– Недавно школьники пожаловались, что им в программе не хватает современных авторов, и в числе прочих назвали Александра Цыпкина. Каково это: оказаться в одной компании с Оруэллом, Сэлинджером, Ремарком? 

– Это хороший список, я рад, что детей спросили. Любой творец должен желать, чтобы его аудитория была моложе, чем он, тогда он, получается, пишет в будущее, а не в прошлое. Правда, жена сказала: «Это все оттого, что дети хотят заниматься любовью и материться».

– Какое словосочетание вы хотите видеть рядом со своим именем на афише? «Популярный писатель»? 

– «Автор текстов для чтения со сцены». То, что мои рассказы потом собираются в книжку и издаются, меня удивляет. Я пишу их короткими, не раскрашивая, чтобы актер их раскрасил. Мне трудно представить своего читателя, зато я заранее вижу чтеца.

Я и полуписатель, и полусценарист, и полудраматург. Модный, популярный по комплексу причин. Во-первых, так совпало. А во-вторых, я профессионал в сфере связей с общественностью: у меня за плечами 20-летний опыт. А еще мне, безусловно, повезло с моим партнером и продюсером Настей, у которой особый взгляд на продвижение проектов в области искусства.

Как пиарщик, я сейчас успешно раскручиваю собственные проекты, в частности, фестиваль «БеспринцЫпные чтения». Мы ищем новые имена, открываем их, даем писателям возможность прозвучать со сцены на всю страну.

Скоро я планирую объявить о международном проекте – мою прозу будут читать американские актеры: лауреаты «Золотого глобуса», «Эмми», «Грэмми», «Тони». Уже вышел альбом, в котором десять актеров читают мои произведения на английском языке. 

– Но ведь ваш тур по Америке уже прошел. 

– Ингеборга Дапкунайте, Виктория Исакова, Анна Михалкова, Константин Хабенский читали мои произведения на русском для эмигрантов. Тур был расписан на год вперед, но прервался из-за коронавируса. А теперь их прочитают на английском для американских слушателей. Плюс 15 октября выходит большой сериал с фантастическим актерским составом. Он называется «Беспринципные», и это десяток короткометражных фильмов.

В «Беспринципных» мне удалось показать тему, актуальную для всех, – тему старения. Социальные сети привели к тому, что мы стареем в прямом эфире: мы каждый день видим, как стареют наши друзья. А иногда даже умирают. У кого-то хорошая генетика, и в 80 лет хорошо выглядит, а подписчики в его Instagram смотрят на фото и думают: «Почему я не выгляжу так же?» И начинают себя загонять. Женщина уже в 40 лет думает: «Я старая, я сошла с дистанции!» И тоже себя загоняет…

– Кстати, есть мнение, что ваши рассказы чаще читают женщины, чем мужчины. 

– У меня могут быть абсолютно мужские рассказы, где женщина даже не поймет, о чем он. Да, все написаны с большей любовью к женщинам, чем к мужчинам.

В России любому мужчине фантастически повезло. У нас женщины – самые красивые, самые душевные, самые образованные да еще с этой тягой помочь мужчине, который упал: вытащить алкоголика, неудачника, лентяя…

Но вот я собираюсь написать книгу о чувствах и переживаниях мужчины, который был на войне. У меня друг служил в спецназе.

– Тогда, может быть, вы определите, какой гендер у Москвы и Петербурга? Можно же их представить в виде лиц определенного пола? 

– Оба города воспринимаю с женской ментальностью. При этом Петербург выглядит как строгая полноватая аристократка, которую, правда, можно разговорить и разбередить, и тогда откроется целая пропасть эмоций, переживаний и сомнений.

Москва – веселая купчиха, которая прекрасно проживает свою жизнь. Ее не выбьешь из седла. Если на планете и есть мужской город, то это, пожалуй, Лондон. Там ощущается, что ему уже две тысячи лет. Там чувствуется, что он в 20 раз длиннее человеческой жизни: ты пройдешь, а он останется. Еще один мужской город – робототехнический Дубай.

– Вас сравнивают даже со Жванецким, который недавно, кстати, заявил, что уходит со сцены. Это мудрое решение? 

– Михал Михалыч – небожитель и великий писатель, хотя, может, мы пока не поняли его величие. Как он владеет словом! И лет пятьдесят уже пребывает на Олимпе.

Я счастлив, что видел Жванецкого на сцене, – надеюсь, он будет туда возвращаться хотя бы иногда.

А год назад я разговаривал с ним: поразили его светлейший ум и воистину светлая душа.

– Драма нужна в контексте выступлений как некая обязательная часть? 

– Это уникальная особенность российского зрителя – если не пустил слезу, то зря пришел на мероприятие. Возьмите даже комедийного автора: у всех драма внутри текста – у Зощенко, Бабеля, Булгакова, Довлатова…

Может, я прогибаюсь под изменчивый мир, когда чувствую, что надо написать драму. У нас с Константином Хабенским будет спектакль «Интуиция»: там 13 диалогов людей, которые умерли и очутились на том свете. К слову, мне Макс Виторган как-то сказал: «Пусть герои поменьше у тебя умирают и болеют – тогда отлично будет».

– Вы задумывались о больших формах? Роман написать хотите? 

– Я творю ради удовольствия. И денег, конечно. И я не смогу получать удовольствие, если буду год заниматься одним и тем же произведением, оно мне быстро надоест.

– Про коронавирус писать будете? 

– Пока нет идеи. Сам я вспоминаю изоляцию как счастливейшее время: засели на даче с женой, творили. Она потом сказала, что дачные произведения – единственные, в которых ей не к чему придраться. А все остальное надо бы переписать.