Врачи болеют COVID-19 так же, а иногда и тяжелее, чем все мы. Но они могут профессионально оценивать свое состояние и делать выводы из произошедшего – как медицинские, так и общечеловеческие.
Вадим Мануковский – нейрохирург, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач РФ. Он возглавил НИИ скорой помощи за три месяца до начала пандемии, а в июне 2020 года слег с коронавирусом.

Однако тогда, как оказалось, все прошло легко и быстро. А вот в июне 2021 года он заболел новым индийским штаммом COVID-19 «Дельтой».

Вирус нашел слабое звено

Вадим Мануковский рассказывает: «В июне прошлого года у меня была доказанная коронавирусная пневмония, поражение легких 35%. Двадцать дней отлежал в Городской больнице № 20, потом сразу вернулся к деятельности. Это был тяжелый период для города и для нас: карантин, ставили шлюзы. Я начал работать и думал, что с коронавирусом у меня все закончено. А в этот раз я сразу понял, что это – оно. Та же потеря обоняния и неприятные ощущения на спине – некая нейропатия, ведь вирус влияет на периферическую нервную систему. Пять дней лежал дома с температурой 39, снижал температуру парацетамолом, пил воду. Жена тоже заболела, но она с фарингитом, температура 37,2. А у меня начался вариант по типу инфекционно-токсического шока. Почувствовал – все, надо сдаваться. И поехал в родную ВМА им. Кирова».
Там он лежал еще три недели, температура не падала: каждый день 38-39. Но самое страшное, что вирус ударил по печени, причем так, как многие врачи даже не подозревали.

«Печень практически отказала. Я поступил с трансаминазами 650 при норме до 30. Таких показателей еще никто там не видел. То есть это был токсический гепатит. И госпитализировался я не из-за температуры и одышки – их можно еще выдержать, а из-за отказа функции печени. И меня лечили, в первую очередь, из-за печеночной недостаточности. Меня лечил завкафедрой, член-корреспондент Константин Жданов. На мне пробовали три варианта терапии, и только один из них меня спас», – отмечает Вадим Мануковский.

Он уточняет, что в детстве болел гепатитом, и, видимо, так получилось, что коварный коронавирус нашел самое слабое место у фактически молодого мужчины. И изо всей силы ударил именно туда.

«Состояние полузабытья, мог жить только на кислороде с маской. Лечили в новом инфекционном корпусе академии, там изолированные боксы на 1 человека, питание дают через шлюзы, в палату заходят только лечащий врач и процедурная медсестра в СИЗах. Этот новый вирус – он тяжелее переносится. На нервы тоже действует. Стены в госпитале вроде бы толстые, но все равно слышно, как за стенкой постоянно кашляют. А напротив в боксе лежал мужчина. Когда видишь, как его увозят в реанимацию ночью, то это не добавляет психологически оптимизма», – вспоминает доктор медицинских наук.

Не дойти до подоконника

А потом начались галлюцинации.

«Я на 100 процентов был уверен, что умру. Мне уже не было страшно, мне было все равно. Мне нельзя было назначать противовирусные, антибиотики и еще половину препаратов, потому что печень отваливалась. Из-за этого коллеги практически ничего не предпринимали. Жена быстро поправилась и приезжала каждый день – стояла под окнами. И к третьей неделе я жене сказал: «Не приезжай, я не дойду до подоконника». Душ – на расстоянии вытянутой руки. А я дойти не могу. Такая слабость. А вечером ко мне приходит отец Лев – мой тесть, два года назад он умер. Я лежу, а он мне подтыкает одеяло. И на следующий день также. Ольга (жена) потом рассказала, что отец любил укутываться. А потом врачи применили третий вариант терапии, и он оказался идеальным: на следующий день я проснулся с нормальной температурой. Врачи даже не поверили, перемерили несколько раз», – вспоминает врач.

Вадим Мануковский рассказывает, что COVID-19 серьезно влияет на мозг.

«Я читаю стандартно минимум 50 страниц в день. А там 10 страниц перечитал – и на следующий день перечитываю, потому что ничего не помню, – приводит пример он. – Мой ученик у меня защищается, а я читаю диссертацию и как будто вижу в первый раз. Потом мне укололи еще один препарат, и я на следующий день снова смог что-то читать. После первой болезни ничего не было такого. Тогда у меня было поражение около 30%, была очень сильная одышка – я шел до ворот больницы с табуреткой, не мог говорить по телефону. На этот раз поражение было под 70, а одышки не было. Но было все остальное, включая печень».

Когда Вадим Мануковский стал выздоравливать, он пытался наматывать километры в маленьком боксе – ходил вокруг кровати. Раньше перед началом работы легко приседал по 50 раз, а сейчас еле-еле по 15 с перерывами.

Врач говорит, что его коллеги – инфекционисты из ВМА им. Кирова – с большим интересом за ним наблюдали, очень подробно собирали все его профессиональные наблюдения, весь анамнез.

«Были в клинике и привитые – скрывать нечего. Инфекционисты сами считают, что привитые тоже болеют, но легче переносят. У них свой взгляд на все, и позиция очень жесткая в отношении прививок. Даже мы более сдержанно раньше к ним относились. А у них позиция такая: вне зависимости от антител – прививаться. У меня даже в выписном эпикризе написано: «Через полгода прививка вне зависимости от наличия антител». А мы жили по принципу: есть антитела – авось проскочит. Я после первого заболевания не привился – думал, что меня это уже не коснется. И вот коснулось, да еще как. А вот наши дети привитые, и, несмотря на то что общались с нами, не заболели», – подчеркивает Вадим Мануковский.

Свою историю болезни, свою больничную исповедь доктор медицинских наук заканчивает с очевидной убежденностью в силе науки и медицины: «У нас, к сожалению, народ не очень верит в вакцины. Начали резко прививаться, когда жареный петух клюнул, а клюнул он так, что уже скоро 60% заболевших наберем, а не вакцинированных. И это очень обидно. У нас многие даже не знают, что мы по тем же прививкам – впереди планеты всей. Наши научные центры сохранены, наши сотрудники сохранены, именно поэтому мы сделали несколько вариантов прививок. Да, они на Западе позиционируют, что какая-то вакцина у них лучше. Я убежден, я просто уверен, что у нас – не хуже. Они не выдерживают конкуренции, потому что никогда не были в таких условиях, как наша страна. Мы победили оспу, а не они. И в Монголии мы боролись с чумой, а не они. И как так получилось, что народ это не воспринял? Это обидно и неправильно. Надо понимать, что мы с этим коронавирусом теперь будем жить. Это такая же вирусная инфекция, как грипп, только протекает более тяжело. Но если мы не будем прививаться, вирус будет меняться, и это приведет к заболеванию другим вирусом. Как это и происходит сейчас. Поэтому мы должны с ним справиться. Наберется какое-то вирусное число, когда антитела будут его останавливать, и в какой-то миг это пойдет на спад. Мы должны это сделать».