О том, на кого из писателей он ориентировался и какую еще книгу хочет написать, автор рассказал в интервью «Петербургскому дневнику».

– Насколько было ожидаемо – попасть в шорт-лист престижной литературной премии?

– Я даже не ждал, что меня номинируют. Серьезно. Когда увидел, удивился – ведь я никого не просил. Насколько я знаю, меня номинировал критик Владислав Толстов из Подмосковья, я его не знаю даже, но очень ему благодарен. Все-таки это хорошая новость. А когда объявляли короткий список, я, конечно, забыл, увидел потом в телеграм-канале и подумал: ух ты!

– Что-то читал уже из шорт-листа?

– А кто там есть? Аствацатуров, Погодина-Кузьмина, Елизаров… Вот Елизарова я начал читать. Там такая большая книга («Земля». – Ред.), и когда я узнал, что это только первая часть и будет еще продолжение, то я решил… в общем, я решил потом все это вместе прочитать.

– Вообще следишь за литературным процессом?

– Не сказал бы. Я ни в какие тусовки не вхожу, за премиями не слежу. Даже не знаю, как попал в «Большую книгу». Как туда вообще попадают?

– Самому интересно. А где приятнее будет победить?

– Как патриот Петербурга хотел бы победить в «Нацбесте», ведь это петербургская премия. Но, честно говоря, и от «Большой книги» я бы не отказался. Хотя вряд ли это случится, вряд ли…

– Почему?

– Есть и другие достойные кандидатуры.

– Тогда расскажи, как ты начинал свой путь в литературе.

– Вообще, все получилось, как в анекдоте: «Решил написать роман. – Зачем? – Читать нечего». У меня примерно так же. Это с детства началось. Я читал книгу, мне хотелось продолжения, и я сочинял продолжение. Так я, не зная о том, что существуют фанфики, стал их писать. Потом уже свои истории придумывал. Сначала я просто их сочинял и не записывал. А потом понял, что они забываются, – и даже обидно было. Поэтому стал записывать. Дал почитать отцу. Отец сказал: «Мне очень понравилось», хотя, может, он особенно ничего и не понял. Меня, шестнадцатилетнего, это подстегнуло. Лет через десять я этот рассказ нашел, перечитал, покраснел от стыда и выбросил. А потом стали читатели появляться… Так оно и пошло.

– Ты начинал с текстов в ЖЖ?

– Нет. У меня был там блог, но я в нем ничего толком не писал, больше читал. Где-то выкладывал, конечно, вроде «Прозы.ру». А потом уже пошли публикации в толстых журналах. Это такая важная история. Мне хотелось там напечататься. Мне до сих пор кажется, что это престижно. Я и в детстве читал родительскую подшивку «Невы», так что для меня это весомое имя. Рассказ ведь в издательство не отдашь или маленькую повесть. А еще «Нева» – был единственный журнал, который принимал тексты по электронной почте. Это было важно, чтобы пешком не идти. И еще за публикацию в журнале раньше деньги платили. Было приятно.

– А первая книга?

– Ну, я писал, собирал в кучу рассказы. Потом мне Женя Алехин предложил опубликоваться. Он сам до этого печатался в издательстве «Эксмо», но сказал, что больше не хочет с ними иметь ничего общего, будет сам издавать книги. Я собрал тексты, написанные в разное время, и решил это опубликовать. Так получилась книга «Сжигатель трупов». В 2013 году она вышла.

– Я эту книгу читал. Меня в ней поразили блокадные рассказы. Как вообще пришла их идея?

– Я хотел передать внутреннее состояние людей. Легко представить, что это может происходить и прямо сейчас, если убрать какие-то атрибуты времени. Кстати, некоторые читатели не поняли, что это про блокаду, спрашивали: «Что это? Постапокалипсис?» Я там показывал внутреннее состояние человека, попавшего в средневековый ад. Это же сравнимо с тем, что было в средневековье, только это было совсем-совсем недавно. Мне интересно было понять, что чувствовали люди, погрузиться в это состояние. Написал сначала один рассказ, много не собирался. Потом пошли еще тексты, чувствовалось, что незаконченное. Я и до сих пор так думаю. Планировалось гораздо больше написать. Но я понял, что стал немного повторяться. Тогда решил это пока остановить.

– Я сразу не мог их прочитать, было тяжело. Не хватало какой-то светлой эмоции, что ли…

– Там сложно что-то светлое мне было найти. Я изучал документы, дневники, воспоминания. Подумал, что такой ужас творился, что я и половину этого не передал. Но я и не хотел описывать настоящий ужас. Задача у меня была другая. А блокада… Но там были и какие-то свои радости. Дети рождались. Семьи чудесным образом спасались. Я прочитал дневник человека, который занимался насекомыми. И он двух редких личинок спас. Все вымерли, а двух он спас, уехал с ними в эвакуацию. Может, еще напишу об этом.

– «Пес» – ведь тоже довольно мрачная повесть.

– Ну как мрачная… Мне хотелось написать о практически святом человеке, который в трудных условиях сохраняет верность жене, которая, правда, умерла. Можно ли сказать «противление злу»? Наверное, можно, так и скажу. Вот он не противляется злу. Я, правда, слышал негативные отзывы: почему он никому в морду не даст? Но я считаю, в этом его сила.

– Такой современный князь Мышкин.

– Да-да. Там много параллелей с лучшим романом Достоевского.

– Ты рад, что стал писателем?

– Литература, конечно, денег не приносит. Ведь у нас очень развито пиратство. Книжка выходит – тут же появляется на разных сайтах. И издательский бизнес - он далеко не самый выгодный. Издательства не могут себе позволить содержать писателя, если он, конечно, не Стивен Кинг, который продается безумными тиражами.

– А сколько времени тратишь на литературу?

– Сейчас я безработный, поэтому могу много времени уделять. Когда писал «Пса», еще работал, но уже знал, что меня сократят. Работал в детском доме, кстати. Мы с напарником что-то ходили, ремонтировали. Вообще, я в этом детском доме 12 лет проработал. Был сторожем, кладовщиком… А тут меня решили сократить. Но я даже рад был. Появилось больше времени. Написал две повести, сборник рассказов. Не думаю, что я их бы так быстро написал, если бы продолжал работать.

– И каково это – быть безработным?

– Интересно. Я вот встал на биржу труда. Заполнял анкету. Там есть графа «Профессия». Я подумал: что здесь нужно указать? Чем я занимаюсь по жизни? Написал – «Писатель». Когда эту анкету взяли, женщина очень удивилась и сказала: даже не знаю, что вам предложить, профессии-то такой нет… Но я ее успокоил, сказал, что могу еще подождать.

– А твой напарник знал, что ты писатель?

– Нет. Я никому не говорил. Однажды меня по телевизору показали, поползли слухи. Но вообще все думали, что это такое хобби, как собирать марки или наблюдать за птицами. Интереса, в общем, ни у кого не было особенного. Но это, конечно, не то же самое, что марки собирать…

– А что это?

– Не знаю. Сам еще до конца не понял. Пойму – скажу.