– Михаил Викторович, в СКА вы перешли из звездного ЦСКА начала 1980-х. Трудно было перестроиться?

– Это был восстановительный переход после травмы. Не думал, что меня надолго оставят в Ленинграде. В принципе, в Москве мне даже выдали ордер на однокомнатную квартиру, которую успел только раз посмотреть. Передал одному из товарищей ключи.

– И задержались в Северной столице на долгие годы?

– Да. «Вливание» прошло нормально. Многие ребята были знакомы по юниорскому и молодежному чемпионатам СССР – возраст был сопоставимый. Мыслил с игроками из СКА в одном направлении. Может, поэтому и находился в Ленинграде в душевном равновесии. В ЦСКА же началась смена поколений. Происходила громадная перестройка. Плюс сложная психологическая обстановка. По-моему, шло становление главного тренера – Виктора Тихонова, его помощников, которые тоже отстаивали свои позиции.

– Разница большая была между двумя тогда армейскими клубами?

– Громаднейшая. По отношению к тренировочному процессу, требованиям к хоккеистам – по всему. ЦСКА уже тогда пользовался громадной популярностью – и в Европе, и в мире. Где бы нас ни встречали за рубежом, всегда предлагали рекламные контракты. Обували, одевали, костюмы-сумки дарили, чтобы мы фирменными надписями «светили». В московском клубе были собраны лучшие мастера страны. На первом месте катание, владение клюшкой и понимание игры. Как можно было против нас бороться? «Сокол» или «Трактор», например, компенсировали пробелы в мастерстве жесткостью или стойкостью характера.

– Чем тогда выделялся СКА?

– СКА тогда ходил в аутсайдерах чемпионата. Хотя состав был неплохой, вратарь Сергей Мыльников хорошо играл. Только в последнем сезоне перед моим приходом ленинградцы с Борисом Михайловым заняли седьмое место.

– Подъем уже начался при Шилове?

– Да, при Михайлове позиция была еще нестабильная у невского клуба. Только начиналось формирование какого-то костяка, монолита. Который и сделал результат с приходом Шилова. Пошел эмоциональный всплеск, подъем. Ребята в СКА к 1987-му году собрались практически одного возраста. Друг друга прекрасно понимали, сплотились. И добились определенного успеха.

– Почему не удалось задержаться на вершине?

– Что дальше произошло – ожидаемо. Повтор следовало ожидать, если бы все по-другому организовалось: снизу доверху. Внимание – сверху, самоотдача – снизу. На этом строится общий прогресс. Игроки ждали другого развития. Речь, прежде всего, о создании какой-то перспективы. Разговор даже не о деньгах. Хотя ленинградские болельщики праздновали эту бронзу так, словно мы выиграли Кубок Стэнли.

– Значит, бронза 1987 года была закономерна?

– Думаю, да. И мотивация была определенная у команды. Многие ребята обросли семьями, ожидали получения жилплощади. Премиальных, правда, особых у нас не существовало тогда. Только за международные игры... Жаль, что порыв команды не поддержали, как и в 1971 году.

– Обидно было болельщикам, ведь они поверили, что команда вышла на новый уровень.

– Мы в то время общались с футболистами «Зенита»: Брошиным, Бирюковым, Желудковым, Дмитриевым. И у них такая же ситуация возникла в 1984 году, после чемпионства. Хотя команда была очень сильная и могла еще долго бороться за медали.

– Какая в СКА тогда была финансовая составляющая? Значительно уступали лидерам?

– Ставки в Высшей лиге были стабильные – около 250 рублей. Для молодых чуть меньше – от 160 до 200 рублей. К тому же шли доплаты офицерские за «звезды». И в некоторых клубах – премиальные. Плюс московские клубы и призеры чемпионата награждались выездами за рубеж. Хорошая поездка, уже ближе к перестройке – это в Японию, за аппаратурой.

– Игроков СКА в основном «командировали» в Швецию и Финляндию?

