Сегодня в Центральном выставочном зале «Манеж» открылась выставка «(Не)подвижность. Русская классическая скульптура от Ф.И. Шубина до А.Т. Матвеева». Неожиданно для многих любителей вернисажей оказалось, что ее срежиссировал модный столичный режиссер Василий Бархатов. 

«Петербургский дневник» поговорил с одним из авторов оригинальной экспозиции и узнал, как родилась идея объединить скульптуру и оперу.

– Василий, мы знаем вас прежде всего как оперного режиссера. Работа над выставкой стала для вас первой? И насколько неожиданной?

– Да, это мой первый опыт подобной работы. Но мне понравилось.

– А чья была идея «озвучить» скульптуры?

– Идея соединить оперу со скульптурой принадлежит Павлу Пригаре, директору Манежа. У него появилась даже не идея, а скорее ее предощущение. И он не очень понимал, как все сделать. Тогда он позвонил мне, мы познакомились и стали думать об осуществлении этой идеи вместе.

– А кто осуществлял подбор музыкальных произведений? И вообще, по какому принципу возле одних фигур звучит одна мелодия, а другие – сопровождает уже иной фрагмент оперы.

– Подбор музыки осуществлял я. Причем таким образом, чтобы запараллелить развитие русской скульптуры и мировой оперы. Поэтому при отборе музыкальных произведений я выбрал такой же временной период, как и представленные работы – с конца XVIII до начала XX века.

И дальше я смотрел на ту или иную скульптуру (у меня был настоящий кастинг!), как на какой-то типаж. И понимал, что вот к этой работе подойдет именно это музыкальное произведение. Каждой скульптуре я дал свою роль, кто-то стал Татьяной, кто-то Манон Леско, а кто-то Фаустом. Это был исключительно мой личный, субъективный выбор.

Для меня было важно, чтобы скульптуры были расставлены не как статуи в музеях – вдоль стены или в проходах. Они должны были представлять собой застывшие мизансцены, которые при определенной расстановке могут соответствовать определённому спектаклю. Моя идея заключалась в том, чтобы зритель мысленно мог перешагнуть через оркестровую яму во время оперы и оказаться в эпицентре сюжета.

– Специалисты говорят, что удивить скульптурой петербуржцев очень непросто. Ведь ее достаточно много и на улицах, и на домах.

– Да, это верно. Но дело не в том, чтобы удивить. Здесь есть две важные вещи. Когда скульптура находится в музейном пространстве, она заполняет пустоту между картинами. Она всегда на вторых ролях и выступает как некая часть интерьера.

Более того, у скульптуры вообще никогда не было, скажем так, персональной выставки. В этом, собственно, и есть интерес, что здесь зритель сможет не просто разглядеть эти скульптуры, а увидеть в них людей, личности.

Что касается Петербурга или любого другого крупного города, вроде Москвы, Вены или Парижа, то, находясь там и гуляя по улицам, ты действительно привыкаешь к красоте. И когда 50 раз за день ходишь туда и обратно мимо какого-то выдающегося памятника или скульптуры, то даже не обращаешь на нее внимания. Для тебя это часть архитектуры, часть городского пейзажа.

– Вы модный и востребованный режиссер. Как нашли время для этой выставки?

– Сейчас все европейские премьеры отменены или перенесены. Я и здесь-то оказался в связи с тем, что не случился ряд премьер в Европе, на которых я должен был быть сейчас.

Моя ближайшая премьера тоже будет в России, в Пермском оперном театре. Это «Фауст». Еще одна премьера должна будет состояться в Москве в следующем сезоне. Назвать ее я пока не могу, не имею права до официальной премьеры. А потом я вернусь на европейские рельсы своих планов. Обычно это три новых спектакля в год. Больше не умею.

– В Петербурге вы ставили спектакли на сценах Мариинского и Михайловского театров, театров «Карамболь» и «Приют комедианта». Нет ли планов нового сотрудничества?

– С Петербургом пока новых планов нет. Но я здесь немало поработал.