- Как, на ваш взгляд, пандемия повлияла на сферу образования?

- Мне кажется, что последние два месяца нашей системе образования были очень полезны. Когда на уровне министра просвещения отменяют годовые проверочные работы и объявляют, что в начале следующего года они будут безоценочными, я лишь развожу руками, потому что бьюсь за это всю жизнь. А сейчас это оказалось возможным.

Конечно, это очень точечно, но тем не менее. Как известно, любой путь начинается с первого шага. В дальнейшем, возможно, и учителя начнут задумываться о том, что если возможна безоценочная обратная связь, то, может, как раз это приведет к повышению уровня образования.

Я бы очень хотел, чтобы форма нашего образования изменилась, но инерция - штука сложная. Мы оказались в непростой ситуации на три месяца, но для того чтобы победить инерцию, этого времени недостаточно. 

В то же время я слышу голоса коллег, детей и родителей, которые улавливают намеки этой действительности на то, что в общей системе что-то не так. И благодаря сложившейся ситуации это проявилось очень мощно. Уже в одном крике о неготовности учителей к дистанционному образованию. Да, это добавило технологические сложности, но педагог остается педагогом в любой ситуации, он должен уметь наладить отношения с учеником, построить образовательный процесс. 

- Можно ли ожидать, что в школах на постоянной основе внедрят дистанционное обучение?

- Я очень боюсь слова «внедрят», потому что в нем уже заключено некое насилие – кто-то решает, как должно быть.

Думаю, последние два месяца доказали всем участникам образовательного процесса, что очень многое могло бы быть сделано иначе. Давно понятно, что существует запрос на абсолютно другое образование. Мне кажется, что дистанционная форма обучения теперь станет довольно востребованной, а дальше все зависит от того, кто будет принимать окончательное решение.

Любой продукт бывает хороший или плохой. Дистанционное образование, по крайней мере то, которым последние несколько месяцев занимались мы в нашей школе, – это на самом деле очень интересно. Благодаря этому формату рождаются новые подходы и становятся заметны наши недочеты в прошлом. Другое дело, что в очном образовании есть моменты, которые незаменимы. 

- Повысится ли ответственность родителей за образование своих детей?

- Родители бывают разные. Но если мы говорим о тех, которые оказываются на стороне собственного ребенка, как по идее и должно быть, я думаю, что многие из них в удивлении подняли бровь на увиденное. 

Ведь находились учителя, которые с утра присылали детям задание, а вечером его проверяли. Это - не учебный процесс. Мне кажется, что осознанные родители всерьез задумались: почему так? И почему то, что называется образовательным процессом, делает их чадо несчастным?

Дело в том, что ребенок и родители являются заказчиком образования. К сожалению, на данный момент, это очень теоретическая максима российской системы образования. Чаще всего на практике происходит наоборот. И когда я спрашиваю у родителей, формулировали ли они заказ, вопрос вызывает оторопь: а разве можно сомневаться, задавать вопросы, что-то предлагать, дискутировать? Можно!

Поэтому я очень надеюсь, что после пандемии изменится заказ, и родители начнут формулировать, что именно они хотят получить от образовательного процесса. И это касается не только взрослых, ведь как обнаружилось, сами дети не всегда вовлечены в учебу. Но невозможно научить того, кто сам этого не хочет.

- Изменится ли в связи с этим отношение учителей к образовательному процессу?

- Оно изменится парадоксальным образом, если изменится предыдущий пункт. Это не может произойти само по себе, нужен повод – например, если к учителю перестанут идти ученики.

Пока между школой и семьей пролегает граница: у учителей есть иллюзия, что они представляют некую общую систему и она не имеет никакой связи с семьей. Так же это работает и в обратную сторону – родители считают, что педагоги просто не умеют работать. Это обрыв. Пока не наладится диалог с детьми, конечно же при поддержке взрослых со всех сторон, ничего не изменится. Но шанс благодаря случившемуся уже есть.

- Будут ли родители после полученного опыта переводить детей на домашнее обучение?