– Да, при мне особых и не было зарубежных поездок для ленинградской команды. Кажется, один раз в Норвегию ездили. Еще было турне в 1988 году по США, где СКА играл против американских студентов, практически профессионалов, которые готовились к Олимпиаде в Калгари. Но меня туда не взяли с командой, как, кстати, и Дроздецкого. Еще СКА принимал участие в Спартакиаде дружественных армий и побеждал. Сейчас этот турнир не вспоминают, хотя там был очень сильный состав участников. Особенно, конечно, клубы из Чехословакии. Победить «Дуклу» (Тренчин) было очень непросто.

– Заканчивали игровую карьеру вы в Германии, откуда вернулись в Петербург уже тренером. В 1996 году возглавили колпинский «Ижорец», который мог стать второй хоккейной силой Петербурга?

– Об этом трудно теперь рассуждать. Вероятно, надо было просто немного по-другому стратегию выстраивать. Да, шел разговор с людьми, финансирующими команду, о вступлении «Ижорца» в РХЛ, которую потом преобразовали в КХЛ. Но они посчитали, что не потянут расходы на все эти переезды. Мы же в основном передвигались на автобусе на выездные матчи.

– Это было непросто?

– К примеру, до Заволжья, города в Нижегородской области, добирались почти двое суток. Молодым людям было проще переносить переезд. А вот двукратному олимпийскому чемпиону Геннадию Цыганкову, который позже возглавлял петербургский хоккейный «Спартак», было очень сложно размещаться на передних сиденьях в автобусе.

– Как складывались отношения между СКА и «Ижорцом»?

– Конечно, соперничество ощущалась. Особенно среди игроков. Многие хоккеисты были знакомы между собой, и, естественно, в товарищеских встречах или на турнирах чувствовалась особая напряженность. В СКА играл известный тафгай Александр Юдин, за «Ижорец» – его «коллега» Михаил Стрелков, они каждый раз устраивали поединки.

- Конкурентов никто не любит!

– Точно. «Ижорец» выступал классом ниже, но прогрессировал. Мы много играли в Москве. Запомнился матч с ПХК ЦСКА, которых мы дважды обыграли. Кстати, после матча разговаривали с Виктором Тихоновым, который возглавлял в тот момент другой ЦСКА. Уже о тренерских делах.

– Как вы к Тихонову относились?

– Человек фанатично относился к своему делу и заставлял своих подопечных придерживаться такой же позиции. И вместе со звездным составом ЦСКА и сборной получил заслуженную награду – в виде победы на трех Олимпиадах. Более того, считаю, Тихонов, воспитав звезд ЦСКА 1980-х – начала 1990-х, повлиял и на развитие хоккея и в НХЛ. Звено Ларионова, Буре, Федоров, Могильный, Каменский, Константинов... Все они покорили своей яркой игрой болельщиков за океаном.

– Внешний образ Тихонова не соответствовал внутреннему?

– Ведь Тихонова представляли как сурового диктатора. Но надо было понимать, что иначе не получится побеждать. Когда я сам стал тренером, понял то же самое.

– Что думаете о нынешнем СКА?

– Стратегия, наверное, выбрана правильная после смены тренеров – на омоложение команды. На юных ребят – Марченко, Подколзина, Морозова – я обратил внимание еще в прошлом сезоне. Довольно неплохо смотрелись. Сейчас, наверное, задача Брагина и его помощников – взрастить и выдержать молодых игроков, вселить в них уверенность, доверить им роль лидеров. Если они смогут оправдать доверие, то станут большими мастерами и завоюют определенный статус уже мирового уровня.

– Вы, кстати, до последнего времени сами продолжали активно играть в хоккей.

– Перемены в стране катастрофически влияли на судьбы людей в 1990-е. Не только спортсменов. И я попал в эту кашу... Если бы знал, что будет достойная оплата труда хоккеиста, может, и до 45 лет продолжал бы играть (смеется). Сейчас, конечно, травмы уже не дают возможности показать себя. Но еще в 55 лет в составе СКА выиграл ветеранский чемпионат мира, принимал участие во многих голах.