Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга подготовил выставку дневников жителей Ленинграда, в которых отражается их восприятие войны, работа и быт в осажденном городе. Экспозицию приурочили к 22 июня – Дню памяти и скорби.

На выставке презентовали подлинные документы ленинградцев, представляющих разные социальные группы: школьников, художников, писателей, учителей, рабочих, сотрудников архива. Каким день начала войны остался в памяти жителей нашего города?

«ПРЕДЧУВСТВИЕ ДУРНОГО»

Художник-график Антонина Любимова писала, что 22 июня 1941 года было «жарким солнечным днем». Вот строки из ее дневника: «Летняя погода наконец установилась после холодной, со снегом, затяжной весны. Помню, в этот день я сдавала дежурство по квартире, общим комнатам и мыла пол в общих комнатах. Домашняя уборка всегда приводит меня в ровное, хорошее настроение; я надеялась, так будет и в этот раз, так как все последнее время было как-то смутно и скучно, как-то неопределенно нехорошо, хотя физически чувствовала себя неплохо. Только что вернулась из Дома отдыха из Зеленогорска (тогда еще помнили его финское название – Териоки). В разгаре моей возни в кухне мне крикнула девочка, только что окончившая школу, дочь моей старшей соседки (М.П. Белецкой), что в 2 часа будет передано по радио важное правительственное сообщение, будет говорить Молотов». Женщина «безотчетно почувствовала что-то неладное». «Но что-то такое засосало... какое-то предчувствие дурного, и вот речь Молотова… День сразу померк, и сразу у всех нас, жильцов, мелькнула общая мысль: сегодня же надо ждать налета и на Ленинград, – написала Антонина Любимова. – Моя вторая соседка (М.С. Захарова) – работница завода «Красный треугольник» – сказала мне: «Бросайте мыть – не все ли равно, разбомбят чистую или грязную квартиру». Но, огорошенная сообщением, я все-таки машинально продолжала уборку, попутно думая и соображая, что-то теперь делать, как придется жить».

НИКТО ДАЖЕ НЕ ПРЕДПОЛАГАЛ

А  вот ленинградская школьница Ирина Попова отметила, что «война началась совсем неожиданно»: «Никто даже не предполагал о ее начале. Было лето незабываемого 1941-го. Мы жили в Парголово на даче, куда переехали 18 июня. Было воскресенье 22 июня. Мы собирались идти в Парголовский парк, чтобы там провести день. Еще с самого утра Выборгское шоссе было оживленно. Говор и смех приехавших из города. Все как-то хорошо действовало на настроение. В 11 часов передавали последние известия. Народ столпился у единственного в этом месте репродуктора и слушал сообщение о войне с Германией. Война началась в 4 часа утра».

«МАРШИРУЕМ СТРОЕМ»

Прошли первые месяцы Великой Отечественной войны… Художник Николай Быльев-Протопопов в августе 1941 года сообщал, что «в городе обстановка все напряженней».

«Художники составили взвод народного ополчения, – писал он. – Во дворе изучаем винтовку и гранату. Маршируем строем на стадион лесгафтовцев. На военных занятиях – штыковой бой, стрельба по мишеням, метание гранат. Участники империалистической и гражданской войн художники Белкин и Королев – наши командиры. На поле стадиона разбиваемся на группы. Военному делу нас обучают студентки-физкультурницы, девушки в голубых, красных, коричневых лыжных костюмах. С военных занятий уже в пору темных августовских сумерек – 9 часов вечера – забегаем в «Боевой карандаш» за папками и портфелями и спешим по домам».

«ЖУТКО»

А затем началась блокада. Город взяли в кольцо.

«15 октября. Жутко. Бомба попала в здание госпиталя на Советском проспекте. Разрушения до самого низа, пожар. Раненые выбрасывались в окна с 3-го этажа, ползли по лестницам на руках, ноги ранены, не действуют. Затопило подвал-убежище. Погибло около 700 человек, – рассказывала в своем дневнике директор школы Мария Федорова. – Поговаривают, что причиной такой непрерывной бомбежки стало большое скопление армии в самом Ленинграде. Может быть, и так: что ни дом, то стоит какая-либо воинская часть. В нашем доме, в части Райсовета тоже. На крыше зенитка, подвал переделали для воинских частей. Теперь наш дом – новая мишень».

По словам специалистов, достоверность многих описываемых событий подтверждается их одинаковым хронологическим изложением в дневниковых записях и других материалах, представленных на выставке.