Однако и в течении COVID-19, и в вакцинации онкологических пациентов от этой инфекции есть свои нюансы, и о них рассказывает директор Санкт-Петербургского клинического научно-практического центра специализированных видов медицинской помощи (онкологического) профессор Владимир Моисеенко.

– Владимир Михайлович, в начале пандемии в беседе с «Петербургским дневником» вы говорили о том, что онкопациенты – одна из самых уязвимых групп и может так случиться, что COVID-19 навредит человеку больше, чем онкологическое заболевание. Как изменились знания специалистов за эти полтора года?

– Конечно, пандемия оказала очень серьезное влияние на нашу жизнь и работу, и отношение к этой проблеме неровное до сих пор. В марте 2020 года появилась информация от наших китайских коллег из Уханя, что чуть ли не треть онкобольных умирает в результате заболевания COVID-19. Тогда во всем мире было принято решение: из-за большого риска все онкоцентры прекращают хирургические вмешательства при доброкачественных и предраковых новообразованиях, отказываются от некоторых видов лекарственного лечения. Оставались только те хирургические вмешательства, которые позволяют излечивать больных. Потом оказалось, что это – ошибочное мнение. К концу года стало понятно, что это явно перебор, и надо продолжать и лечение, и операции.
Мы тоже сняли ограничения. За это время появилось много онкобольных, которые перенесли инфекцию. Мы видим, что это – своеобразное заболевание, потому что находим то, что раньше не видели – например, проблемы с грибковыми патологиями, и мы увязываем их именно с COVID-19. Мы видим, как необычно протекают пневмонии.

– Как пациенты поступают к вам на лечение с учетом пандемии, ведь каждый может быть заразен?

– Обследование больных, которые идут на госпитализацию, – болезненная проблема, которая возникла в начале пандемии. Уже в апреле прошлого года мы открыли свою лабораторию, и это было правильное решение. Всех пациентов не накануне, а в день госпитализации мы помещаем в карантинную зону, берем мазки и не выпускаем до получения результатов. Если они оказываются положительными, мы вынужденно выписываем пациентов до выздоровления.

Затем появилась идея делать предгоспитальное КТ – всем пациентам, госпитализирующимся в стационар. Это оказалось эффективно. Пневмонии выявлялись на КТ очень часто – из 70 исследований выявлялось 6-7 пневмоний. Таким образом, треть больных выявлялась на КТ, треть – на ПЦР, и только треть имела и то, и другое. А выявить пневмонию перед началом лечения крайне важно. Проблема в том, что если наш пациент с пневмонией попадает на ИВЛ, то это – плачевная история. Практически все наши профильные операции сопровождаются ИВЛ, а это в любом случае травма для легочной ткани – искусственная вентиляция сопровождается микроскопическими «разрывами», и если есть воспалительный процесс, то может привести к тяжелым легочным осложнениям. В этом случае человек может умереть не от рака, а от пневмонии. Это очень серьезная проблема. Кстати, благодаря предгоспитальному КТ у нас практически перестали регистрироваться послеоперационные пневмонии.

– А как госпитализируются перенесшие коронавирусную инфекцию?

- С этой проблемой мы столкнулись уже в середине 2020 года: когда можно брать на лечение после перенесенного COVID-19. Мы создали специальную комиссию, потому что изменения в легких сохраняются длительное время, и необходимо учесть все, чтобы не навредить больному и персоналу. Понятно, что изменения в легких у многих отсрочены по времени, и возникают дополнительные риски. Это трудный вопрос, который мы стараемся решать индивидуально. Собираются клиницисты, реаниматологи, кардиологи, пульмонологи, разбираем буквально каждый случай.

Для пациентов особо ничего не изменилось, кроме предгоспитальных исследований на коронавирус: они поступают так же, как раньше – по направлению из районов или самостоятельно. Так исторически сложилось, что к нам едут больные из северных районов города, в Городской клинический онкодиспансер на проспекте Ветеранов – из южных. Но ни мы, ни они никому не отказываем, четверть наших пациентов – «южные», и также в онкодиспансере.

Плановая помощь не остановлена. Если у пациента при обследовании выявляется COVID-19, то мы оформляем эпидномер и отправляем на лечение в профильное учреждение. После выздоровления госпитализируем к нам.

– Сколько Петербургский онкоцентр недополучил пациентов?

– В мае 2020 года резко сократилось количество больных. Даже в детском отделении лежали 16 детей вместо 26-27, как обычно. Думали, что осенью будет взрыв поступлений, но его не было. Те же проблемы были и в других странах. Онкологи недоумевали: «Мы открылись, а где больные?» Мне трудно объяснить причину, наш город в этом плане особенный, к сожалению. У нас онкобольных лечат все, а не только профильные специализированные учреждения. Около 50 учреждений оказывают помощь онкопациентам, а потом они зачастую попадают к нам на долечивание. Я вообще за четкую логичную систему преемственности в лечении и иерархию. Онкобольных должны лечить только профильные медучреждения.

– Очень много вопросов относительно вакцинации от COVID-19 онкобольных. Так можно или нельзя?

– Онкобольным нужно вакцинироваться, так как риск заболевания новой коронавирусной инфекцией высок, тем более что многие наши пациенты в пожилом и старческом возрасте. Но есть интересный момент: мы с коллегами сейчас обсуждаем, что эта инфекция иногда даже легче протекает у онкобольных, чем у основной массы населения, причем особенно у тех, кто получает химиотерапию. Вероятно, потому что у них реже бывает цитокиновый шторм, иммунитет у них подавлен химиотерапией, относительная иммуносупрессия, и потому нет того взрыва, который бывает у молодых с хорошим иммунитетом.

– Как онкобольные переносят вакцинацию и когда можно ее проводить после лечения?

– Иммунный ответ на фоне химиотерапии не будет таким выраженным. Получается: «Стой там – иди сюда». С одной стороны, мы вакцинацией стимулируем иммунную систему, с другой – эту иммунную систему подавляем.

Если прооперировали – пусть пройдет 3-4 недели, и можно вакцинироваться. Можно на любой стадии. Никаких противопоказаний на сегодняшний день нет. И переносить ее наши пациенты будут, возможно, легче. Для некоторых видов опухолей вакцинация вообще необходима.

– А лично вы как относитесь к вакцинации?

– Сама по себе никакая вакцинация не обеспечивает стопроцентную защиту. Но вот исследование, которое провела компания «Пфайзер»: были две группы по 30 тысяч человек в каждой. Первая группа была привита, вторая получила плацебо. У вакцинированных заболело 28 человек из 30 тысяч, один оказался в реанимации на ИВЛ. В группе плацебо 280 человек заболели, на ИВЛ оказались 28 человек. То есть в 10 раз больше.

Очевидно, что вакцина не гарантирует стопроцентной защиты, но снижает вероятность заболевания и вероятность тяжелого течения – абсолютно точно.