поддержки не было. Наоборот, надо было всем разъяснять, зачем это нужно. Сначала я доказала, что марионетки все-таки куклы. Поэтому пришлось согласиться на название Кукольный театр марионеток. Хотя на самом деле получалось масло масляное, потому что слово марионетка и означает кукла. Потом удалось убрать слово кукол, и я добилась того, что мы стали называться Ленинградский театр марионеток. А затем, поймав момент, добилась возвращения имени Деммени. Это случилось 1 января 1994 года.

В этот же год, победив в конкурсе городских витрин, где театр представил свою инсталляцию «Белый сон марионеток», мы открыли две механические витрины, которые соответствовали значимости театра и личности Деммени. Гравюры на стенах – тоже моя идея. Я попросила художников сделать так, чтобы, приходя с улицы, зрители продолжали ощущать себя на Невском проспекте. Потом возле театра появилась аккуратная тротуарная плитка, потолочное освещение. Сейчас вечером здесь очень красиво.

– Ваш театр особенный. Немалую роль в нем в буквальном смысле играют куклы.

– Да, это так! В последние годы мы возобновили традицию, заложенную Деммени, когда марионеток – а это сложнейшая кукла – от начала и до конца, от эскиза до воплощения, изготавливал один художник. Он вкладывал в куклу свое мастерство и чувства, а артисты передавали ей свои эмоции.

Марионетка аристократична. Неслучайно Резо Габриадзе стал работать именно с марионетками. И, к слову, его театр практически начинался, задумывался здесь, в нашем театре. И первые гастроли прошли на Невском проспекте, 52. Мы помогали ему, консультировали. И потом он много лет в разных интервью говорил, что очень благодарен нашему театру за поддержку.

Во время гастролей на Кавказе мы рано утром подъехали к театру Габриадзе. Видим, Реваз Леванович еле живой идет домой после открытия театра и банкета по этому случаю. Но, увидев нас, разворачивается и вместе с другими гостями возвращается обратно к месту торжества. В 7 утра снова накрываются столы, и ради нас все повторяется заново. Такая трогательная была между нами дружба.

Конечно, в театре приходилось заниматься не только оргвопросами. Придя сюда, я по сей день являюсь председателем художественного совета театра. Это значит, что вопросы художественной политики всегда были в моем поле зрения. Думаю, это единственный театр, где директор – художественный руководитель столько лет.

– Принцип единоначалия?

– Тема, кто главный – директор или худрук у нас никогда не стояла. Я всегда считала, что рядом со мной должен быть не тот, кто тише, ниже и хуже, а наоборот, вровень или повыше. У меня ведь ориентиры какие – Георгий Александрович Товстоногов, Игорь Петрович Владимиров…

В 70-80 годы расстановка сил была какая? Главный в театре – это режиссер, а задача директора – ему помогать. В 90-е все поменялось. На первый план вышли директора, они в отсутствие государственной поддержки буквально спасали театры от развала и укрепились в своих позициях. В эти годы наше здание активно хотели отобрать, какое-то время я даже с охраной ходила. И подобные попытки повторялись не раз.

Что касается единоначалия… Не могу сказать, что я этого добивалась. Я всегда была готова передать пальму первенства. У меня ее просто не взяли.

– А что было самым трудным?

– Трудностей всегда было очень много. Но самая большая – это работа с людьми. Порой ты должен быть требовательным, жёстким, а это не всегда нравится. Писали даже жалобы. Но директора других театров меня поддержали. Со временем у нас сложился замечательный коллектив. И по сегодняшний день формирование и обновление труппы постоянно находится в поле моего зрения.

– Так же, как и репертуарная политика?

– По статистике только каждый 15-й ребенок в нашем городе имеет возможность попасть в театр. Значит, надо было активнее развивать это направление, ставить спектакли для детей. Ведь это наша миссия – принимать самых маленьких.

Почему миссия? Ответственность большая. От того, как встретили ребенка, что он увидел, с чем ушел, зависит, захочет ли он потом пойти во взрослый театр.

Визитной карточкой театра долгие годы был спектакль «Гулливер в стране лилипутов». Но в 2001 году его в нашем репертуаре уже не было. А поскольку это классический марионеточный спектакль, наша «Чайка», мы решили его воссоздать. И он идет по сей день. Кроме того, мы создали новый вариант циркового представления «Куклы и клоуны». Этот спектакль тоже очень востребован зрителями.

– Но у вас есть и спектакли для взрослых.

– Специально для взрослых мы спектаклей не ставим. Но они никогда не уходят с «Гулливера», с других представлений, поставленных для детей на основе интересного литературного материала. Деммени когда-то сказал: «Развлекая – воспитывать». И мы стараемся следовать этому принципу.

У нас появилось новое направление – спектакли для самых-самых маленьких. Мы используем не только сцену, но и пространство фойе, куда приходят 25-30 малышей с родителями.

К юбилею Петра I мы готовим спектакль, рассказывающий о тех страницах его жизни, которые мало знакомы широкой публике. Называться он будет «Маленький Великий Петр». Я уверена, это тоже будет спектакль для всех – и детей, и взрослых.

– Чтобы столько лет руководить театром, какие качества нужны директору?

– Очень много. Во-первых, выносливость. Чтобы сделать как можно больше из задуманного, нужно много сил. Надо быть образованным театроведом, хорошо знать историю и теорию театра. Обязательно знать юриспруденцию, экономику, финансовые дисциплины. И вообще, быть глубоко образованным человеком. Это очень трудная работа, 5 процентов удовольствия и 95 процентов труда. Нужно быть готовым к тому, что потерь будет в жизни много.

– Оно того стоило?

– Я еще не знаю ответа на этот вопрос. Одно могу сказать: своего учителя я не подвела. Задание его (говорю это впервые) – доказать, что выпускники нашего театрального вуза способны руководить театром, я выполнила.