– Юрий Владимирович, знаю, вы начали проект по созданию архива вашей семьи и всего петербургского баскетбола – совместно с «Зенитом».

– В нашем окружении мы решили начать этот проект после истории с фильмом «Движение вверх». Конечно, этот фильм лучше, чем ничего. Но через пять лет уйдет наше поколение и те, кто постарше – и можно будет любые легенды сочинять! Вот этого страшно не хотелось бы. Когда прислали первый синопсис картины «Движение вверх» – это был какой-то кошмар. Можно сказать, они украли у моей мамы минимум два года жизни. Она поседела, не спала и прочее, прочее. Мы боролись за правду.

– А ее в фильме мало?

– Там главный герой Гаранжин! Кондрашина там, как говорится, с гулькин нос. Как правильно написали «Легенда № 17» – это евангелие от Тарасова. А спрашивается, где Аркадий Иванович Чернышев – главный тренер советской сборной? А где в «Движении вверх» Сергей Башкин – помощник Владимира Петровича? У них же существовала такая связка... Когда они заняли третье место на Олимпиаде в Монреале, отцу предлагали усилить тренерский штаб, отказавшись от Башкина. И Кондрашин категорически отказался и сам ушел из сборной. И объяснял потом одному из своих знакомых: «Ты не понимаешь главного! Если мне диктуют кого ставить вторым – я уже не главный тренер. Почему я должен задвинуть Башкина – если он мой настоящий друг и коллега?

– Кондрашин никогда никого не предавал?

– Да. У него был такой принцип. И еще никогда не говорить лишнего, чтобы потом не жалеть. Как он выражался: «Я не худая женщина, которая не умеет держать язык за зубами».

– Ваша мать, Евгения Вячеславовна и вдова Александра Белова Александра Овчинникова в свое время подавали в суд на создателей фильма «Движение вверх». Но, как понимаю, история ничем не закончилась?

– Абсолютно верно. Ведь в основу фильма легла одноименная книга Александра Коновалова. В то время он был министром юстиции нашей страны. Попробуй через эту стену пробиться! Тем более, им дали денег немерено. И их следовало отбить!

– У вас накопилось огромное количество фотографий в архиве? Какое вам самому больше всего дорого?

– Все, что связано с папой. Могу не только ее год, но и день вспомнить – если даже не подписано. Обычно снимки сделаны перед играми или что-то подобное. У нас было несколько любимых праздников: Новый год, день рождения мамы, папы и мой. А еще мы летом отмечали День физкультурника – я, как правило, был на даче, и у нас своя Спартакиада проходила среди друзей. В карты соревновались, в шахматы. Папа, как и Саша Белов, был победителем по духу, не любил проигрывать.

– Что еще укрылось от глаз болельщиков – каким вы видели Владимира Петровича изнутри, в семье?

– Вообще он был «Железный Феликс». Например, очень любил кофе. Но врачи после операции запретили: так просто варил, нюхал и угощал нас. В приметы сильно верил. Например, после выигранной игры с киевским «Строителем» как-то надел на меня свитер, и я сидел в нем четыре дня – гордый и довольный. Хотя его надо было зашивать, но прушный!

– Стоило терпеть!

– Я не любил с детства манную кашу, но он говорил: «Хочешь, чтобы мы сегодня выиграли – должен съесть со мной четыре ложки»! Естественно, не мог отказать! Успех «Спартака» того стоил. Если перед выходными во время очередного тура наш клуб одержал две победы, то и дальше прикид отца одинаковый – чтобы не сбивать масть! Многие за будущие победы поднимают тост – а он никогда! Мол, вот, выиграем, тогда и отметим. Всегда говорил перед игрой, поднявши глаза к небу: «Боженька, уже знает результат»! – Разговаривать с ним можно было на любые темы, но часа за два матча – лучше не беспокоить. Он уже весь там, и есть план на игру. И было интересно потом сопоставлять свои и его ощущения. Спрашиваю: «Почему ты замедлил игру со «Строителем»? Говорит: «Если мы бегали в таком же темпе, они нас порвали, как Тузик грелку».

– Владимир Петрович умел признавать ошибки?

– Да. Сейчас обычно говорят: «Нам открутили голову, нас засудили»! А отец считал, что надо всматриваться в себя. Ведь тот же Александр Гомельский – великий тренер, я не спорю – но после неудачи на Олимпиаде в Москве говорил в первую очередь о судейском заговоре.

– Золотой матч в Мюнхене вы до сих пор помните?

– Да, конечно. Во второй части фильма хронология вроде соблюдена по минутам. Другой вопрос – что тогда еще столько бросков сверху не было. И тот же Паулаускас забил свои 4 очка – со штрафных. Но это мелочи. Вторая часть нормальная. Единственная несуразица, когда они играют в полуфинале с Кубой и Гаранжин в полудреме, беспамятстве говорит: «А какой счет-то»? Мы, кстати, этот матч не видели. В это время на Играх разыгрывалась золотая медаль по конному спорту. И только Виктор Набутов, сообщил что прошел труднейший матч с Кубой, задачу-минимум выполнили.

– Уже неплохо!

– Что касается финала, то он был в записи. Причем, существовала договоренность, что если наша сборная проиграет, то показывать только второй тайм. А матери в шесть утра позвонил знакомый и прокричал: «Жека, наши выиграли! 51:50! И последний бросок забил Сашка Белов»! А когда утром стали смотреть, сюжет-то матча не знаем – слышим Еремину: «Американцы выиграли»! Мама говорит: «Как же так»? Отвечаю: «Подожди, посмотри счет».

