Специально для решения этих жизненно важных вопросов в Петербург прибыл главный внештатный специалист-трансплантолог Минздрава России, директор НМИЦ трансплантологии и искусственных органов им. академика В.И. Шумакова, академик Сергей Готье.

Пандемия отбросила назад

Как рассказал Сергей Готье, в России около 60 медицинских центров, где выполняются те или иные вмешательства в области трансплантологии. В основном это пересадка почки, но, к сожалению, далеко не во всех регионах число трансплантаций соответствует потребностям субъекта.

«Почка – наиболее экономически затратный вид помощи. Много людей находятся на диализе, что в результате обходится значительно дороже, чем трансплантация почки. Потребность в пересадке почки в любой стране в десятки раз превышает потребности в трансплантации сердца. И, начиная любую программу по пересадке органов, мы начинаем с почки. Имея этот опыт, мы начинаем переходить к более сложным вещам», – отметил академик Готье.

Он с сожалением отметил, что большой ущерб этой отрасли медицины нанесла пандемия, фактически отбросив назад все достижения трансплантологии. По словам Сергея Готье, до начала пандемии ежегодно в стране делалось с нарастающим итогом по 200 различных трансплантаций в год. В этом году огромное количество стационаров не могли выполнять роль источника донорских органов, поскольку были заняты под лечение COVID-19. Это коснулось и Петербурга.

Единственный способ спасти

Вице-губернатор Олег Эргашев отметил, что сейчас перед городом стоит задача – вернуться к исходным показателям 2019 года, когда в Санкт-Петербурге был значительный прогресс в количестве трансплантаций, и приступить к их увеличению.

«Пандемия значимо повлияла на эту отрасль медицины. За год было сделано 18 пересадок сердца, 20 – печени и 35 – почки, а также одна пересадка легких. Необходимо наращивать эти темпы, создать возможность для увеличения посмертных заборов органов и тканей, ведь речь идет о человеческих жизнях», – отметил Олег Эргашев.

Главный трансплантолог Комитета по здравоохранению Герман Николаев сообщил, что в Петербурге в листе ожидания, по официальным данным, находятся 600 пациентов, однако на самом деле их больше, так как не все врачи вносят пациентов в лист ожидания, поэтому реальное количество нуждающихся может достигать 900-1000 человек.

«Тот объем, который мы делаем, составляет всего 25-30 процентов от потребности, и надо понимать, что все эти люди страдают, находятся в крайне тяжелых терминальных стадиях, и трансплантация – единственный способ сохранить им жизнь», – отметил Герман Николаев.

Презумпция согласия

Причины таких невысоких показателей жизнеспасающих операций – отсутствие должной организации процесса посмертного забора донорских органов. Как отметил Сергей Готье, раньше многие связывали это с негативным восприятием населением как не укладывающимся в каноны церкви.

«Сейчас церковь лояльно относится к посмертному донорству и считает его богоугодным делом. Важно организовать процесс. Каждый умерший человек при отсутствии медицинских противопоказаний должен быть рассмотрен как потенциальный источник донорских органов, как это делается во всем мире», – отметил академик Готье.

Он напомнил, что существуют общемировые показатели по обеспечению трансплантационной помощью населения. В США это 100 пересадок на 1 миллион населения, у нас – в 10 раз ниже. По словам врачей, это возможно и у нас, все зависит от организации работы. Необходимо четко организовать взаимодействие всех структур по организации посмертного донорства, начиная от главврачей медучреждений и координаторов по донорству – до регистров нуждающихся в трансплантации. В России существует презумпция согласия, которая подразумевает посмертный забор органов при констатации смерти мозга в том случае, если при жизни человек юридически не оформлял иной позиции.

Вся жизнь может быть впереди

Особо остро стоит вопрос детского донорства. У нас в стране нет законных и распорядительных препятствий к осуществлению посмертного детского донорства, но и посмертного детского донорства нет. Оно возможно с согласия родителей, если родителей нет – умерший ребенок не может быть донором.

Сейчас врачам-трансплантологам приходится использовать для пересадки органы взрослого человека либо отправлять нуждающихся детей на операции за границу.

«Для пересадки сердца ребенку весом начиная от 30 килограммов мы используем сердца взрослых. Если речь идет о ребенке с малыми антропометрическими параметрами, то вынуждены пользоваться возможностями других стран. Мы должны иметь возможность лечить детей у себя», – отмечают трансплантологи.

Как бы тяжело это ни звучало, но посмертная трансплантация органов спасает не только взрослые, но и детские жизни. Так, в Петербурге в Центре Алмазова сутки назад проведена уникальная операция – ретрансплантация (то есть повторная трансплантация) сердца 11-летнему петербургскому мальчику. Его оперировали 3 года назад в Индии, доставив спецрейсом из России и обратно по линии Минздрава. Но возникли серьезные осложнения, спустя 3 года ребенку пришлось вновь пересаживать сердце.

«Вчера ночью проведена операция, новое сердце справляется, мальчик уже на самостоятельном дыхании, и мы надеемся, что он будет жить долго и счастливо. У нас есть успешный опыт по пересадке сердца: одна наша девочка после пересадки сердца уже имеет ребенка», – рассказал главный трансплантолог Петербурга.