Даже после победы над фашистской Германией город на Неве оставался отрезанным от моря. Замерла жизнь на Финском заливе. Бездействовал порт. В волнах подстерегала смертельная опасность.

Суп с клецками

Война на море началась задолго до нападения Германии на СССР. В июне 1941 года гитлеровцы принялись выставлять у наших берегов минные заграждения. И в том же месяце все немецкие суда, как по команде, покинули советские порты. Одновременно фашистские власти под разными предлогами старались задержать советские суда в своих территориальных водах.

Наши пограничники, конечно, видели, что происходит неладное. Но СССР и Германию связывал договор о ненападении. Действовал строжайший приказ – не поддаваться на провокации и не допускать вооруженных столкновений…

План «Барбаросса» не предусматривал активных военных действий на море. Советский флот фашисты хотели захватить с суши, заперев корабли в гаванях минными заграждениями.

Только в июне-августе 1941 года немцы и их союзники финны установили в Финском заливе 36 линий заграждений, а это более трех тысяч мин.

Главная база Балтийского флота до войны находилась в Таллине. Немцы быстро подошли к эстонской столице и окружили ее. Флоту грозила катастрофа. Двадцать восьмого августа началась грандиозная по масштабам операция – Таллинский прорыв. Более 200 кораблей и судов снялись с якоря и направились в Кронштадт. Немцы и финны атаковали этот караван с моря и воздуха. Но главные потери флот понес от мин. Очевидцы вспоминали: «Горело море». Моряки прозвали залив «супом с клецками» – на волнах всюду плавали мины. За три дня похода погибли около 60 кораблей, десятки тысяч человек. Но главная задача была решена – флот вырвался из окружения.

Подводные лодки уходят

Германское командование считало, что советский флот нейтрализован. Немцы чувствовали себя на Балтике в полной безопасности. Их суда, освещенные всеми огнями, спокойно курсировали между портами. Но минные заграждения не остановили наших моряков. Весной 1942 года на охоту вышли три эшелона подводных лодок – 33 субмарины. А легендарная субмарина Л-3 прорвалась к берегам Германии. В этом плавании подводников сопровождал писатель Александр Зонин, который сразу после возвращения выпустил в блокадном городе книгу, в которой рассказал о героизме моряков.

Итог похода подводной лодки Л-3: четыре потопленных транспорта и один миноносец. В 1942 году советские подводники уничтожили на Балтике 60 вражеских судов общим тоннажем 150 тысяч тонн. Много это или мало? Транспорт водоизмещением 10 тысяч тонн мог перевезти 200 танков, либо 2 тысячи солдат с оружием и боеприпасами, либо полугодовой запас продовольствия для пехотной дивизии. Приказ командования нанести максимальный урон врагу подводники выполнили.

Время собирать камни

Успехи наших моряков посеяли панику на Балтике. Немцы были вынуждены пойти на беспрецедентные меры. Весной 1943 года они перегородили Финский залив от Таллина до берегов Финляндии сплошной металлической сеткой. Глубина заграждения, сплетенного из троса толщиной 40 миллиметров, достигала 70 метров, общая длина сети – 90 километров. Тысячи буев и якорей удерживали эти «ворота в Балтику». Их обильно начинили минами. Установили особые сигнальные устройства: достаточно было коснуться сети, вспыхивал огонь и поднимался столб дыма. Заграждение охраняли корабли и самолеты.

Отправленные на разведку три подводные лодки пропали без вести. Их останки, подорвавшиеся на минах, поисковые экспедиции обнаружили только в наши дни. А в годы блокады, не дождавшись никаких сообщений, командование решило на время приостановить боевые походы. Их возобновили в 1944 году, когда Финляндия вышла из войны и открыла для наших кораблей проходы через свои незаминированные шхеры.

Не хватало тральщиков – боевых кораблей, предназначенных для разминирования морских просторов. Их начали строить в осажденном городе.

«Весной 1943-го Военсовет Ленфронта остановил строительство каких-либо других кораблей и заказал Балтийскому заводу 38 тральщиков, – рассказывает ветеран предприятия Николай Спиридонов. – Помню, как зимой мы трудились в небольшом цеху: освещение плохое, лампочка всего 36 ватт, сильный запах краски, потому что железо только покрасили. Ребята рядом утепляли корабль стекловатой – тяжело было даже вздохнуть. При этом завод постоянно обстреливали. Я был в бригаде самым младшим, мне только исполнилось 15 лет. Однако ни я, ни мои товарищи не думали об отдыхе, работали днем и ночью».

Тральщики проводили в море по 18-20 часов в сутки. «Ленинградская правда» писала в репортаже в 1945 году: «Катер закончил траление. Но вдруг позади откуда ни возьмись показалась невзорванная мина. Ее нужно было уничтожить. На шлюпке подошли к рогатой смерти, подвесили на ней подрывной патрон, подожгли шнур. Минута-другая – и мина будет обезврежена. Шлюпка отплыла, а катер почему-то замер на месте. Оказалось, не заводится мотор. Срочно на шлюпке вернулись к мине, сняли патрон. И тут завелся катер. Всю опасную операцию пришлось повторять снова. В итоге мина была взорвана. Катер благополучно вернулся на базу».

Если сапер на суше, прежде чем ступить на минное поле, «прощупывает» его миноискателем, то на море все происходит иначе. В воде мин не видно. Тральщики должны войти в опасную зону, и только тогда тралы, которые они тянут за собой, начинают обезвреживание вод. Очень рискованное дело. Не случайно тральщики называют «пахарями моря».

«Представьте, какую огромную работу провели минеры. Чтобы случайно ничего не пропустить, они протралили в общей сложности три площади Финского залива. Это три раза по тридцать тысяч квадратных километров!» – говорит председатель общественной организации «Ветераны соединений охранно-водных районов и траления ВМФ в минной войне на море», участник разминирования Финского залива капитан 2-го ранга в отставке Николай Иванов.

Пятого июня 1946 года Гидрографический отдел Балтийского флота оповестил мореплавателей об открытии Большого корабельного фарватера от Кронштадта до фарватера Таллин – Хельсинки. Вновь заработал Ленинградский морской порт. И все же опасность еще не миновала. Судам не разрешалось ходить по заливу в темное время суток. Работы по тралению продолжались вплоть до середины 1960-х годов.

Дата 5 июня внесена отдельной строкой в закон Петербурга «О праздниках и днях памяти в Санкт-Петербурге» как День прорыва морской минной блокады Ленинграда.