– Никто тогда не верил, что это возможно!

– Самое главное, я все это видел заранее. Во сне, 9 июля 1972 года. Что Сашка забивает победный бросок, и мы выигрываем финальный матч! Я встал еще такой довольный с утра, улыбаюсь. Мама спрашивает: «Ты чего»? Я не стал говорить: если скажешь – ничего ведь не исполнится (смеется). А в целом, получается, Бог большую часть встречи был за нас, потом за американцев, но потом решил встать на нашу сторону. Переиграли три секунды!

– Правда ли, что Белов для вашего отца был как второй сын.

– Абсолютно. И для меня – как брат! Кумир! Когда Саша что-то привозил из поездок, всегда меня знакомил со своими приобретениями. Мы с ним были меломанами. Александр доставал новые пластинки и говорил – садись, слушай! Первый раз я в жизни у него увидел цветной телевизор – он пригласил меня смотреть товарищескую игру по футболу СССР – Бразилия. После этого я заявил родителям, что тоже хочу – и телевизор у нас появился 31 августа 1973 года. «Золотой» матч с ЦСКА, когда «Спартак» стал чемпионом СССР, мы уже по нему наблюдали.

– Много пластинок вам привозил Белов?

– Да, большое количество. Саша ведь начал коллекцию раньше всех. Первая большая поездка в Америку у него состоялась еще с Гомельским. Самый памятный его подарок? Пластинка Тома Джонса с автографом. В самый пик его карьеры. Белов купил тогда двойной пласт, и один мне презентовал. К сожалению, воры унесли его с другими вещами, из нашей квартиры в 1990 году.

– Было много разговоров, что Белова очень хотели видеть в НБА...

– Это чистая правда. После Межконтинентального Кубка, который «Спартак» выиграл в Ленинграде, папа мне показывал бумагу, которая пришла в офис на Вязовой. В ней «Бостон Селтикс» предлагал Белову контракт на $ 5 млн. Именно пять. Огромнейшая по тем временам сумма для спорта. Отец произнес любимую поговорку: «Я бы взял, да кто мне даст». То есть, отпустил бы Александра – да, кто позволит... В любом случае, американцы считали, что Белов – сильнейший четвертый номер за историю НБА.

– А ведь даже за Харламова в НХЛ предлагали не больше миллиона.

– Могу сказать, когда Сашу хоронили 5 октября 1978 года, хоккейный ЦСКА проводил сдвоенные матчи со СКА в Ленинграде. И Харламов предложил на ужине: «Давайте поднимем бокалы в память о великом баскетболисте и человеке – Александре Белове»! И вся их тройка встала и выпила! Знаменитая фраза из фильма в раздевалке: «Мы вообще за родину играли»! Да, она соответствует истине! Каждый болел всей душой за страну!

– Белова и в Москву пытались неоднократно затащить!

– Да, тысяча вариантов! Об этом сам Сашка рассказывал. Еще в 1969 году ему предлагали перейти в ЦСКА – вот, тебе сразу ключи от новой квартиры. Он подумал полчасика. Говорит Гомельскому: «Нет, Александр Яковлевич! Ну, представьте, как меня встретят в Ленинграде, если я предам маму, Петровича, товарищей»! И я его понял. Он до последних дней оставался ленинградцем – его было никакими коврижками из родного города не выманить!

– Правда, что Кондрашин очень ценил команду «Спартак» начала 1990-х . Называл ее «Дрим-Тим-2»?

– Именно, так. Это команда неиспользованных возможностей. И Андрей Фетисов – человек неиспользованных возможностей. Папа говорил, что если и был преемник Белова в России, то это он. Отец считал, что Фетисов мог добиться большего. «Бостон» предлагал ему контракт в НБА, но он решил, что туда всегда успеет. А, когда спохватился, оказался никому не нужен. Травмы и все прочее. Андрей хотел все успеть и потому несколько подрастратил свой талант. Хотя, сам и говорит, что доволен карьерой..

– Кондрашин застал и Кириленко, и был против его перехода в ЦСКА.

– Да. Он говорил, что Андрей стоило еще годик поиграть с нашими мужиками. Ведь у него среднего броска не было всю карьеру. Или «трюльники» бросал, или из под кольца. А в НБА с таким багажом делать нечего. Он же – не центровой. Владимир Петрович считал, что он мог бы его еще поднатаскать – пока еще со здоровьем не возникло проблем.

– Как думаете, нынешний российский баскетбол понравился бы Кондрашину?

– Думаю, нет. В основном, играем как? Четыре иностранца и один русский. А самое обидное – что у нас нет своих тренеров? Где они? И потом удивляемся, что на юношеских и юниорских чемпионатах Европы занимаем надцатые места!

– Как вы относитесь, что сейчас бренд питерского баскетбола – не «Спартак», а «Зенит»?

– Это лучше, чем ничего. «Зениту» спасибо! Паскуале, конечно, на порядок выше, чем Плаза на тренерском мостике. И мне очень жаль, что в клубе поторопились с отставкой Карасева. Он был отличный игрок и хороший тренер.

– Недавно скончалась ваша мама. Город вам помогает?

– Да. В этом смысле, все хорошо. И, кстати, большая поддержка от «Зенита». Клуб сейчас со мной контактирует, чтобы собрать воспоминания о Кондрашине. Подлинные, а не домыслы!