- Да, безусловно, есть такая вероятность. Более того, должен сказать, что это практика последних нескольких лет.

В целом последние годы существует тенденция к большей осознанности родителей, и она никак не связана с пандемией.

Появляется много групп домашнего образования, разные частные школы, специальные интернет-площадки, на которых можно учиться. Если близкий человек страдает от того, что он делает, то нужно сделать его счастливым – пусть он учится 3-4 часа в день, но зато с интересом и без рутины.

- А что ждет частные учебные заведения?

- Думаю, у них все станет только лучше. Из всего того, о чем мы с вами говорим, следует, что школы должны быть разные. Соответственно - чем больше предложений, тем лучше.

Государственные программы могут преподаваться разным способом, могут использоваться различные подходы и методы. В результате это очень хорошо и для детей, и для родителей, и для системы в целом. Поэтому частное образование, я надеюсь, будет только процветать.

- Из-за пандемии немало изменений было внесено в процедуру сдачи ЕГЭ в этом году. Что будет с экзаменами, когда коронавирус отступит?

- Признаюсь, к ЕГЭ у меня намного меньше претензий. Здесь все просто: это своеобразная обратная связь, которую государство хочет получить от системы образования. При помощи теста можно увидеть результаты работы. И мне кажется, что это - далеко не худший вариант. Во всяком случае точно лучше того, что было раньше. Когда мы сдавали экзамены в устной форме, очень многое зависело от настроения учителя.

Я не знаю, претерпит ли ЕГЭ изменения, но надеюсь, что изменится отношение к нему.

- Повлияет ли полученный опыт на содержание образовательного процесса, на учебные программы?

- На мой взгляд, должен возникнуть вопрос, почему изучается именно этот материал, а не другой. Я преподаю детям литературу и, увидев учебную программу, не понимаю, почему на Некрасова отводится шестнадцать часов, а на Достоевского, например, восемь? Почему в программе нет ни одного современного произведения? Я не говорю, что должно быть по-другому, но я спрашиваю: «Почему?»

Это очень серьезный вопрос, который мы так же можем задать про физику, историю, математику и другие предметы. Я думаю, что содержание образования тоже изменится. И мне кажется, это дело не министра, а субъектов образования, участвующих в процессе – ребенка, родителей и учителей.

- Вы говорили, что после пандемии востребованность сферы образования заметно вырастет, почему?

- Подобные непростые ситуации рождают ряд вопросов – что вообще в нашей жизни ценно и какими инструментами мы должны обладать в таких условиях.

Ответ очевиден: в последние три месяца «выиграли» те, кто развивал так называемые «soft skills», те семьи и школы, в которых дети могут продемонстрировать гибкость, а не грубый консерватизм. Потому что в условиях самоизоляции стали предлагаться новые методы, новые подходы, новые игры, формы уроков и выяснилось, что умение учиться у таких детей намного выше, а значит, они намного больше могут выучить.

А «hard skills» не то что бы стали невостребованными, просто без первого не получить второе. Если ребенок садится за компьютер, оказывается в новом классе или с новым учителем, и он, в первую очередь, не готов учиться, ему некомфортно и неудобно, то никто никогда не объяснит ему, что пятью пять – двадцать пять. Он будет отталкивать информацию.

Хочется верить, что у человечества не будет больше испытаний, кроме коронавируса, который, надеюсь, тоже скоро закончится, но случившееся было настолько неожиданно, что трудно не сделать вывод: готовность ко всей этой истории заключается в человеческой гибкости. Если до этого мы приучали ребенка, что в мире есть только черное и белое, что на все есть только один ответ, то сейчас оказалось, что такой подход ведет к краху.

Некоторые дети, родители и учителя пострадали именно потому, что в этой новой ситуации вели себя так, будто эта ситуация старая, и пользовались теми же инструментами. А если в этот момент учитель поменял бы подход – все заиграло бы совсем другими красками. Не знаю, изменится ли это, но я очень верю в своих коллег, в родителей и в детей.